Ларе-и-т`аэ - Раткевич Элеонора Генриховна - Страница 36

• Предыдущая
• 36/97
• Следующая

С точки зрения его величества Иргитера, Найлисс – прескучный городишко. И не он один. Мир в последнее время стал и вообще удивительно скучным местом. Впрочем, вероятнее всего, таким он всегда и был, просто Териан этого раньше не замечал. Когда ребенок становится взрослым, вчерашние игрушки не вызывают у него ничего, кроме брезгливой скуки. Каким же, однако, ребячливым надо быть, чтобы задыхаться от восторга, совершив всего-навсего кражу! Ну, ожерелье, ну, священное… ну и что, собственно? Подумаешь, подвиг – отвлечь внимание напыщенного богодуя светской беседой! Брали-то ожерелье все равно не они, а Териан – легко, просто и буднично, как собственный башмак, стоящий у кровати. Оказывается, нет никакой разницы, что красть – недельное жалование у другого, такого же, как и ты, пажа, медальон с локоном возлюбленной, никому, кроме влюбленного обалдуя, не нужный, или предмет поклонения целой страны. Териан так надеялся если и не на трепет, то хотя бы на легкое возбуждение… ничего. Как есть ничего. Сотоварищи Териана обмирали от восторга, а сам он лишь пожимал презрительно плечами. Ожерелье похищено – а мир так и остался серым, выцветшим и скукоженным. Это он нарочно. Уж наверняка этот дурацкий мир создавали женщины – потому что он тоже не любит Териана, вот и издевается исподтишка. Присыпался серой пылью, дразнит Териана, притворяется… как будто Териан не знает, каков мир изнутри – там, где жаркий запах, темное биение и последняя судорога… там, где все яркое и одинаковое… где ничто не притворяется… но и эта яркость тоже притворство, ведь она всегда одна и та же. Ни разу еще Териан не видел синей крови или зеленого сердца. Это все нарочно. Чему так радуются эти ослы? Можно подумать, эта фиолетовая побрякушка и впрямь что-то значит.

Внезапно девицы загалдели – и с чего, спрашивается? Что они там такого увидели возле пруда… а, нет, и впрямь увидели! Вот она, ее высочество Шеррин… ну что же, тем проще. Быстрее и не так докучно. Не нужно терять время на якобы случайный визит в покои ее адейнского высочества. Не нужно глядеть на ее жалких служанок. Просто подойти и завести с ней разговор. И показать ожерелье. Какая женщина откажется взять драгоценность в руки, чтобы рассмотреть ее получше? А потом дело сделано. Любой маг, пытаясь найти ожерелье с помощью заклятий, первым делом почует не саму побрякушку, а тех, кто ее касался – иди потом, доказывай, твое высочество, что нет на тебе вины! Подозрение-то в любом случае останется. Вот потому-то Шеррин и не побежит, подбирая юбки, доносить богодуям на похитителей. Тем более, что и не докажет она ничего. Ее слово против слова стольких свидетелей, которые так старались отговорить ее, вернуть украденное… да кто ей поверит? Они же там нищие совсем в этой Адейне… вот и польстилась глупая девчонка на побрякушку! Риэрн – страна богатая, его величество Иргитер денег на своих придворных не жалеет… да кому из них могла понадобиться такая жалкая малость, как аметистовое ожерелье! Териан еще в бытность свою пажом мог таких хоть сотню купить, а уж теперь и подавно – не то, что адейнская нищенка в прабабкиных обносках! Кому, как не ей могла прийти охота украсть ожерелье? И кому, как не ей, знать, чем для нее окончится попытка донести. Она промолчит, а значит, станет соучастницей – и преступная тайна окончательно предаст девчонку в руки Риэрна… все-таки его величество – замечательный стратег. Его замыслы хотя бы на время способны отогнать скуку. Особенно когда за их исполнение берется Териан. Все остальные – просто раззолоченная шваль. Егеря и загонщики, которые необходимы каждому подлинному охотнику. Собаки с крепкой хваткой, не более. И лишь когда загонщики изнемогут, когда собаки изойдут лаем, настанет его черед.

