Пандора - Райс Энн - Страница 40
- Предыдущая
- 40/60
- Следующая
«Ну же, Флавий», – нетерпеливо торопила я.
Просто пытка – приноравливаться к медленному шагу Флавия, взбираясь на холм, с каждым поворотом оказываясь все ближе к цели.
«Вы же понимаете, что это чистое безумие! – говорил Флавий. – Днем он бодрствовать не может, вы уже доказали это и себе, и мне! Мне, недоверчивому афинянину, и себе, циничной римлянке! Что мы делаем?»
Мы продвигались все выше, минуя один роскошный дом за другим. Запертые ворота. Лай сторожевых собак.
«Поторапливайся. Сколько еще мне слушать твои лекции? Ах, вон он, смотри, любимый мой Флавий. Розовый дом, последний дом. А Мариус шикарно устроился. Взгляни-ка на стены и ворота».
Наконец я положила руки на железные решетки. Флавий рухнул на траву посреди тропы. Он совершенно выдохся. Я дернула за звонок.
На стены опускались тяжелые ветви деревьев. Сквозь сетку листьев я различила фигуру, показавшуюся на высокой галерее второго этажа.
«Вход воспрещен!» – крикнули мне.
«Мне нужно увидеться с Мариусом, – сказала я. – Он меня ждет! – Я сложила руки рупором и закричала: – Он хочет, чтобы я пришла! Он просил меня прийти!»
Флавий пробормотал короткую молитву.
«Ох, госпожа, надеюсь, вы знаете этого человека лучше, чем знали собственного брата».
Я засмеялась.
«Их нельзя сравнивать, – сказала я. – Прекрати жаловаться».
Фигура исчезла. Я услышала топот бегущих ног. Наконец передо мной появились два юных мальчика, почти дети, безбородые, с длинными черными кудрями, в очень красивых, отороченных золотом туниках. На вид – халдеи.
«Открывайте ворота, быстро!» – приказала я.
«Госпожа, я не могу впустить вас, – сказал тот, что был побойчее. – Никого нельзя впускать в дом, пока не придет Мариус. Таков приказ».
«Откуда придет?» – спросила я.
«Госпожа, он появляется когда пожелает, и тогда он принимает кого захочет. Госпожа, пожалуйста, назовите свое имя, и я передам ему, что вы заходили».
«Либо ты откроешь ворота, либо я перелезу через стену», – решительно заявила я.
Мальчики пришли в ужас.
«Нет, госпожа, нельзя!»
«Ну? Кричать и звать на помощь будете?» – спросила я.
Оба раба в изумлении уставились на меня. Какие хорошенькие. Один чуть повыше другого. У обоих – изящные браслеты.
«Так я и думала, – сказала я. – Кроме вас, здесь больше никого нет».
Я повернулась и внимательно осмотрела густые заросли плюща, поднимавшегося по оштукатуренному кирпичу. Я подпрыгнула и зацепилась правой ногой за густую сеть как можно выше, одновременно перекинув руки за стену.
Флавий поднялся с травы и помчался ко мне.
«Госпожа, умоляю вас, не надо, – твердил он. – Госпожа, это нехорошо, нехорошо! Нельзя просто взять и перелезть к нему через стену».
Слуги лихорадочно переговаривались друг с другом. Кажется, по-халдейски.
«Госпожа, я за вас боюсь! – кричал Флавий. – Как я буду защищать вас от таких, как этот Мариус? Госпожа, он на вас разозлится!»
Я легла животом на стену, переводя дух. Глазам моим открылся большой очаровательный сад. Ах, какие мраморные фонтаны! Оба раба попятились и глазели на меня словно на могущественное чудище.
«Пожалуйста, пожалуйста! – взмолились в один голос мальчики. – Месть его будет страшна! Вы его не знаете! Пожалуйста, госпожа, подождите!»
«Передай мне листы бумаги, Флавий, скорее. У меня нет времени терпеть твое неповиновение!»
Флавий подчинился.
«Но это ошибка, ошибка! – сказал он. – Ничего из этого не выйдет, кроме страшного недоразумения».
Я соскользнула со стены в сад – со всех сторон меня щекотал плотный слой сверкающих листьев – и положила голову на густые скопища бутонов. Пчел я не боялась. Никогда не боялась. Я отдыхала. Я прижала покрепче к себе исписанные страницы. Потом подошла ближе к воротам, чтобы видеть Флавия.
