Выбери любимый жанр

Что бывало (сборник) - Житков Борис Степанович - Страница 33


Изменить размер шрифта:

33

В конюшне все были в сборе, и, пока еще не начали готовиться к вечеру, все болтали. Я вошел. Осип засмеялся ласково мне навстречу:

– Видал? – И Осип стал в позу, как стоял Миронье на афише, поднял руки вверх. – Иро?й!

Все засмеялись.

– Миронье! Миронье!

Савелий стоял в хлесткой позе, опершись локтем о стойло и ноги ножницами. Держал папиросу, оттопырив мизинец.

– Миронье, скажите! Много Миронья развелося.

Все на него глядели.

– Солист его величества! – фыркнул Савелий. – Удавист. Усики наклеивает. Вы бы, барин, свою бородку буланжой обратно наклеили. Звончей было бы.

Савелий говорил во всю глотку, туда – в двери. Все оглянулись. В дверях наша делегатка-билетерша кнопками насаживала объявление от месткома.

– Своячки?! За шубу посвоячились. В советское время, можно сказать, такие дела в государственном цирке оборудовать…

Билетерша уже повернула к нам голову. Я шагнул к ней.

– А, товарищ Корольков! – И билетерша закивала.

– Какой он, к черту, Корольков! – закричал Савелий.

– Знаю, знаю, – засмеялась билетерша, – он теперь Миронье. Идем, Миронье, – дело. – Она схватила меня за руку и дернула с собой.

Я слышал, как Савелий кричал что-то, но все конюхи так гудели, что его нельзя было разобрать. А билетерша говорила:

– Как орут! Идем дальше.

И мы пошли в буфет. Билетерша мне сказала, чтоб я подал заявление в союз, что Голуа не страхует меня и заставляет делать опасный для жизни номер.

– Ты же не в компании, ты нанятой дурак, понимаешь ты, Мирон! Это же безобразие.

Я обещал что-то, не помню, что говорил; я прислушивался, не слыхать ли голосов снизу, из конюшни. Я говорил невпопад.

– Совсем ты обалдел с этим удавом! – рассердилась билетерша. – Завтра с утра приходи в местком.

Мне надо было готовить Буль-де-Нэжа, и я пошел в конюшню.

Там все молчали и все были хмурые. Савелий что-то зло ворчал и выводил толстую лошадь для голубой наездницы. Я принялся расплетать гриву Буль-де-Нэжа.

Самарио вывел Эсмеральду – она уже не хромала. Он пошел на манеж, а лошадь шла за ним, как собака. Она вытягивала шею и тянула носом у самого затылка итальянца.

– Алле! – крикнул Самарио.

Эсмеральда круто подобрала голову и затопала вперед. Самарио топнул в землю, подскочил и как приклеился к крупу лошади. Я вывел Буль-де-Нэжа промяться на манеж. Голуа меня ждал. Самарио остановил свою лошадь около нас.

– Я даю вам неделю, – сказал он, хмурясь на Голуа. – Кончайте здесь, и чтоб вас тут не было. А то не баки, а всю голову новую вам придется приклеить. Поняли?.. Алле! – И он проехал дальше.

– Слыхали? Слыхали, что сказал этот бандит? – И Голуа кивнул головой вслед итальянцу. – Вы свидетель! Я прямо скажу губернатору… нет, у вас теперь совет! Прямо в совет. У меня пять тысяч франков неустойки. Вы свидетель, месье Мирон. Я б его вызвал на дуэль и отстрелил бы ему язык, если бы захотел, но с бандитами разговор может быть только в полицейском участке.

После нашего номера я спросил Осипа:

– Как дело, а?

– Как приберемся, гони прямо в пивнуху, а я приведу Савёла, сделаем разговор. – И Осип прищурил глаз. – Понял? Это надо…

Но Осип сорвался – на манеже сворачивали ковер после борцов.

Я ждал в пивной и потихоньку тянул пиво. Я все думал, – мне казалось, что уж ничего не поправишь, что Савелий уже сходил в местком. Может быть, написал заявление… или прямо донес в район. Мне хотелось поскорее уехать отсюда в другой город. Если б Самарио еще б раз набил рожу Голуа, чтоб завтра же собрался вон с удавом, собаками и со мной! А вдруг все, все уже кончено и мне надо бежать сейчас же, прямо из этой пивной?

Пивную уже закрывали, я спросил еще бутылку. Официант поторапливал. Я решил, что, если не дождусь Осипа, я не вернусь в цирк. Шторы уже спустили. Я уже знал, что через минуту меня отсюда решительно попросят. Чтоб задобрить хозяина, я спросил полдюжины и обещал выпить духом. Мне еще не поставили на стол бутылок, – тут стук на черном ходу. Вваливается Савелий, а за ним Осип.

