Томка. Тополиная, 13 - Грачев Роман - Страница 29

• Предыдущая
• 29/44
• Следующая

– Не знаю, – сказала Таня. – Пока только предчувствия. Надо и вправду кого-то посильнее позвать.

– Главное, пока не выдавайте им нашего казачка, – сказал я. – И траурные букеты ему к двери больше не носите.

Петр Аркадьевич смущенно отвернулся.

– Выпимши был, говорю же. Когда узнал, кто у нас живет в одиннадцатой квартире… ох, что тут со мною стало. Бес попутал, начальник, больше не буду. Отдаю его вам на растерзание.

Я предпочел не комментировать. Петру Аркадьевичу не следует знать, что мне, простому частному сыщику, пусть и с приличными связями в органах, не по чину разбираться с обитателем квартиры номер одиннадцать, возле которой Татьяна однажды обнаружила две гвоздики.

Через полчаса во двор из-за угла со стороны пустыря вошел Константин Самохвалов. Голову он втягивал в плечи, одна рука у него была засунута под рубашку между двумя пуговицами на животе, рот слега приоткрыт, а с губ, как у бешеной собаки, свисала слюна.

Широкими шагами, ни на кого не глядя, Константин прошел к своему подъезду и вскоре скрылся.

– Фу, черт! – выдохнул Олег Артамонов, наблюдая за ним из укрытия. – Не дай бог приснится!

Заведующий химической лабораторией одного из местных научно-исследовательских институтов, приписанного к оборонному заводу, Игорь Владимирович Харин слишком лояльно относился к своим подчиненным, о чем впоследствии жестоко пожалел. Это случилось позже, чем следовало бы, хотя коллеги неоднократно предрекали ему скорое завершение карьеры в стенах секретного учреждения.

Лояльность Игоря Владимировича имела глубокие корни. Дело в том, что он рос счастливым мальчиком – родители ни к чему не принуждали его, предоставляя свободу в объеме, необходимом для самостоятельного определения своего предназначения. Причем маленький Гарик не был баловнем, он получал и кнут, и пряники в оптимальных пропорциях. Очевидно, именно благодаря диковинной мудрости родителей – никаких, кстати, не интеллигентов, как можно было подумать, а обычных тружеников-муравьев – Игорь избежал серьезных потрясений в самом опасном возрасте. Когда ему стукнуло пятнадцать, он уже точно знал, что прыщи не вечны, девушки рано или поздно обратят на тебя внимание и даже кое-чем одарят, учителя не монстры, а уставшие люди, нервы которых не рассчитаны на их зарплату.

Став мужчиной, пройдя соответствующие испытания и лишения, обзаведшись семьей и домом, Игорь Владимирович отнюдь не ожесточился. Напротив, стал даже мудрее и терпимее, чем его родители. Подчиненные, в основном женщины, его боготворили – опаздывали, брали отгулы, сказывались больными, постоянно уходили в декретные отпуска. Что любопытно, на работе лаборатории это особо не сказывалось – все функционировало с точностью и слаженностью швейцарских часов. Однако не все одобряли подобную беспринципность заведующего. Прислушаться бы к тревожным голоскам пораньше, глядишь, и не произошло бы то, что произошло.

А случилось вот что. Однажды утром в середине сентября Игорь Владимирович Харин вошел в офис и обнаружил, что лаборатория взломана. Он еще издали увидел, что дверь открыта, а когда подошел ближе и раскрыл ее шире, то понял, что его обокрали.

Впрочем, следов осталось не так уж и много. Человек, орудовавший здесь (вечером? ночью?), знал, где что лежит. И взял он, кстати, тоже немного.

Но, паразит, взял сам! Пришел как вор, открыл дверь и взял! Почему не попросил днем, ведь знал же прекрасно, что Харин не откажет! Зачем нужно было вламываться?

Игорь Владимирович прикрыл дверь и еще раз внимательно все осмотрел. Да, несомненно, его обокрал кто-то из подчиненных, но не это было самым удивительным и, пожалуй, ошеломительным. Набор украденных препаратов – вот что его озадачило.

Он крутил-вертел его и так, и эдак, набрасывал примерный список веществ, которые могут получиться из украденных ингредиентов. Поначалу решил, что ошибся, и снова все перепроверил.

– Черт возьми, – пробормотал Игорь Владимирович, снял очки и начал грызть дужку. – Кто? Зачем?!