«Я сама справлюсь с Мариусом, – сказала я. – Скажи, ты же захватил с собой кинжал?»
«Да, захватил, – ответил он, приподнимая плащ и показывая мне оружие, – с вашего разрешения, я бы с удовольствием вонзил его себе в сердце, чтобы уж наверняка превратиться в хладный труп, когда сюда явится хозяин дома и обнаружит, что вы буяните в его саду».
«Разрешения не будет. Посмей только. Ты что, не слышал, что было сказано? Ты охраняешь меня не от Мариуса, но от иссохшего хромого демона с обожженной плотью. Он появится с наступлением темноты! Что, если он успеет добраться сюда раньше Мариуса?»
«О боги, помогите мне!» – Он вскинул руки к лицу.
«Флавий, возьми себя в руки. Ты же мужчина! Сколько раз тебе напоминать? Ты следишь за обгоревшим мешком костей, а он слаб. Не забудь, что сказал Мариус. Бей в голову. Ударь в глаза, просто режь его, режь и кричи мне – я приду. А сейчас иди поспи, пока не стемнело. До тех пор он не появится, если он вообще узнает, куда идти! К тому же я уверена, что Мариус его опередит».
Я отвернулась и направилась к открытым дверям виллы. Красивые длинноволосые мальчики залились слезами.
Царящее в саду спокойствие и прохладный воздух ненадолго вытеснили все мои страхи, я чувствовала, что попала в безопасное, гостеприимное в отношении меня место, далеко-далеко от храма, в уютную Тоскану, в наши семейные сады, пышные и густые, как этот сад.
«Позвольте последний раз молить вас покинуть владения этого человека!» – закричал Флавий.
Я игнорировала его просьбу.
Все двери очаровательной виллы были распахнуты настежь – и на верхних галереях, и в нижних проходах. Я слышала шум фонтанов. Лимонные деревья, множество мраморных ленивых, чувственных богов и богинь, окруженных ярко-фиолетовыми или синими цветами. Над клумбой оранжевых бутонов возвышалась статуя Дианы-охотницы из старого, выщербленного мрамора. А там – ленивый Ганимед, полускрытый зеленым мхом, обозначал заросшую тропинку. Вдалеке, на краю бассейна, я увидела обнаженную Венеру, склонившуюся над ванной. В бассейн лилась вода. Повсюду мелькали струи фонтанов.
Мелкие белые лилии совсем одичали. А вот и старые оливковые деревья с восхитительно изогнутыми стволами, на которые так чудесно было забираться в детстве.
Везде чувствовалась пасторальная свежесть, однако природу держали в узде. Штукатурку на доме выкрасили свежей краской, равно как и широко раскрытые деревянные ставни.
Мальчики плакали.
«Госпожа, он очень рассердится!»
«Ну не на вас же, – сказала я, входя в дом. Я ходила по траве и практически не оставляла следов на мраморном полу. – Мальчики, ну хватит плакать! Вам даже не придется умолять его вам поверить. Разве нет? Он прочтет правду в ваших мыслях».
Каждый из них по-своему испугался. Они настороженно взглянули на меня.
Я остановилась прямо за порогом. От дома что-то исходило, не такое громкое, чтобы считаться звуком, скорее, ритмичное волнение, предшествующее звуку. Я уже слышала точно такой же беззвучный ритм… Когда это было? В храме? Когда я впервые вошла в ту комнату, где за экраном прятался Мариус?
По мраморным полам я переходила из комнаты в комнату. В каждой из них ветер играл свисавшими сверху лампами. Их было много. И свечей. Сколько свечей! И лампы на подставках. Надо же, с таким освещением здесь должно быть светло как днем!
Постепенно я осознала, что весь нижний этаж отведен под библиотеку, за исключением неизменной роскошной римской бани и огромного гардероба, заполненного одеждой.
Все остальные комнаты занимали книги. Одни только книги. Конечно, там стояли и диваны, чтобы можно было лечь и почитать, и письменные столы, но каждая стена могла похвастать либо громадной стопкой свитков, либо полками с переплетенными книгами.
Еще я заметила странные двери. Они, по всей видимости, открывались на потайную лестницу. Но на замки они не запирались, а сделаны были из полированного гранита. Я нашла по меньшей мере две такие двери! А одно помещение на первом этаже полностью было выложено камнем, и путь в него преграждали такие же двери, открыть которые не представлялось возможным.
- Предыдущая
- 40/60
- Следующая
