Привет от талибана - Бадин Андрей Алексеевич - Страница 30

• Предыдущая
• 30/70
• Следующая

– Да. Наш секретный источник информации в преступной среде, агент ФСБ Лат, погиб, – сообщил Ремизов.

– Некрон был нашим агентом? Я не знал, – удивился Емельянов.

– Да. Я никогда и никому не раскрываю свою агентуру и поэтому никто, кроме меня, о нем не знал.

– Но сейчас-то можно рассказать.

– Да, только сейчас. – Ремизов поудобней уселся в кресле и начал свой рассказ.

– Это произошло двадцать лет назад, в Пермской воровской зоне. Он там отбывал срок за разбойное нападение на инкассаторов Челябинского тракторного завода. Кстати, раскрыл это крупное, нашумевшее дело отец нашего полковника Семенова, он был в Челябинске главным сыщиком.

Вербовал Некрона я. Я тогда был старшим лейтенантом КГБ и работал во Втором главном управлении (контрразведке), в отделе по контролю за деятельностью общественных и религиозных организаций, сект, неформальных объединений и преступных сообществ.

Мы вербовали агентов в КПСС, в комсомоле, среди служителей церкви, среди руководителей сектантства и, конечно, в уголовной среде. Некрона короновали после пяти лет отсидки в той же Пермской зоне. Он был самым молодым вором в законе в сообществе, но считался несгибаемым. Он пользовался большим авторитетом и властью, и руководство поручило мне провести его вербовку. Хотя мой начальник до конца не верил в успех операции. Дело в том, что его уже пробовали обработать, но безрезультатно. Его многократно вызывали на допросы, вели с ним беседы, но он упрямился и на сотрудничество не шел. Родственников у него не было, и использовать давление на них мы не могли.

Я изучил документы и пришел к выводу, что есть один-единственный способ, который сломает его.

Добровольно он никогда не стал бы нам помогать. Его сажали в карцер, в одиночку, угрожали смертью, пытками, но он не сдавался. Он не хотел подписывать договор о сотрудничестве с КГБ.

Я пошел на отчаянный шаг и решил применить к нему страшную процедуру.

– Опустить? – догадался Емельянов.

– Да, именно это. Его перевели в только что отстроенный «Белый Лебедь» и посадили в одиночную камеру. Колония была наполовину пуста, и поэтому никто не знал, что в нее конвоировали Некрона.

Как-то ночью в камеру вошли трое специально подготовленных агента из уголовной среды, набросились на него, связали и поочередно изнасиловали в извращенной форме. Это было жуткое зрелище. Некрон вырывался как мог, кричал, рычал, но это его не спасло.

Вся операция проводилась тайно, и эти трое педрил, а они были в масках, не знали и никогда не узнали, кем был их клиент. Даже начальника колонии и его подчиненных не проинформировали. Весь акт я заснял на кинопленку и сделал фотографии.

Чтобы Некрон сгоряча не покончил с жизнью, его перевели в лазарет и неделю кололи успокоительные. Затем несколько раз конвоировали в другие зоны, и он опять очутился на своей Пермской.

Прошел месяц после его приезда «домой», и Некрон немного успокоился, так как понял, что зэки ничего не знают о случившемся. Он пользовался прежним непререкаемым авторитетом как среди мелочи, так и среди воров.

И тут я встречаюсь с ним в одиночной камере и начинаю беседовать о его вербовке.

Вы бы видели, как тряслись его руки, как он в бессильной злобе скрипел зубами, когда я ему показывал фотографии и кинофильм. Он готов был меня разорвать. На снимках и на экране было отчетливо видно его искаженное гримасой ужаса лицо и подробности насилия, которому его подвергли.

Некрона чуть удар не хватил, и мне пришлось прекратить демонстрацию и опять отправить его в лазарет.

Через несколько дней он успокоился, мы встретились вновь, и начался серьезный, мужской договор. Некрон держался молодцом. Выслушал предложение о вербовке, все льготы, которые он получает, становясь агентом КГБ, и обязанности, которые ему необходимо будет выполнять.

КГБ закрывал глаза на некоторые виды деятельности Некрона, прощал мелкие преступления ради большого дела и в итоге помог ему подняться на небывалую высоту в преступном и финансовом мире.

