Утро — еще не день - Райнов Богомил Николаев - Страница 39

• Предыдущая
• 39/43
• Следующая

Мод заметила мой возросший интерес к событиям внешнего мира, но не спрашивает, что там происходит, она продолжает делать свое дело: наблюдает за помещением.

В одиннадцать часов пятнадцать минут Томас выходит из дома и, держа в руке чемодан, направляется к своему автомобилю. Отпирает дверцу, садится за руль, видимо, пробует включить мотор, и в этот момент передняя часть «опеля» исчезает в пламени и дыму, раздается глухой взрыв. Господа в «форде» скрываются за углом.

После общего оцепенения, как всегда, начинается суматоха. Толпа зевак, которая издали смотрит на пылающий «опель», густеет. Откуда-то взялся и полицейский. Вскоре слышно завывание сирен служебных автомобилей.

Мод сохраняет присущее ей спокойствие, хотя и повернулась лицом к окну — иногда чрезмерное безразличие может вызвать подозрение. Но до нас нет никому дела. Посетители и официантки припали к окнам и наблюдают то, что происходит на улице.

— Снова террористы! — авторитетно заявляет пожилая женщина в огромной фиолетовой шляпе.

— Может, даже есть жертвы… — почти восторженно выкрикивает другая женщина.

После вмешательства пожарников и появления санитаров выясняется, что единственной жертвой стал какой-то мужчина, но никто из присутствующих дам не может высказать более или менее убедительного предположения о личности потерпевшего. Определенную информацию по этому поводу им могла бы дать Мод, но она воздерживается.

Когда общее возбуждение утихает и официантки наконец вспоминают о своих служебных обязанностях, я заказываю еще одно мороженое и еще один кофе. На улице уже нет ничего интересного, но нам и торопиться некуда. При такой ситуации торопиться ни к чему.

Поднимаемся, когда в кафе начинается обеденный наплыв людей. Пожарники, санитары, полицейские и следственный фотограф уже давно закончили свое дело.

— Проверьте, не подложили ли и вам бомбу, — советую я даме, когда мы садимся в «мерседес».

— Если подложили, то она предназначена для вас, — отвечает Мод. — Я очень мелкая личность, чтоб мне подкладывать бомбу, Альбер.

Проходят три долгих дня, заполненных дремотой, чтением и вялыми раздумьями, прежде чем осуществляется путешествие, которое было обещано. Вопреки моим надеждам, это поездка не в Австрию и не в Швейцарию, а только в Штутгарт.

Трогаемся рано утром, пока не так жарко, после легкого завтрака и незначительного изменения внешности, о котором уже рассказывалось. Проезжаем заполненную транспортом пригородную зону — тут движение преимущественно встречное — и добираемся до просторной автострады.

— Вы такая загадочная в этих темных очках, — говорю я. — И молчаливая, словно сфинкс…

— Мы с вами наговорились за эти два месяца, — говорит Мод мелодичным голосом диктора детских радиопередач.

— За два с половиной месяца, — поправляю ее я. — И если кто-то наговорился за это время, то не вы, а я. Вы только и знаете, что молчите, боясь нарушить инструкции Сеймура.

— Шеф не давал мне инструкций молчать.

— Тогда говорите!

— Что вас интересует, Альбер?

— Думаю, я имею право знать, чем закончится вся эта историю?

— Не верю, что это так уж вас волнует.

— Не «так уж», но в какой-то мере…

Мод не отвечает, уставив глаза в грузовую машину, едущую впереди, — алюминиевую громаду с зелеными буквами фирмы «Саламандра». Она давно уже могла бы обогнать ее, но боится, чтобы какой-нибудь автомобиль сзади не стукнул нас в самый ответственный момент. Наконец обгон завершен. С облегчением вздыхаю и закуриваю сигарету.

— Если вы волнуетесь за своих подруг, то могу вас заверить, что с ними все порядке.

— Но тех подруг вы же навязали мне.

— Только по службе, Альбер. Интимные отношения — исключительно ваша инициатива.

Она снова замолкает, потому что впереди еще одна грузовая машина. Однако едет она довольно быстро, и дама, подумав, решает не обгонять ее.

— Да, ваши подруги живы и здоровы. Мне даже кажется, что теперь они помирятся — им уже некого делить.

— Почему же! А Мур? А Добс?..

