На берегах реки Ждановки - Петров Сергей - Страница 53

• Предыдущая
• 53/59
• Следующая

Алтарная часть церкви Св. Николая. Фото 1900-х годов

11 февраля 1906 года при большом стечении верующих храм освятил священник церкви императорского театрального училища В.Ф. Пигулевский, а хор Александро-Невской лавры во время богослужения исполнил литургию П.И. Чайковского.

Активная строительная и организаторская деятельность продолжалась в Убежище все первые годы ХХ века. Был подведен водопровод, в 1903 году надстроен деревянный корпус – в нем открыли приют для детей сценических деятелей, возведено небольшое здание пансиона для школьников, построена электростанция. Подрос разбитый в 1897–1898 годах сад, и местность приобрела вид настоящего парка.

Могила М.Г. Савиной. Фото 1915 года

Со смертью М. Г. Савиной в 1915 году закончилась первая и самая романтическая страница Убежища. За 20 лет ее попечительства заведение прошло путь от небольшого, плохо обустроенного приюта на Кирочной, до всеми признанного благотворительного учреждения с собственным зданием, электростанцией и даже своей церковью. По сегодняшним меркам – это чудо, но в то время благотворительные традиции в русском обществе были еще сильны, и там, где нынешние бизнесмены возвели бы элитное жилье, меценаты и купцы XIX века устроили богадельню.

М.Г. Савину отпели в домовой церкви. Сначала сделали временную могилку в парке, а в 1916 году перезахоронили в усыпальнице близ алтаря. В 1921 году в той же усыпальнице был погребен А.Е. Молчанов. В усыпальнице, выполненной в древнерусском стиле, имелось несколько икон, под которыми горели лампады. Надгробные плиты были сделаны из черного мрамора.

Жизнь Убежища между тем шла своим чередом. По словам заведующей Агаревой, в нем содержалось 38 человек: 28 женщин и 10 мужчин. Каждый призреваемый пользовался помещением, полным содержанием, одеждой, бельем и обувью. Кроме того, каждый получал из канцелярии деньги на мелкие расходы.

Почему Убежище не прикрыли в начальные годы советской власти, когда закрывались все приюты и богадельни? Судя по сохранившимся документам, все шло к тому. Серьезный урон ему нанесло наводнение 1924 года, но средств на ремонт не выделяли и к 1930 году здания пришли в аварийное состояние. Пришлось даже освободить часть помещений Савинского корпуса. Ремонт удалось провести лишь в 1929–1930 годах, когда помещения пришли в ужасное состояние.

В 1931 году неприятность подошла с другой стороны: районной комиссией по уплотнению и расселению было принято постановление об изъятии трех зданий Убежища (приюта, пансиона и служебного дома) с передачей их для дальнейшего расселения. При дефиците жилья в городе вся пригодная жилплощадь, в том числе в доходных домах и особняках, тогда массово переоборудовалась под коммунальное жилье.

Приблизительно в это же время власти вознамерились разорить могилы М.Г. Савиной и А.Е. Молчанова и снять с них мраморные надгробия. Если добавить, что закрытая в 1930 году церковь стояла опечатанной и фактически не принадлежала Убежищу, список неприятностей станет полным.

Помогло Убежищу, видимо, то, что незадолго до указанных событий в середине 1929 года постановлением Совнаркома РСФСР Убежище со всеми находящимися зданиями закрепили за Театральным обществом. Хотя после революции Театральное общество по умолчанию продолжало распоряжаться Убежищем, однако «высокого» документа советской власти, уточняющего юридический статус, явно не хватало. После его появления отбивать атаки стало проще.

По окончании всех перипетий приемник Убежища – Дом ветеранов сцены оказался среди тех немногочисленных дореволюционных учреждений, которые обрели новую жизнь и при советской власти. Сад расширили, число корпусов в результате реконструкции 1946–1958 годов увеличили, а нужда, испытываемая порой Убежищем, благодаря заботам ленинградского руководства осталась в прошлом.

В.Н. Львова-Климова, проживавшая в качестве пансионерки в Доме ветеранов в середине ХХ века, отмечала, что автомашины с иностранными номерами не были редкостью на Петровской площади. В те годы Дом ветеранов сцены являлся своего рода знаменем, символом процветающего социализма, а зарубежные гости совершенно искренне оставляли о нем восторженные отзывы, ведь нигде в мире подобных заведений не существовало и нигде пенсионеры не жили во дворцах.

Когда атаки организационного плана 1930-х годов были отбиты, начались загадки архитектурные. Так, взглянув на фотографии Савинского корпуса до и после его реконструкции в конце 1930-х годов, невозможно не задаться вопросом: то ли это здание? Была «театральная декорация», а появился «сталинский ампир». Именно в его духе был реконструирован фасад Убежища. Тем более что повод существовал: необходимо было избавляться от куполов с крестами, неуместными оказывались и башенки со шпилями. Требовало переоборудования и помещение церкви, в котором разместился концертный зал. Остается неизвестным, правда, кто являлся автором этой реконструкции.

Савинский корпус. Фото 1946 года

Судя по фотографии 1946 года, здание после перестройки оказалось увенчано куполом, добавились балконы второго этажа, которых прежде не существовало, а на стенах появились лепные медальоны с масками. По сравнению с первоначальным обликом 1902 года Савинский корпус стал тяжеловеснее. Нельзя сказать, что он стал выглядеть хуже (особенно учитывая возведение в 1946–1958 годах новых корпусов также в стиле классицизма), однако облик его изменился. Изменилось и название: теперь это было не Убежище, а Дом ветеранов сцены. Более обтекаемо и менее конкретно, ведь «убежище» не требует пояснений, а что такое «Дом ветеранов» догадаешься не сразу.

Зато советская власть преуспела в другом: скромный приют на 40 человек превратился в помпезное учреждение с мировой известностью на две сотни призреваемых. Расширение происходило постепенно. После Великой Отечественной войны к территории ДВС были прирезаны несколько освободившихся от деревянных построек соседних участков. Их использовали в качестве огородов, потом возникли планы расширения ДВС. Над эскизами работал уже упоминавшийся Б.А. Альмединген. Трудно сказать, в какой степени его работа была учтена автором проекта архитектором Владимиром Талепоровским и его помощником и женой Феодосией Милюковой, однако до конца реконструкции ДВС Б. Альмединген числился архитектором-консультантом.

И, наконец, загадка третья, экономическая. Как в послеблокадное время, когда в руинах лежали целые кварталы Ленинграда, удалось добыть средства для реконструкции и постройки новых корпусов? Ведь фактически деньги тратились не на развитие, а на пансионеров. Особая роль в этом, по-видимому, принадлежала директору ДВС Андрею Андреевичу Голубеву, а также председателю Театрального общества с 1915 года (сразу после смерти М.Г. Савиной) народной артистке СССР Александре Александровне Яблочкиной. Без ее авторитета трудно было бы получить в 1948 году резолюцию заместителя председателя Совета министров СССР В.М. Молотова, разрешающую строительство новых корпусов.

Знаток классицизма «дворцовый архитектор», как его иногда называли за директорство в 1920-х годах в Павловске, В.Н. Талепоровский смог в полной мере реализовать себя при реконструкции Дома ветеранов сцены. С одной стороны, комплекс из шести корпусов, возведенных при его участии, не имеет ничего общего с савинским Убежищем 1902 года, а с другой стороны, бережно хранит его дух. Здания прекрасно вписаны в окружающий ландшафт и тонут в зелени, напоминая сельские усадьбы-дворцы. Удачным явилось решение не «пойти вверх», а остановится на двухэтажном варианте новых корпусов.

• Предыдущая
• 53/59
• Следующая