Он попросил несколько дней на размышление, и мы расстались. Я даже не намекал ему, что будет, если он откажется стать нашим сексотом. Он сам прекрасно все понял.

Итак, Некрон подписал необходимые бумаги, и я поручил ему первое задание. Дело в том, что тогдашнее руководство партии пыталось найти рычаги управления во всех сферах общественной и культурной жизни страны. Это делалось из боязни потерять власть. Не исключением был и уголовный мир.

Девяносто процентов крупных авторитетов и воров в законе так или иначе связаны с КГБ. Тех, кто не подчинялся, либо компрометировали, и они теряли свое влияние, либо ликвидировали руками других, завербованных воров или агентов спецслужб.

– Ну это я прекрасно знаю, – заметил Емельянов. – Не только в уголовной среде велась такая работа. Не исключение и церковь, и общественные организации.

– Да, Виктор Егорович, КГБ через своих агентов не только получал информацию о всех событиях политической и культурной жизни страны, но и успешно контролировал ее. Агенты были и остаются везде, жаль, сам КГБ изменился.

– Да, к сожалению, наша власть уже не та, – Емельянов покачал головой.

– Не было бы этого страшного, неконтролируемого разгула преступности, терроризма, коррупции, политических распрей в высших эшелонах власти – и не было бы деятельности этого Корнилова.

– Я с вами полностью согласен, Андрей Степанович, этого бардака не было бы и в помине. Был бы другой бардак, но не этот. Народ жил бы нормальной жизнью, как он жил все семьдесят лет советской власти. – Заместитель председателя ФСБ самодовольно улыбнулся.

После этих слов начальник контрразведки как-то странно посмотрел на шефа, но сдержался и спорить не стал. Но это не означало, что он разделял его точку зрения.

– Да, Некрон погиб, и мы потеряли агента, ближе всего подобравшегося к Корнилову. Некрон знал о его счетах и о его операциях с деньгами, но он никак не мог узнать о предстояшей сделке с оружием. Теперь полковнику Семенову известно, кто такой Корнилов, – произнес Ремизов.

– Вы думаете, Некрон сообщил ему эту информацию?

– Я думаю, надо разыскать Семенова раньше, чем это сделают люди Корнилова, и выяснить у него самого, что произошло в Томилине и что ему сказал Некрон. Возможно, мы снабдим его некоторой информацией.

– То есть завербуем.

– Точно так.

Полковник Семенов не знал, куда ему идти. Он шел по улице, шарахаясь от редких прохожих и сторонясь милицейских машин. Он, как загнанный волк, плутал по безлюдным, ночным улочкам Москвы. Домой идти не хотел, чтобы не подвергать опасности семью, к друзьям тоже, а в управлении его могла ждать засада.

Костюм и брюки его высохли, но вонять меньше не стали. Петр Петрович походил-походил и решил наведаться на работу к своему другу Олегу Карцеву. Тот был патологоанатомом и дежурил в ночную смену в морге госпиталя им. Склифосовского.

Семенов незаметно пробрался на охраняемую территорию и направился к дому.

Сколько раз он побывал в этом небольшом, но вместительном здании. Он приезжал сюда на обследование трупов от тяжких убийств, утоплений, повешения и черт знает от чего еще.

Полковник нажал кнопку звонка и отошел в тень. Крыльцо освещала яркая лампа, а Семенов не хотел, чтобы его кто-то здесь видел.

Вскоре дверь отворилась, и на пороге появился заспанный мужчина средних лет. Он был невысокого роста, лысый, в толстых роговых очках. На нем был зеленый операционный халат и резиновый фартук.

Олег осмотрел крыльцо, никого не увидел и собрался уже закрыть дверь, как Семенов окликнул его из темноты:

– Олег, это я, Петр, ты один?

– Петрович, ты? – переспросил спросонок Олег. – Конечно, один, заходи.

– Тогда выключи лампочку, – тихо попросил Семенов.

Олег дотянулся до выключателя, повернул его. Воцарилась тьма.

Семенова подошел к Олегу и поздоровался. Они прошли внутрь, и Олег вновь включил свет при входе.

• Предыдущая
• 30/70
• Следующая