Привет от талибана - Бадин Андрей Алексеевич - Страница 42

• Предыдущая
• 42/70
• Следующая

На экране мастер отпустил жертву, встал и, пошатываясь, пошел к выходу. Вид у него был плачевный. Он тяжело дышал, из предплечья, ладони и колена текла кровь, и вообще он весь был в крови, в своей и преступника. От этого жуткого зрелища мурашки побежали по спине Ника.

– Вам придется привыкать к крови и боли, хотя, наверное, к смерти людей вы не привыкнете никогда. Может быть, и не надо этого делать, ведь жизнь каждого человека священна, потому что не мы ее подарили ему, и мы не вправе ее у него отнимать. – Нортон потянулся в кресле.

Все сидели молча и, как ему показалось, испытывали необычное чувство неприязни к увиденному.

– Уже поздно – десять часов, а завтра утром мы соберемся в спортивном зале и обсудим фильм. У вас есть время подумать.

Весь вечер Ник не мог отделаться от неприятного ощущения робости и жалости. Эти чувства появились у него впервые. Лежа в постели с закрытыми глазами, он обдумывал свои переживания. Наконец, он понял следующее: он, Виктор Матвеев, как нормальный человек, испытывает страх перед мастером кун-фу и перед той ситуацией, в которую попал преступник. Ник также отметил, что он жалеет преступника. Это чувство страха и жалости навело Ника на мысль, что он сопереживает жертве и сопоставляет себя с ней. Ни он, да и никто другой не хотел бы попасть в такую ситуацию.

«Но почему я сопоставляю себя именно с жертвой, а не с палачом?» – думал он. После нескольких часов размышления веки Ника стали тяжелыми, и он погрузился в крепкий, здоровый сон.

Утром, после завтрака, все собрались в той же аудитории. Вошел Нортон.

– Товарищи офицеры, – произнес Иван Васильевич, и все встали.

– Здравия желаю, – сказал Нортон и сел в кресло. Разведчики тоже сели.

– Ну как вам вчерашний фильм? – с ходу спросил он.

Офицеры молчали.

– Сегодня я вам продемонстрирую способ совершенствования волевых и моральных качеств. – Он встал и пригласил всех пройти за ним.

Группа прошла к лифту и спустилась в другое здание. Парни вступили в большой, просторный, хорошо освещенный зал.

– Проходите на трибуны, – посоветовал Нортон, и все проследовали за ограждение из металлической сетки.

– Садитесь, – сказал Васильич, закрыл изнутри на щеколду дверь, ведущую на трибуны, и сам сел рядом, на пластиковый стул. Нортон ушел, и его не было тридцать минут.

Это был обычный баскетбольно-волейбольный зал с разметкой на полу. Никаких тренажеров или спортивных снарядов в нем не было. В дальнем углу находилась дверь, обитая листовым железом. Пол был паркетный, но не лакированный, а просто циклеванный. Под потолком ярко светили лампы дневного освещения и виднелись вентиляционные отверстия. Окон не было, зал находился в подвале.

Дверь открылась, и вошли двое. У одного на руках были наручники. Второй, в форме охранника разведшколы, снял с него их, что-то сказал и указал рукой на центр зала. Парень прошел в зал и облокотился спиной о стену напротив трибуны. Он встал в пижонскую позу – скрестил руки на груди и закинул ногу за ногу.

Он был среднего роста, худощав, но на вид крепок. В его движениях и позах чувствовалась уверенность в себе и даже наглость. Лет ему было, наверное, не больше тридцати. Он с наглым видом начал глазеть на группу разведчиков и не проявлял ни малейших признаков беспокойства. Одет он был в кроссовки «Адидас», тренировочные штаны той же фирмы и в красную пляжную майку без рукавов. На плечах его, груди и руках красовались синие наколки.

«Бык», – отметил Ник.

Парень сильно шмыгнул носом, пожевал вязкие сопли, а затем смачно харкнул на чистый пол.

«Крутой блатной отморозок».

В это мгновение дверь отворилась и в зал вошел Нортон. Он был в тренировочных штанах, кроссовках и по пояс голый. Ник увидел великолепно проработанные мышцы его груди, спины и рук. Мышцы переливались под кожей, и было видно каждое их волокно.

– Ого, – вырвалось у Андрея Саксонова.

