Пандора - Райс Энн - Страница 15

• Предыдущая
• 15/60
• Следующая

«Антиохия, – сказал Иаков. – Антиохия-на-Оронте. Вас ожидают греки, друзья вашего отца. Они друзья и Германику. Возможно, со временем… но они будут вам верны. Вам предстоит выйти замуж за образованного и состоятельного грека».

Замуж?! За грека, провинциала-грека? Грека из Азии?! Я подавила и смех, и слезы. Этого не будет. Бедняга! Если это действительно грек-провинциал, то ему предстоит заново пережить завоевание Рима.

Мы плыли дальше, от порта к порту. У меня в голове все перепуталось.

Конечно, только тошнотворная повседневная суета не позволяла мне полностью отдаваться неизбежному горю: «Беспокойся о том, правильно ли подпоясано твое платье. Забудь, как твой отец лежал мертвый с кинжалом в груди».

Что касается Антиохии, то я мало что слышала или знала об этом городе – меня интересовала только жизнь Рима. Если Тиберий, желая убрать подальше от Рима своего «наследника» Германика, избрал местом его пребывания Антиохию, то, решила я, она должна быть концом цивилизованного мира.

«Во имя богов, и что мне было не сбежать в Александрии?» – думала я. Александрия – крупнейший город в Империи после Рима. Молодой город, построенный Александром, в чью честь и назван, славится как порт. Никто никогда не посмеет разрушить в Александрии храм Изиды. Изида – египетская богиня, жена могущественного Озириса.

Но какое это имеет отношение к действительности? Должно быть, в глубине моего сознания зрели определенные планы, но мораль высокородной римлянки не позволяла им всплыть на поверхность и запятнать мою честь.

Я тихо поблагодарила своих стражей-евреев за благоразумие, за то, что они скрывали это даже от юного римлянина Марцелия, также спасенного ими от убийц императора, и попросила откровенно ответить на вопросы относительно моих братьев.

«Всех застали врасплох, – сказал Иаков. – Делатории, шпионы преторианской гвардии, времени не теряют. А у вашего отца было столько сыновей! По приказу своего господина рабы вашего старшего брата перепрыгнули через стены и побежали предупредить вашего отца».

Антоний! Надеюсь, ты пролил их кровь. Я знаю, ты дрался до последнего вздоха. А моя племянница, моя маленькая племянница Флора, бежала ли она от них с криками, или же они убили ее милосердно? Преторианцы – и милосердие! Что за глупая мысль. Я не произнесла вслух ни звука. Просто вздохнула. В конечном счете, глядя на меня, оба купца-еврея видели тело и лицо женщины; естественно, мои защитники считали, что и внутри скрывается женщина. Несоответствие внешности внутренним склонностям беспокоило меня всю жизнь. Зачем же смущать Иакова и Давида? Едем в Антиохию.

Но я не намеревалась становиться членом греческой семьи, придерживающейся старых обычаев, – если таковые еще существовали в греческом городе Антиохии, – семьи, где женщины живут отдельно от мужчин и весь день прядут шерсть, никуда не выходят и не принимают участия в общественных мероприятиях.

Мои няни научили меня всем искусствам добродетельной женщины, и я действительно умела обращаться с нитками и пряжей, да и ткать не хуже других, однако я прекрасно знала, что такое «старые греческие обычаи», и смутно вспоминала мать моего отца, умершую, когда я была совсем маленькой, – добродетельную римскую матрону, которая постоянно пряла шерсть. Так о ней и говорилось в ее эпитафии; то же самое, кстати, сказано и в эпитафии моей матери: «Она содержала дом. Она пряла шерсть».

Те же слова – о моей матери! Те же унылые слова.

Ну, в моей эпитафии ничего подобного уж точно не будет. (Как забавно сейчас размышлять о том, что две тысячи лет спустя я осталась совсем без эпитафии!)

В своем всепоглощающем унынии я отказывалась понимать, что Римская империя огромна и ее восточная часть разительно отличается от северных варварских стран, где сражались мои братья.

Вся Малая Азия, куда мы и направлялись, несколько сотен лет назад была завоевана Александром Македонским. Как тебе известно, Александр был учеником Аристотеля. Александр хотел повсюду насаждать греческую культуру. А Малая Азия? Греческие идеи и обычаи столкнулись не просто с деревенскими обычаями и крестьянами, но с древними культурами, например с империей Сирии, охотно воспринявшей новые идеи, красоту и изящество греческой просвещенности и не менее охотно вплетавшей в нее собственную многовековую литературу, стиль жизни и манеру одеваться.

Антиохию построил полководец Александра Великого, пытавшийся соперничать с красотой других эллинских городов – с великолепными храмами, административными зданиями и библиотеками, заполненными множеством книг на греческом языке, со школами, где преподавали греческую философию. Там установилось эллинское правительство – вполне просвещенное в сравнении с древним восточным деспотизмом, однако за ним стояли знания, обычаи и, возможно, мудрость таинственного Востока.

Римляне завоевали Антиохию одной из первых, поскольку она была огромным торговым центром. Ее расположение было в своем роде уникальным, что показал мне Иаков, нарисовав мокрым пальцем на деревянном столе примитивную карту. Антиохия была портом великого Средиземного моря, ибо находилась всего в двадцати милях от него вверх по реке Оронт.

При этом с востока к городу подступала пустыня: в Антиохии сходились все древние караванные маршруты, туда съезжались купцы на верблюдах, привозившие из легендарных стран – сегодня известно, что это были Индия и Китай, – фантастические товары: шелк, ковры и драгоценности, не доходившие до римских рынков.

В Антиохию приезжали и сотни других торговцев. На востоке хорошие дороги соединяли его с рекой Евфрат и Парфянским царством, а в южном направлении можно было доехать до Дамаска и Иудеи; на севере, разумеется, лежали все города, основанные Александром и во времена правления Рима достигшие наивысшего расцвета.

Римским солдатам нравилась веселая и беспечная жизнь в Антиохии. А Антиохии нравились римляне, поскольку они обеспечивали безопасность торговых путей, защищали караваны и охраняли порт.

«Вы найдете там открытые места, аркады, храмы, все, что нужно, и такие рынки, что глазам своим не поверите, – тем временем рассказывал Иаков. – Там повсюду римляне. Молю Всевышнего, чтобы никто из прежних знакомых вас не узнал! Это единственная опасность, против которой ваш отец не успел разработать меры защиты».

Я отмахнулась.

«А учителя там есть? А книжные рынки?»

«Какие только пожелаете. Вы найдете даже книги, прочесть которые не может никто. Все говорят по-гречески. Только невежественные крестьяне в деревнях не понимают греческий. И латынь распространилась повсюду.

Там не смолкают голоса философов; они обсуждают Платона и Пифагора – мне, должен признаться, эти имена мало о чем говорят, – они обсуждают халдейскую музыку из Вавилона. Конечно, там воздвигнуты храмы всевозможным богам».

Он помолчал, о чем-то размышляя, потом продолжил:

«Евреи? Я лично думаю, что они стали слишком светскими – им нравится разгуливать в коротких туниках с греками и ходить в общественные бани. Слишком уж они интересуются греческой философией. Греческие мыслители все заполонили. Это плохо. Но атмосфера жизни в греческом городе всегда привлекательна».

Иаков поднял глаза. За нами наблюдал его отец, а мы сидели за столом слишком близко.

Он поспешно сообщил мне остальные факты: Германик Юлий Цезарь, наследник трона императора, официальный приемный сын Тиберия, был удостоен в Антиохии титула Imperium Majus, что означает признание за ним права контролировать всю эту территорию. А Гней Кальпурний Пизон – легат в Сирии.

Я уверила его, что они не узнают меня и не вспомнят ни мою приверженную старым обычаям семью, ни наш тихий старинный дом на Палатинском холме, зажатый между многочисленными экстравагантными современными особняками.

«Там все устроено по-римски, – возразил Иаков. – Вот увидите. А вы приедете с деньгами! И простите, но для вашего возраста вы все еще очень красивы: у вас свежая кожа, и двигаетесь вы, как юная девушка».

• Предыдущая
• 15/60
• Следующая