Лэшер - Райс Энн - Страница 40

• Предыдущая
• 40/132
• Следующая

Именно в следовании по пути добродетели видел я свое призвание и предназначение. Я должен любить ближнего, нести добро, растить детей, помогать бедным и страждущим. Путь этот расстилался передо мной во всей своей сияющей простоте. «Что можешь сделать ты, жалкий идиот? – в отчаянии спрашивал я себя. – Лишь оберегать свою семью, давать своим близким средства к существованию, заботиться о том, чтобы все они были здоровы и счастливы. Просветлять их души и защищать их от зла».

Внезапно в голову мне пришла мысль, показавшаяся чрезвычайно важной. Я недвижно сидел на мягком ложе травы, освещенный теплым сиянием фонаря, и стены разрушенного храма окружали меня со всех сторон. Подняв голову, я увидел, что луна светит теперь прямо в окно-розетку. От стекол, разумеется, ничего не осталось. О том, что это именно окно-розетка, я мог лишь догадываться, потому что уже встречал подобные окна в других соборах. Я знал также, каково его значение, ибо был знаком с иерархией предметов, присущей католической церкви. Среди цветов роза занимает главенствующее положение. И, соответственно, окно в форме розы символизирует лучшую и прекраснейшую из женщин – Леву Марию.

Я думал лишь об этом, и ни о чем больше. И на уста мне невольно пришли слова молитвы. Но я молился не Пресвятой Деве. Нет, я молился воздуху здешних мест, земле под своими ногами. Обращаясь к Господу, я просил его заключить со мной сделку. «Боже великий и всемогущий, я готов отправиться в ад, готов претерпеть вечные муки, если ты спасешь мою семью, – твердил я. – Пусть Мэри-Бет и все ведьмы, которые последуют за ней, сгинут в геенне огненной. Но спаси мою семью, Господи. Не оставь моих потомков своими милостями, даруй им счастье, силу и процветание».

Так я молился, но слова мои остались без ответа. Я еще долго просидел у стен собора. Луна скрылась за пеленой туч, а потом появилась вновь, сияющая и великолепная. Разумеется, я не ожидал, что Господь даст мне немедленный ответ. Однако надежда на то, что сделка возможна, не оставляла меня. Будет справедливо, если мы, ведьмы и колдуны, понесем наказание. Я готов принять любую, сколь угодно тяжелую кару. Но пусть остальные, невинные, пребывают в безмятежности. Таков был данный мною обет.

Охваченный радостью, я поднялся на ноги, взял фонарь и отправился к своим спутникам.

Мэри-Бет уже спала в палатке, а оба проводника курили трубки и предложили мне присоединиться к ним. Я отказался, сославшись на усталость, и объяснил, что предпочитаю сейчас отдохнуть и выспаться, а утром встать пораньше.

– Надеюсь, сэр, вы ходили туда не для того, чтобы молиться? – спросил один из проводников. – Молиться в развалинах этой церкви очень опасно.

– Почему же? – дрогнувшим голосом спросил я.

– Это храм Святого Эшлера, а святой Эшлер имеет обыкновение отвечать тем, кто обращается к нему с молитвой. Как знать, к чему это может привести.

И оба парня расхохотались, хлопая себя по бедрам и многозначительно подмигивая друг другу.

– Святой Эшлер?! – повторил я. – Так вы говорите, это храм Святого Эшлера!

– Да, сэр, – ответил второй проводник, до сей поры хранивший молчание. – В давние времена это был самый почитаемый святой во всей Шотландии. Когда-то в соборе находилась его гробница. А пресвитериане заявили, что даже произносить его имя – грех. Подумать только! Хотя, может, дело с этим святым и в самом деле нечисто. Правду сказать, он знался с ведьмами.

Время и пространство внезапно исчезли. В безмолвии ночи мною овладели воспоминания. Я видел наши плантации, видел себя трехлетним мальчиком, видел старую ведьму-бабушку, что рассказывала мне по-французски удивительные истории. «Сюзанна, весьма искусная и опытная ведьма, вызвала дух Лэшера в Доннелейте, причем получилось это исключительно по ошибке, – едва слышно прошептал я себе под нос. – Приди, мой Лэшер. Приди, мой Эшлер. Приди, мой Лэшер. Приди, мой Эшлер».