– Он очень сильный атлет, – сказал Иван Васильевич. – Тренируется со штангой и гантелями, боксирует по мешкам, спаррингует.

«Пора и мне начинать качаться», – подумал Виктор.

Нортон был сосредоточен как никогда. На его волевом, мужественном лице не дрогнула ни одна жилка, он ни разу не моргнул и не повел бровью. Он был настроен на поединок.

«Неужели это бой насмерть», – подумал Ник, и холодный пот выступил у него на лбу. Он посмотрел на Андрея, на товарищей и по их лицам понял, что они испытывают те же чувства, что и он.

Тем временем Нортон спокойно пошел к блатному парню. Тот, увидев перед собой накачанного мужчину, не на шутку испугался. Это было заметно по его глазам, лицу и движениям.

– Ты чего, братан, – сказал он дрожащим голосом, и от его былой бравады не осталось и следа.

Нортон наступал молча и смотрел на расписанного, как лев смотрит на свою жертву.

– Кончай, братан, – крикнул тот и отскочил на шаг.

Нортон размахнулся и сильно ударил ногой в бедро парня. Тот вскрикнул и отбежал в сторону.

– Ты чего, козел, делаешь, падла навозная, петух, – завизжал уголовник, но Нортон медленно и неотвратимо преследовал его.

– Кончай бить! – продолжал причитать тот. – Помогите, убивают.

Нортон его не слушал, а делал свое дело. Он легко, несмотря на свой вес, подпрыгнул и саданул блатному ногой по голове. Тот кубарем покатился по полу. Нортон специально не ударил сильно. Он не хотел травмировать парня, а желал его разозлить, завести, вызвать к бою.

Парень вскочил и побежал к трибуне. Схватился пальцами за металлическую сетку и начал орать:

– Братцы, помогите, пожалуйста, убивают.

От этих слов в груди у Ника екнуло, и он хотел уже было вскочить и крикнуть Нортону, чтобы тот прекратил урок, но сдержался. Нечто похожее испытывали все разведчики. Только бывалый Васильич спокойно и даже с ухмылкой смотрел на блатного зэка.

Нортон подошел к парню и с размаху саданул его кулаком в почку. Тот от боли перекривился и со стоном опустился на пол возле сетки.

– Дерись, гад, сопротивляйся, – проскрипел зубами Нортон, но парень был тщедушен, жалок и драться не хотел. Он не хотел бороться за свою жизнь и думал, что бездействие, отказ от борьбы помогут ему выжить. Но не тут-то было.

Нортон ломанул скорчившемуся на полу преступнику ногой в лицо. Голова того дернулась и ударилась о стену. Он захрипел и потерял сознание. Нортон наклонился над ним, взялся за голову и с силой повернул ее. Послышался хруст. Он отпустил его, и зэк безжизненно упал на пол. Блатной был мертв – палач сломал ему шею.

Нортон даже не вспотел. Он, ни слова не говоря, походил по залу около минуты, сделал несколько дыхательных упражнений, успокоился и подошел к сетке.

– Это неудачный пример, – спокойно произнес он. – Обычно бывает хоть какая-то видимость сопротивления, а сегодня… – он махнул рукой.

Все подавленно молчали. Урок на разведчиков подействовал угнетающе.

Ник посмотрел на труп и произнес:

– Что он натворил?

Нортон взглянул на тело:

– Он вор-рецидивист, неоднократно участвовал в разбойных нападениях, несколько раз был судим. В последний раз проходил по делу об убийстве и изнасиловании несовершеннолетней. Ее фамилию я называть не буду. Суд приговорил его к «вышке», и Верховный суд отклонил прошение о помиловании. Приговор должны были привести в исполнение, но ему предложили заменить его на бой со смертельным исходом, и он согласился. Он надеялся, что его помилуют или не убьют в бою, но… В самый ответственный момент он облажался, повел себя как трус. Да он всегда, всю свою жизнь был трусом и подлецом.

Все молчали.

– Он, пьяный, подкараулил свою жертву в подъезде, затем оглушил кулаком, затащил в подвал, ограбил, изнасиловал и убил. Он снял с нее дешевую заячью шубку, тоненькую золотую цепочку и колечко. Больше у шестнадцатилетней девочки ничего не было. Она, раненая, молила о пощаде, но он только кровожадно и цинично насиловал ее. Затем он нанес ей девять ударов ножом в грудь и живот.

• Предыдущая
• 42/70
• Следующая