Он просидел минут пятнадцать в глубоких и печальных раздумьях. Итоги умственной работы его еще больше разочаровали – он определил фамилию взломщика, который с наибольшей вероятностью мог проникнуть в лабораторию поздно вечером, и он понял, зачем ему понадобились именно эти препараты.

Но что теперь делать с этими знаниями? Бежать в полицию?

Игорь Владимирович думал всю пятницу. Взломщик на работе так и не появился и на телефонные звонки не отвечал. Харин думал об этом до обеда, во время обеда и после него. Он думал, когда собирался домой, и он думал, когда шагал по шумному проспекту, отворачиваясь от хлесткого осеннего ветра. Он думал, когда покупал в магазине кефир, молоко, белый хлеб, банку маринованных огурчиков и замороженные рыбные котлеты. Он не мог перестать думать об этом даже за ужином в кругу семьи вместе с женой и двенадцатилетним сыном.

– Пап, ты меня слышишь? – спрашивал сын, тронув его за локоть.

– Что? – переспрашивал Игорь Владимирович. – Извини, я не понял, что ты сказал?

– Я говорю, можно я завтра после уроков поработаю у тебя за компьютером? Я ничего не сотру.

– Да, конечно, – рассеянно отвечал папа и продолжал уныло ковыряться вилкой в тарелке. В обычной жизни он никого не подпускал к своему дорогому ноутбуку.

В конце концов, его настроение заметила жена.

– Игорь, что с тобой? – спросила она, когда сын, поблагодарив за ужин, покинул кухню. – Что-то случилось на работе?

Харин посмотрел так, будто только что заметил ее присутствие. Дело плохо, подумала женщина. Так он на нее никогда не смотрел.

– Господи, Гарик, ты меня пугаешь. Что стряслось? Игорь отломил кусочек котлеты и отправил его в рот.

– Пока не стряслось, – сказал он. – Но может.

Он так ничего никому и не сказал. Ни жене в тот вечер, несмотря на все ее уговоры, ни вышестоящему начальству, ни своему другу по институтской молодости Сережке Капустину, с которым по выходным пил темное пиво в пабе.

Пожалуй, стоило бы хоть кому-то открыться – но, химия, как и история, черт их дери, тоже не знает сослагательных наклонений.

Как говорил персонаж Брендана Фрейзера в одном из любимых нами с Томкой фильмов, «после всего, что я увидел, мне срочно нужен глоток веры».

Фрейзер всего лишь увидел ожившую мумию, а я навидался и наслушался за день субботы много чего похлеще, причем все это не было нарисовано на компьютере, а предстало живьем в трех измерениях и максимально возможном разрешении. И после всего этого мне срочно нужно было увидеть и прижать к себе Томку.

Тоже в какой-то степени «глоток веры».

И ведь как назло я отправил ее сегодня к матери! Что мне оставалось? Опрокинуть стаканчик?

Так и поступим.

Я ударил по тормозам на углу квартала. Сзади начали сигналить. Я развернулся и припарковался у бордюра дороги, ведущей в обратном направлении. Олеся мне сейчас не поможет и компанию не составит, мне нужна Таня.

Я набрал номер ее телефона.

– Уже соскучился, дорогой?

– У меня предложение…

– … подкупающее своей оригинальностью, как говорили у меня в школе.

– В моей школе тоже так говорили.

– Где и как мы сделаем это?

– «Где» – не важно, а вот насчет «как» я больших перспектив не обещаю, потому что забираю вечером дочку.

– Не вопрос.

«Мы сделали это» в баре на пересечении Тополиной и проспекта Ракетостроителей. Если Тополинка была узкой улицей, то ракетостроители размахнулись на всю ивановскую – по шесть полос в обе стороны, высокие здания с барами и магазинами на первых этажах. Машину я оставил на парковке у заведения, но прежде убедился, что Матвейка, мой угрюмый водитель-каскадер, крайне неохотно соглашавшийся работать в выходные даже при двойной оплате, в течение часа отгонит тачку к моему дому.

Ресторан под названием «Гусь» в основном наливал пиво и подавал к нему соответствующую закуску от сушеной рыбки до немецких сосисок, но мы остановились на крепком меню. Коньяк и запеченная телятина – вот одно из лучших средств обрести веру после трудного дня, проведенного в компании покойников и призраков.

• Предыдущая
• 29/44
• Следующая