ИГ/РА (СИ) - Килина Диана - Страница 45
- Предыдущая
- 45/53
- Следующая
В яблочко.
В отражении монитора я увидел женский силуэт, и повернулся. Сладкая прищурилась, обвела беглым взглядом помещение, задержавшись на секунду на камерах, а затем её глаза вернулись к моему лицу.
– Да, если ты сейчас поднимешь руку, здесь будет толпа народа, – бросил я с улыбкой, – Помощь нужна? – кивнув на Зиг–Зауэр в её руке, я оперся плечом о стенку, отделяющую направления стрельбы.
– Без тебя справлюсь, – процедила она и встала в стойку.
Проследив за её движениями, я отметил кое–что странное. Когда раздались выстрелы, один за одним, без остановки, я даже не вздрогнул. Вытянув шею, я взглянул на её монитор и тихо присвистнул.
– Метко стреляешь.
Она не ответила.
Десять патронов в центр мишени – чётко в одно место. Сказать, что это банальная удача невозможно, уж я–то знаю.
Я снова посмотрел на неё, холодно и внимательно. Она вздрогнула, поймав мой взгляд и спросила:
– Что?
– Ничего, – я пожал плечами и вернулся к своей винтовке.
Ничего, за исключением того, что стреляла она левой рукой.
***
– Ну? – сказал я вечером, сидя на кухне у Тимура,
– Баранки гну, – пробормотал он, – Ничего не нашёл, ключей от машины в доме вообще не было.
– Блин, – выругался я, – А в вещах есть что–нибудь?
Он отпил большой глоток и поморщился.
– Нет. Косметика, одежда, бельё красивое… – лениво протянул он, смотря мне в глаза с насмешкой.
Кажется, я неодобрительно зарычал, сжав в ладони кружку.
– Тише ты, собственник, шучу, – усмехнулся он, усаживаясь напротив, – Она не догадалась?
– Нет, вроде бы.
Я уставился на свою руку, держащую керамическую чашку. Потом нахмурился, и заговорил.
– Зато я кое–что понял, кажется.
– Это звучит интересно, – Тимур воодушевился.
– Я думаю, что в неё стреляли по её просьбе или заказу.
Ответом на это была тишина, повисшая в воздухе.
– Сегодня мы были в тире, и она отлично владеет левой рукой. Хотя говорила мне, что правша.
– Я не очень понимаю смысл этого.
– Смотри, – я отхлебнул кофе и поднял голову, – Она появляется у меня с угрозами. Я, естественно, начинаю её преследовать. В этот момент на неё покушаются в первый раз.
Агеев недоверчиво заломил бровь и прищурился. Я продолжил:
– Но ей для чего–то нужно было попасть в мой дом. И задержаться там надолго. Тогда её подстрелили, на этот раз удачно.
Лицо Тимура разгладилось, словно на него снизошло озарение.
– И ранили в правое плечо, чтобы она могла…
– Стрелять, – я кивнул и отвернулся, – Ты ведь появился в гостинице не сразу?
– Нет, она точно какое–то время лежала там.
– Тогда сходится. Если бы её хотели убить, то времени для этого было предостаточно, – резюмировал я.
– Ты мог бы послать её куда подальше, – сказал Агеев после небольшой паузы.
– Не мог, и она знала это, – я потёр лицо ладонью и нахмурился, – Она знала, что я не мог.
– А мужик в машине?
– Сопутствующая потеря, – пожав плечами, предположил я.
– Жестокий план, тебе не кажется? – Тим фыркнул, опустошив свою чашку.
– Она не различает границ жестокости. В том мире, в котором она жила… – я со свистом выдохнул, – Ты же понимаешь, что добро и зло, белое и чёрное размывается. А ей было всего пятнадцать. К тому же, кто такие мы, чтобы судить о жестокости?
Мы замолчали. За окном барабанил дождь, отбивая какую–то непонятную мелодию по алюминиевому подоконнику.
– Что будешь делать? – наконец–то спросил Тимур.
– Не знаю, – я вздохнул, – Не знаю, старик, не знаю. Скажи Стасу, чтобы следил за её мобильником.
– Хорошо.
– Ладно. Я поеду, – допив остатки своего кофе, я поднялся со стула и пошёл в прихожую.
Тимур следовал по пятам, чтобы проводить. У порога, я застыл, как вкопанный, и, обернувшись, тихо попросил:
– Тимур, что бы ни случилось. Как бы она себя не повела – не трогать. Если с её головы хоть волос упадёт – ты мне не брат больше, не товарищ.