Мы сидели и молча пили бутылку за бутылкой. Осип спросил еще полдюжины. Савелий только хотел открыть рот, Осип перебил его:

– Ты мне скажи, зачем ты товарища топишь? А? Человек страх такой принимает, а ты эту копейку из него вымучить хочешь? Товарищ этот…

– Какой товарищ? – грубым голосом сказал Савелий.

– А Корольков?

– Какой он Корольков? – И Савелий глянул Осипу в глаза: на-ка, мол, выкуси.

– Не Корольков? А как же его? – И Осип прищурился на Савелия.

– Не знаю как.

– А вот не знаешь ты, – и Осип не спеша взял за горло бутылку, – не знаешь ты, браток, вот что крепче: бутылка эта самая, – и Осип похлопал бутылкой по ладони, – или башка, скажем к примеру. Нет? Не знаешь? И я не знаю. Так можно, видишь ты, спробовать это дело. – Осип пригнулся и все глядел прищуренным глазом на Савелия.

Стало тихо.

Савелий смотрел под стол.

– Ну, это… того… конечно… – забурчал он, – известно… – И вдруг взял свой стакан, ткнул в мой: – Выпьем, что ли, и квит!

Я чокнулся и выпил.

– Так-то лучше, – сказал Осип и тихонько поставил бутылку на стол.

– Допиваем – и пошли, – вдруг сказал Савелий весело, как будто ничего не было. – Вы об лошадке можете не хлопотать, мне ведь между делом, раз-два. А вам ведь после удава-то. Верно: страсть ведь какая.

– Уезжать тебе надо, – шепнул мне на ухо Осип, когда мы расходились. – Все одно он тебя доедет… Савёл-то.

Х

В воскресенье был назначен днем детский утренник.

Я не смотрел по рядам на этот раз – я сразу увидал среди темных шапок зеленый огонек: ярко горела зеленая шапочка. Наташка сидела во вторых местах слева. И как я ни поворачивался на манеже во время нашего номера, я и спиной даже чувствовал, как видел, где она, эта зеленая шапочка. Я подозвал Осипа и из прохода показал ему.

Осип заулыбался:

– Скажи, какая хорошенькая! Вот эта, говоришь, что встала?

– Да нет, вон рядом, в зеленом-то.

– Ну, эта еще лучше, – улыбался Осип. – Позвать, может? В антракте скажешь? Аль боязно – вдруг кто заметит! А?

«Рыжий» подошел к нам:

– Кого вы высматриваете? Знаете кого-нибудь?

– Девочка мне будто известная, – сказал Осип.

– Дорогой, пожалуйста, хоть одну, мне надо до зарезу!

Осип глянул на меня, и я незаметно кивнул головой.

– Вон та, зелененькая, – вон-вон, во вторых местах, – как бы не Наташей звать.

«Рыжий» закивал головой.

Пока расставляли барьеры для лошади, «Рыжий», как всегда, путался и всем мешал. Дети смеялись. И вдруг «Рыжий» закричал обиженным голосом:

– Вы думаете, если я «Рыжий», так очень дурак? Я тоже учился… вот… вот… – и «Рыжий» тыкал пальцами ребят, – вот с этой девочкой. – Он ткнул на Наташу.

Он встал на барьер арены и тыкал пальцем прямо на Наташку. Я видел, как она хохотала и жалась на своем месте. Все на нее глядели.

– Вот, в зеленом колпачке. Да! Я даже насквозь помню, как ее зовут.

«Рыжий» приставил палец ко лбу. Наташка спрятала голову за свою соседку.

Секунду была тишина.

– Наташа! – выпалил «Рыжий» и навзничь ляпнулся с барьера, задрав ноги.

– Верно! – запищало несколько голосов, и все захлопали, загоготали.

Наташка, красная, хохотала в плечо своей подруги.

В антракте дети повалили в конюшню всей гурьбой. Я вертелся тут же, но не мог сквозь густую толпу ребят пробиться к Наташе и только издали следил за зеленой шапочкой.

Вечером шел в первый раз при публике номер с удавом. Но я очень легко о нем думал. Мне скорей хотелось начать получать свои два с половиной червонца. И я считал в уме:

«Воскресенье – раз. Понедельник – не работаем. Вторник – уже пятьдесят рублей. Это в банк… Нет, им! А в банк – в пятницу».

Я представлял, как они получат там, дома. Ответ от них у меня уж был – на Наташке зеленая шапочка, как я просил.

33
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело