На берегах реки Ждановки - Петров Сергей - Страница 20

• Предыдущая
• 20/59
• Следующая

Ныне набережная Ждановки потихоньку меняется: то тут построили современный дом, то там. Появились здания № 25 и № 29, совершенно чуждые данной улице и по архитектуре, и по цвету. Ничего удивительного, ибо, как уже говорилось, с конца 1990-х годов идет новая волна перестройки города. Чем больше будет денег у бизнеса и чем выше спрос на новое жилье, тем эта волна будет мощнее. В этой связи интересен вопрос: почему краеведы, историки, да и просто рядовые жители города видят несуразность некоторых современных строений, а архитекторы их не замечают? Все решают деньги? Но за те же деньги можно построить вполне подходящее по стилю этой конкретной улицы здание. Красиво и безубыточно.

Нет, думается, дело в другом. Горожане, сознающие нелепость новых построек, хотя и не обладают специальными знаниями, но любят свой город, интуитивно ощущая архитектурную фальшь, а вот некоторые архитекторы, судя по всему, страдают равнодушием. Во всяком случае складывается именно такое впечатление. Амбиций же невпроворот. Только этим можно объяснить наступление безвкусия. Будем надеяться, только на коротком историческом этапе.

Было бы нелепостью утверждать, что имперский вид Ждановки подтверждается лишь архитектурным стилем ампир – нет, тогда мы вынуждены будем дать аналогичную характеристику и другим улицам центра Петербурга. Главное в том, что в этом районе Петербургской стороны располагались кадетские корпуса и военные училища, давшие почти весь цвет командного состава русской армии. Это был поистине оплот империи. Не случайно именно военные училища, когда молчала вся страна, восстали против большевистского переворота в октябре 1917 года.

Военно-образовательное значение района несколько снизилось в советское время, однако улицу Красного Курсанта и Ждановскую улицу из-за расположенных здесь военных учебных заведений продолжали именовать военным уголком Петроградской стороны. Судите сами: Академия им. А.Ф. Можайского, Военно-топографический институт, невдалеке Военно-космический Петра Великого кадетский корпус; а до революции – Инженерная и артиллерийская школа, Второй кадетский корпус, Дворянский полк, Константиновский кадетский корпус, Павловское, Владимирское и Топографическое военные училища. И все это на площади в несколько квадратных километров. Почему такая судьба была уготована району, порассуждаем позже, а пока отметим, что в 1960-х годах все «военное» символизировала для жителей этих мест Академия им. А.Ф. Можайского. Возможно потому, что жизнь ее тогда проходила с парадной стороны, то есть со стороны набережной Ждановки, как и задумывалось при строительстве, а не со стороны улицы Красного Курсанта, как сейчас.

…Ранним майским утром в открытую форточку нашей комнаты с видом на Ждановскую набережную вместе со свежим ветром врывался звук барабанов. Это выстраивались для парада части Военно-воздушной академии – так тогда именовалась «Можайка». Звуки марша будили меня, я быстро одевался, торопя родителей – не опоздать бы к тому моменту, когда курсанты под звуки духового оркестра двинутся от места своего квартирования к Дворцовой площади.

Академия располагалась через один дом от нас и все ее учения, приготовления и парады проходили на наших глазах. Утром в будние дни офицеры с пухлыми портфелями стекались к импозантному сталинскому дому с колоннами по Ждановской ул., 9, где находился парадный вход; здесь же останавливались автомобили с важными начальниками. При подготовке к парадам по набережной маршировали курсанты. Если что, движение перекрывалось, но это было не страшно, так как почти никакого движения в ту пору по улице и не существовало, разве иногда проходил троллейбус или грузовик на один из заводов Петровского острова.

Парады проходили тогда иначе, я бы сказал – значимей. Они проводились трижды в год: 7 ноября – в честь Великой Октябрьской социалистической революции, 1 мая – в День солидарности трудящихся и 9 мая – в День Победы; причем парады 9 мая вошли в практику лишь в середине 1960-х. В эти же дни город вечером салютовал. Где-то в 1970-х первомайские парады отменили (слишком накладно в мае два парада), оставив лишь демонстрацию трудящихся.

Ноябрьские мы не посещали – холодно и темно, а вот майские очень любили. В семь утра роты выстраивались в плотные шеренги возле Мало-Петровского парка. Флаги на заданиях от сильного ветра издавали хлопки, духовой оркестр, для которого это была последняя репетиция перед парадом, играл не жалея легких, а заметно нервничавшие командиры заставляли курсантов вытягиваться в струнку. Курсанты напоминали оловянных солдатиков из игрушечного набора, ибо так четко исполняли команды, что казались механическими. Да и вся набережная будто вытягивалась в струнку: стройные ряды курсантов на фоне таких же стройных и подтянутых зданий Второго кадетского корпуса.

Но вот приготовления позади, барабанная дробь становится резче, напряженнее, и колонны трогаются в путь. Маршировать до Дворцовой площади всего-то полтора с небольшим километра, но эти полтора километра колонны преодолевают часа за полтора, то и дело останавливаясь и пропуская вперед другие части, ручейками стекавшиеся с окружающих улиц и переулков. Движение по Петроградской стороне перекрыто, улицы и мосты отданы во власть жителей; чистые, еще не высохшие после прохода поливальных машин улицы сверкают на солнце, сверкают медью и инструменты духового оркестра, шагающего впереди. Люди постарше идут рядом, слушая «Амурские волны», «Березку», «На сопках Манчжурии». Вальсы в то время были очень популярны, на танцах обычно играли духовые оркестры, поэтому многие воспринимали парад еще и как бесплатный концерт.

Дети же, обступив шеренги худых, краснощеких курсантов, чередующих строевой шаг с вольной ходьбой, пытались вызвать их на разговор.

– Эй ты, белобрысый! У тебя шинель подвернулась, обернись! – приставали наиболее нахальные.

Курсанты, которые вблизи уже не напоминали оловянных солдатиков, косились, стреляли глазами, но не оборачивались. Вызвать их на разговор не получалось не только у нас, но и у молодых девушек, следовавших рядом. Курсантам было не до нас, для большинства из них это был первый парад в жизни, они волновались и выполняли все команды с удивительным рвением. Они знали: им нельзя опозориться!

Несмотря на то что втянуть в диалог курсантов не удавалось, мы были не в обиде. Где еще можно увидеть так близко при полном параде марширующие полки?

Перед мостом Строителей движение расстраивалось: оркестры переставали играть, шеренги шли только вольным шагом, и ручейками стекавшиеся со всех сторон воинские части по сигналам военных регулировщиков поочередно проходили мост.

Для большинства зевак шествие тут же и заканчивалось. Возле Дворцового моста стояли кордоны милиции, преграждая путь всем, у кого не было специального пропуска на Дворцовую площадь. Пропуска не было почти ни у кого.

Я с завистью смотрел на тех, кто в ответ на требование патруля гордо доставал из кармана пригласительный билет и, показав его, проходил на Дворцовую площадь, пока однажды моему отцу на работе не вручили точно такой же билет. Минуя плотные кордоны милиции, мы оказались на гостевой трибуне. Трудно описать, как я был разочарован. Сидели мы на задних рядах и видно было неважно. Да и на что было смотреть? В отличие от Москвы, в Ленинграде почти не было военной техники, танков и ракет, зато речи партийных руководителей отличались длиннотами.

После парада я решил, что гораздо увлекательней идти вместе с полками по улицам и видеть живые лица курсантов, ясно слышать команды командиров, чем созерцать безликие марширующие прямоугольники с официальной холодной трибуны…

Несмотря на то что военная жизнь проходила практически на наших глазах, из нашего класса поступать в военное училище никто не намеревался. Может быть, из-за муштры – она тоже не укрывалась от глаз. Кроме того, у многих моих товарищей по школе отцы были офицерами и служили в академии. Жили они, в основном, в Офицерском переулке в домах № 6 и № 8, принадлежавших академии, причем зачастую в отдельных квартирах, что считалось большой роскошью. Служба им нравилась, но парады и подготовку к ним они проклинали. Да и вся их жизнь проходила в постоянном ожидании перевода куда-то на «объект». Если это случалось, вся семья срывалась с места, и я своего товарища больше уже никогда не видел. Мне это казалось серьезной издержкой военной службы.

• Предыдущая
• 20/59
• Следующая