— Таких, как Мур и Добс, они могут иметь десяток. Речь идет о женихе, Альбер. Вечная мечта дурех.

— Знаю, знаю. Ваш взгляд на это мне известен. Не морочьте мне голову женскими историями.

— Женские истории — это составная часть человеческих историй, друг. Томас, прежде чем сделать свой фатальный визит к «Самсону», оставил у Дейзи письмо для нашего посольства и копию фактуры. Узнав о гибели своего возможного мужа, Дейзи передала документ Муру, а тот отнес их куда надо. Короче говоря, Райен задержан, и проводится следствие.

— Это еще ничего не значит.

— Райен, наверное, не разделяет вашего мнения. Обвинение против него довольно весомое и подтверждается по всем линиям.

— Вы думаете, что доклад Сеймура извлекли из архива?

— Я ничего не знаю про его доклад.

— Извините, вы никогда ничего не знаете.

— Неблагодарный!

— И все-таки Райен как-нибудь выпутается. Америка — страна неограниченных возможностей, в частности, для таких, как Райен-отец.

— В Америке, как и везде, у сильных людей есть и сильные недруги. Не думаю, чтоб противники Райенов не воспользовались такой чудесной возможностью свести с ними давние счеты.

— Буду рад, если окажется, что вы не ошиблись. Ведь приятно сознавать, что столько усилий было затрачено недаром. Имею в виду прежде всего усилия Сеймура, а также и ваши.

— Какие усилия, Альбер? Я просто выполняю распоряжения.

— Вы когда-нибудь обгоните эту машину или нет?

— Зачем, Альбер? Потом появится другая. Неужели вы не заметили, что самое разумное — двигаться в своем ряду с умеренной скоростью?

— О, поэтому Сеймур никогда вам и не улыбается: вы хотите двигаться в своем ряду, да еще и с умеренной скоростью!

Прибываем в Штутгарт, а точнее, под Штутгарт, после обеда. Мод сворачивает с шоссе на какой-то холмик и останавливается перед маленькой гостиницей, что прячется среди деревьев.

— Зачем мозолить людям глаза? — объясняет она. — Тут чистенько и хорошая кухня.

— К чему эти оправдания? — спрашиваю. — Разве мы тут будем зимовать?

— Я ничего не знаю, — отвечает дама и идет оформлять документы.

Точно так же она ничего не знает и во время обеда, и потом, когда я прихожу к ней в комнату, чтоб добиться каких-то сведений о предстоящих планах.

— Уже время просыпаться, — доносится до меня ее мелодичный голос.

Она еще дважды повторяет это, прежде чем я решаюсь открыть глаза.

— Что случилось?

— Вы спите уже два часа.

— Ну и что?

— К нам могут заглянуть гости, — объясняет женщина, которая никогда ничего не знает.

Гости прибывают под вечер и в одиночестве. Это, конечно же, Сеймур. Он даже не позволит выйти из серо-стального «мерседеса», такого же, как и у Мод, — ждет, пока мы приблизимся к нему.

— Садитесь, дорогой мой…

— Мои вещи наверху…

— Пусть лежат. Мод уберет их.

Сажусь спереди и бросаю взгляд на даму; она в ответ легонько кивает, улыбаясь неуловимой полуулыбкой, словно говорит мне: «Прощайте, счастливого пути!»

«Мерседес» срывается с места и стремительно набирает скорость — давно знакомый мне шоферский стиль американца. Когда мы выезжаем на автостраду, Сеймур увеличивает скорость до двухсот километров. Такое я тоже уже видел: так летел он когда-то по улицам Копенгагена.

— Если все будет хорошо, в эту ночь вы перейдете границу, — наконец сообщает мне Уильям.

— Вы так отчаянно гоните, что я могу и не перейти ее.

— Вижу, вы уже совсем под влиянием Мод, — замечает он. — Не бойтесь, я езжу довольно осторожно.

— Следовательно, занавес опущен, — решаю я изменить тему разговора.

— Наверное, Мод проинформировала вас.

— Из Мод не вытянешь больше одной фразы.

Сеймур молчит, потому что готовится обогнать «порше». Такая задача вообще непосильна для «мерседеса», но только не для этого.

— Ваш автомобиль, видимо, не такой, как у Мод, — говорю я.

• Предыдущая
• 39/43
• Следующая