Я повторил эти слова несколько раз, сначала шепотом, а потом раздельно и громко. Разумеется, проводники ничего не поняли, но в ответ на мое заклинание из самого сердца долины с ревом примчался ветер, столь сильный и яростный, что завывания его эхом отдались в горах.

Под натиском ветра палатки наши затрепетали и едва не попадали. Проводники бросились к ним, чтобы укрепить. Все фонари моментально погасли. Ветер становился все более неистовым, и в ту секунду, когда проснувшаяся Мэри-Бет неслышно подошла ко мне и схватила за руку, на долину Доннелейт обрушилась буря. Потоки дождя низвергались на землю, а оглушительные раскаты грома, раскалывая небо, заставляли нас съеживаться от страха.

Однако мне удалось спасти и себя, и своих спутников. Несмотря на испуг, я вскоре понял, что от подобной ярости не скроешься. Тогда я выпрямился и поднял голову. Я смотрел прямо в небо, а жесткие струи дождя хлестали меня по лицу.

– Будь ты проклят, святой Эшлер! – воскликнул я. – Отправляйся в ад, где тебе самое место! Теперь я знаю, кто ты такой. Святой, низвергнутый святой, лишившийся ореола святости. Отправляйся же в ад. Ты не святой. Демон – вот кто ты на самом деле!

Взбесившийся вихрь сорвал и унес прочь одну из наших палаток. Проводники бросились к оставшейся, чтобы удержать ее. Мэри-Бет пыталась заставить меня замолчать. А ветер и дождь усиливались с каждой секундой. Буря превратилась в ураган неимоверной мощи.

В момент наивысшего разгула стихии явился он. Мы увидели, как из мокрой травы внезапно поднялось небольшое темное облако, которое принялось кружиться без остановки, закрыло собой все небо, а потом вдруг исчезло – так же внезапно, как и появилось.

Потрясенный, я словно прирос к месту. На мне не осталось ни одной сухой нитки, разорванная рубашка сползала с плеча Мэри-Бет с распущенными волосами бродила по мокрой траве, отважно устремив взгляд в небеса. В глазах ее светились удивление и любопытство.

Ко мне подбежал один из проводников.

– Черт бы вас побрал, сэр, – рявкнул он. – Я же сказал, что этому святому нельзя молиться. Какого же дьявола вы не послушались! Вы нас всех едва не угробили!

В ответ я лишь тихонько рассмеялся.

– Боже, помоги мне, – вздохнул я про себя. – Господь великий и всемогущий, если твои святые превращаются в злобных демонов, разве это не доказательство того, что ты оставил нас?

Влажный воздух слегка потеплел. Проводники зажгли фонари. Земля с удивительной быстротой впитала воду, как будто вовсе и не было проливного дождя. Лишь наша одежда оставалась насквозь мокрой, а сами мы чувствовали себя совершенно разбитыми. Луна вновь засияла на небе, изливая на долину мягкий серебристый свет. Мы принялись натягивать палатки и сушить постельные принадлежности.

Всю ночь я провел без сна. Как только первые лучи солнца блеснули на небе, я отправился к проводникам.

– Мне необходимо узнать историю этого святого, – заявил я.

– Ради Бога, не произносите вслух его имя, – взмолился один из парней. – Воистину, нечистый дернул меня назвать его вчера вечером. Поверьте, я слышал про него лишь краем уха. И вряд ли кто расскажет вам его историю. Это ведь старая легенда, и некоторые считают ее пустой выдумкой. Хотя, судя по урагану, который разыгрался здесь вчера, легенда недалека от правды.

– Расскажи мне все, что знаешь, – потребовал я.

– Я же сказал, что не знаю ничего, – упрямо повторил он. – О нем я слышал только от собственной бабушки. Она всегда вспоминала его, когда желала чего-то невозможного. Это она сказала мне, что к нему следует обращаться с великой осторожностью. Ни в коем случае нельзя просить у него исполнить желание, которое не является сокровенным и заветным. Здесь, в горах, я тоже пару раз слышал его имя. О нем поется в старых песнях. Вот и все. Сам я не католик, да будет вам известно. И не обязан разбираться в католических святых. И никто из местных жителей в них не разбирается.

Второй проводник кивнул в знак согласия.

– Сам я знаю и того меньше, – сообщил он. – Раз, правда, слышал, как моя дочь ему молилась. Просила, чтобы он заставил парней обратить на нее внимание.

• Предыдущая
• 40/132
• Следующая