Парадоксы Младшего Патриарха - Раткевич Элеонора Генриховна - Страница 22

• Предыдущая
• 22/99
• Следующая

Я еще не знал тогда, что испытания мои только начинаются.

Зато это отлично знал младший ученик Дайр Тоари. Бывший мастер Дайр.

* * *

Я не знал, что скинуть школу на мои захрустевшие от непривычной тяжести плечи – одно… а вот получить согласие остальных Патриархов на смену мастера Королевской школы – совсем другое. А еще я не знал, почему такое простое житейское событие требует их согласия. Я не знал, не мог знать, что все прочие попытки воссоздать погибшую в боях с санхийцами школу потерпели неудачу. Школы закрыты, ученики по большей части разошлись по другим школам, мастера… впрочем, о мастерах разговор отдельный.

Мы были последней надеждой.

И мастер Дайр о судьбе остальных Королевских школ отлично знал.

Может, именно это знание и подвигло его на безумное решение. Совать со своего пылающего лба повязку мастера и окрутить ее, все еще жаркую от жгучих размышлений предыдущего владельца, на бесшабашную голову юнца, непривычного думать вообще. Сменить верное на гадательное. Верное поражение на гадательный успех. Нет – на тень успеха. На тень надежды.

Зато чем это кончится, бывший мастер Дайр не знал.

Как и я не знал, что посещение патриархов мне предстоит в самом скором времени.

Впрочем, жаловаться мне не на что. Не один я понятия не имел, что меня сыграли втемную.

Патриархи тоже ничего не знали.

За одним-единственным исключением. Ирхада, прозванный Спящим Патриархом. Он тоже не мог знать, что именно явит себя его взору в последней Королевской школе – но он мог, по крайности, предполагать.

Поэтому он путем-дорогой хранил молчание, остальные Патриархи брюзжали.

– Чем таскаться в такую даль, – ворчал патриарх Ниран, благообразно седой и длиннобородый, – не проще ли было сразу, скопом, закрыть все эти, с позволения сказать, школы – и дело с концом?

– Поношение самого понятия “школа”! – откликнулся Патриарх Ахану, тщетно пытаясь вытрясти дорожную пыль из своей воинственно торчащей бородки. – Ясно же, что мы сегодня там увидим. Что откроется нашим глазам.

– То, на что глаза бы не глядели, – поддержал Патриарх Хайет, откидывая волосы назад так, чтобы стала видна одинокая седая прядь в еще темных и густых кудрях (эх, и почему седина и залысины не торопятся осенить собой его такую несолидную с виду, несмотря на полувековой возраст, голову?). Он бы и сразу мог это сказать, не дожидаясь прочих – но ему, как самому младшему, первым высказываться не полагалось.

Патриарх Ирхада с трудом разлепил пересохшие губы.

– А я бы вот посмотрел, да, – раздумчиво сказал он. – Мне любопытно.

Больше он не произнес ни слова – но и сказанного хватило с лихвой. Патриархи смолкли, недоуменно перекатывая в мыслях странное заявление Ирхады, как вода перекатывает камешек, пока не сточит острые грани все до единой, начисто. Пока не станет камешек гладкой речной галькой, неспособной вонзиться, впиться, воткнуться, поранить – так, как ранит сомнением нежданное любопытство Спящего Патриарха. Любопытство? Эй, Ирхада – что любопытного может случиться, когда все давным-давно известно? Все будет, как и было, как в прошлые разы, как всегда… конечно, каждый вправе надеяться – вот ты и надеешься… тем более, что школа эта – последняя, а значит, и надежда тоже последняя… но мы устали от несбывшихся надежд. Мы слишком хорошо знаем, что встретит нас за стеной, окружающей школу.

Но стены не было.

Вместо стены последнюю Королевскую школу окружал легкий штакетник. Невысокая ограда, самое большее – до пояса. А за оградой…

– Ты был прав, – прошептал Хайет Ирхаде, уже не думая, кто тут старший, кто младший и чей черед высказываться. – Это и в самом деле любопытно.

То, что творилось за низенькой оградой, не походило ни на что, виденное Патриархами прежде. Нет – вообще ни на что.