В его глазах заплескалась ярость, тёмная, чёрная. Ничего не ответив, он кивнул.
Я вышел из его квартиры с гнусным ощущением, что только что потерял друга.
ГЛАВА 23
Группа крови – на рукаве,
Мой порядковый номер – на рукаве.
Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:
Не остаться в этой траве,
Не остаться в этой траве.
Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!
Виктор Цой и Кино «Группа крови»
Лазарь, 2013
В посёлок я добрался затемно. Свет на крыльце привычно вспыхнул тусклой лампочкой, когда я поднялся по маленьким ступенькам. В доме было тихо, и я постарался не шуметь, решив, что Ольга уже спит.
Зайдя на кухню, я достал из морозилки бутылку «Мирной» и первый глоток сделал прямо из горла. Почему–то не отпускало какое–то тягостное ощущение, предчувствие чего–то нехорошего.
«Я могу не вернуться» – всплыли в голове брошенные тихим полушёпотом слова Ольги.
Что это значило? Почему она так сказала? Она думает, что я всё–таки её прикопаю по–тихому где–нибудь под кустом? Или, может, сама хочет наложить на себя руки?
Бред. На суицидницу она не похожа. Хотя… Что я могу об этом знать? Я не психолог, как она, не могу забраться к ней в голову.
От этой мысли стало ещё паршивее, и я снова отхлебнул. Из горла.
– Мне нальёшь? – послышалось сзади.
Так неожиданно, что я вздрогнул и резко обернулся, с бутылкой в руке. Ольга стояла в кухонной арке, обхватив хрупкие плечи руками, и переминаясь с ноги на ногу. Её бровь изогнулась в привычном саркастическом жесте.
– Ты в порядке? – спросила она.
Молча, я кивнул и поставил бутылку на остров. Дно стукнуло по каменной столешнице, звук слишком громкий для тишины и темноты вечера. Сделав два шага к шкафчикам, я достал две стопки и водрузил их рядом с бутылкой. Налив до краёв, я поднял свою и отсалютовал ею Ольге, пролив немного ледяной жидкости на руку.
Она медленно двинулась в мою сторону, и обхватила узорчатый тонкий хрусталь, пальцами с аккуратным маникюром. Опять чёрного цвета, что за страсть? Я опрокинул в себя свою порцию, шумно выдохнув после того, как проглотил. Оля сделала то же самое, чуть поморщившись.
– Что празднуешь? – она покрутила стопку в руках, и отставила её. Затем взялась за бутылку, налила себе, до самых краёв, – Или, наоборот, поминаешь? – ехидно бросила, кивнув на мою руку.
Я протянул её, хрупкая посуда наполнилась, и я сразу же залпом выпил. Выдохнув, я облокотился на столешницу и потёр лицо, а после запустил пятерню в волосы.
– Думаю, – всё–таки ответил я, глядя в окно.
– О чём думаешь? – в её голосе послышались нотки любопытства, а потом снова заплескался алкоголь, разливаемый по стопарям.
– Не о чем, а о ком.
– О ком? – хрипло спросила она, сразу после того, как выпила третью.
– О тебе, Сладкая, о тебе думаю, – вздохнул я, перехватив у неё бутылку.
Вернув её в морозилку, я развернулся на сто восемьдесят градусов и оказался лицом к лицу с моей гостьей. Пришлось опустить голову, потому что мой взгляд упирался в её макушку.
– И что надумал? – всё так же хрипло, даже скрежещуще, произнесла она.
Я ухмыльнулся, и обхватил ладонями её лицо. Мои большие пальцы погладили нежную кожу, я наклонился и глубоко вдохнул пьянящий запах роз и чего–то морского.
До сих пор удивляет это сочетание. Раньше от женщин пахло просто женским телом, или химическим ароматом каких–нибудь дорогих духов – зачастую одних и тех же – модных, раскрученных. От неё всегда пахло иначе. По–особенному. Так необычно, странно и врезающе в память. Может быть, поэтому не отпускает?
Она не вздрогнула, когда я коснулся её, и это позволило мне прислониться лбом к её лбу. Наши носы соприкоснулись, в ноздри ещё сильнее ударил её аромат, чуть смешанный с алкоголем, но не отталкивающе. Мне захотелось впитывать его в себя, выпить его до конца.
- Предыдущая
- 45/53
- Следующая