Тем более что лаять и гнать дичь они все-таки умеют. Натасканы неплохо. Сначала надо поднять дичь – и с этим фрейлины справляются, как подобает. Их слащавые издевки кого угодно до обморока доведут… и отлично, пусть отрабатывают свою сахарную косточку – не хватало еще, чтобы охотник вместо собак сам лаял! А теперь, когда дичь вспугнута, за дело берутся загонщики – не дать Шеррин уйти, окружить ее, оттеснить к пруду… как все-таки эта адейнская замарашка дурна собой! Короткие ноги, почти безбровое лицо с коротенькими жалкими ресничками… брр! Но головенку держит хорошо, кверху держит – будто ей есть чем гордиться. Ну-ну. До сих пор Териан ни разу не видел ее вблизи – а увидев, испытал почти разочарование: так это и есть обещанная его величеством награда? Одна слава, что будущая королева, а видимости никакой. Еще и притворщица к тому же: голосишко спокойный, ровный… а на самом деле в ней каждая поджилка трясется! Пожалуй, это все же занятно.

О да, занятно, и еще как! Загонщики сделали свое дело. Вот он, ее страх! Страх, ненависть, отчаяние – прикрытые внешним спокойствием, словно разгоряченная плоть кокетливой одеждой, и оттого соблазнительные вдвойне. Его величество прав, как всегда – и Териану он предложил крайне соблазнительную награду. Пусть Шеррин и дурна собой, зато ее страх прекрасен, а от ее ненависти томление разливается по всему телу, и дыхание становится коротким и прерывистым. А как хороша ее обреченность – свежая, только что осознанная… старая, настоявшаяся, хорошо выдержанная обреченность пьянит, как крепкое старое вино – а вот обреченность свежая кружит голову, как вино молодое. Вот оно, внятное Териану, жаркое, как запах боли, как запах крика… нет, награда и впрямь хороша. Ради такой стоит и постараться. Правда, Шеррин еще не обучена бояться как следует – этот, самый первый ее страх еще такой неумелый – но право же, это мелочь. Его величество живо обучит ее бояться самым что ни на есть изысканным образом. Дело за малым – заставить ее коснуться ожерелья.

Териан исподтишка передал ожерелье одной из фрейлин. Рука девушки мгновенно дрогнула. Что ж, оказывается, и в Найлиссе можно развлечься. Он ведь не ребенок, чтобы дуться из-за отсутствия игрушек. Взрослый человек всегда найдет себе занятие по вкусу.

– Глупая девчонка!

Териан и сам не знал, кого он назвал глупой девчонкой – злополучную фрейлину или принцессу. Обе хороши. Занятый своими мыслями, он упустил момент… непростительная слабость для охотника. Лицо принцессы потемнело, она с силой оттолкнула фрейлину, та споткнулась, и ожерелье, кувыркаясь и сверкая в лучах осеннего солнца, полетело прямо в пруд.

– Что теперь делать?

– А его величество…

– Не давайте ей уйти, вы, болваны!

– И как его оттуда достать?

– Я в воду не полезу!

Суматоха воцарилась необыкновенная. От безмозглой фрейлины полыхнуло таким восхитительным ужасом, что Териан поневоле смягчился. Вот кто умеет бояться, как следует. Что ж, он будет с ней сегодня добр. Тем более, что никакой катастрофы не произошло. Собака гавкнула не в очередь, только и всего – зато она загнала дичь прямо на край обрыва, прямо под решающий удар копья.

Териан нежно улыбнулся окаменевшей фрейлине, шагнул навстречу своей будущей королеве и склонился в обворожительном поклоне.

В историю с краденым ожерельем верилось с трудом до самого последнего мгновения. Скорей уж можно было поверить в то, что придворная свора Иргитера не пожелала упустить случая задеть некрасивую и небогатую принцессу. Пощеголять перед ней в роскошных одеждах, поблестеть драгоценностями. Обыкновенная кичливость – препротивная, но почти безобидная. Все, что было сказано и сделано до этой минуты, можно было посчитать… нет, не шуткой – скорее назойливой нескромностью. Но после того, как прозвучали эти слова, у Шеррин не оставалось и тени сомнений – еще и потому, что сказаны они были с поклоном. Более того, с улыбкой. С обворожительной улыбкой.

– Не соблаговолит ли наша грядущая королева, – почти промурлыкал высокий светловолосый нахал в коротком нарреттале из темного, с золотым шитьем двойного бархата, – как и подобает истинным владыкам, слегка поступиться собственным благом ради своих преданных верноподданных?

• Предыдущая
• 36/97
• Следующая