Старшие ученики без всякого пригляду играли в какую-то затейливую игру. Два ручейка сплетаются, стекаются, разделяются вновь… удар выплеснулся волной, еще волна… растеклись, сомкнулись… Ирхада прав, действительно странно. А вот и еще одна странность: покуда старшие ученики развлекаются, младшие тренируются в поте лица. И не просто так, и не под присмотром кого-нибудь из старших, как во всех школах заведено: вот мастер Дайр среди них, да не один, а кем-то из первых учеников… и оба они на пару все это пацанье первоучебное гоняют… не иначе, мир перевернулся!

– Вы к кому, почтеннейшие? – с вежливым поклоном осведомился крупномясый верзила, скучающий у ограды. По виду тоже вроде из старших, а так – кто его разберет? С каких это пор в воротах дежурят старшие, а не младшие? Нет, уважаемые, мир не просто перевернулся – он сперва помер, а перевернулся уже в гробу! Только так, и никак иначе.

– Нам нужен мастер, – сухо ответил Ахану.

– Сей момент, – откликнулся верзила и – нет, чтобы ходу наддать! – заорал во всю глотку, не сходя с места. – Мастер, тут к вам пришли!

Если Ахану или другой кто (не Ирхада, разумеется!) ожидал, что мастер Дайр сейчас устроит караульщику выволочку за нерадивость, разочарование его поджидало неимоверное.

Мастер Дайр даже не шелохнулся в ответ на оклик. Зато стоявший рядом с ним юнец – наглое создание с таким повелительным разворотом плеч, что хоть умри – обернулся мгновенно.

– Да, Фарни, – крикнул он в ответ.

На лбу юнца, темная от пота почти до черноты, красовалась повязка мастера.

Учителя.

* * *

Наскоро выяснив положение дел, патриархи устроились наблюдать за тренировкой под крытым навесом. Очень удобно: и солнышком головы не напечет, и расположен навес как бы поодаль. А Патриархам лучше взирать издалека. Чтобы учеников не пугать. Учеников! Будто и того не довольно, что у меня с перепугу ноги словно кипятком налились, и голос отказывает напрочь. Нет, я крепился, конечно, и виду старался не подавать. Весь день только и старался, что виду не подавать.

А вечером мне пришлось нарушить мое новообретенное обыкновение ужинать вместе с учениками. Трапезовать мне пришлось с Патриархами, и ужин этот я до смертного своего часа не забуду.

А все оттого, что провели они меня, как мальчишку. Попался мастер Дайр Кинатр на голый крючок без приманки. Хотя – а кто бы на моем месте не попался?

Я ведь про Спящего Патриарха ничегошеньки не знал. И что это он, Ирхада, среди них главный, и не заподозрил даже. Прочие все расспросы учиняют да наставления изрекают – а он молчит. Одет опять же плоше всех: заплата на заплате – вот тебе и платье. И – ну никак не боец. Колченогий, колчерукий, вывороченный какой-то весь. Точь-в-точь побирушка нищий, которому Патриархи прислуживать себе дозволили из милости. Чтобы с голодухи не пропал, немощный.

Нет, знать я ничего не знал и ведать не ведал. Просто меня великодушие это пренебрежительное взбесило до мути в глазах. Ну скажите вы мне – почему это почтенные люди преклонных лет вправе принимать услуги от своего сверстника? Чем один старикан лучше другого? И почему самый старый из сотрапезников должен моститься к краешку стола? Может, еще и объедками его кормить прикажете?

И поэтому, покуда Тхиа – единственный среди нас настоящий знаток всяческого этикета, в том числе и застольного – усердствовал, расставляя еду и питье перед достославными гостями, потихоньку зверел. А уж когда Тхиа убрался восвояси, а старичок ветхий потянулся за кувшином – вино в чаши налить – я опередил его. И своеручно налил самого лучшего вина в самую лучшую чашку и поднес ее Ирхаде с самым глубоким поклоном, на какой только был способен.

Ирхада принял чашу, задумчиво пожевал губами и похлопал своими белесыми от старости ресничками.

– Спасибо, молодой человек, – произнес он надтреснутым, но неожиданно глубоким басом. – Да. Уважил калеку.

Надо отдать Патриархам должное: по части выдержки у них был все в порядке. Ни одно лицо не дрогнуло в улыбке, ни один глаз не смигнул.

• Предыдущая
• 22/99
• Следующая