Альбертина и Дом тысячи чудес - Райфенберг Франк - Страница 8
- Предыдущая
- 8/51
- Следующая
Альбертина взяла с полки одну из бутылей и откупорила пробку. В нос ударил сладкий медовый аромат. Она хотела добавить в ванну немного этой эссенции, но из бутыли капнуло лишь несколько капель. Надо бы еще и горячей воды, подумала Альбертина. Но как здесь вообще включить воду? Она стала вертеть головы змей влево и вправо. Нет, никакая вода не потекла. Зато весь зал наполнился каким-то шипением. Альбертина стала испуганно оглядываться, и поняла, что обезьяны выдувают изо рта воздух — горячий воздух. Их головы представляли собой что-то вроде фена. Она стала искать кнопку-выключатель. Когда она нажала на нос одной из обезьян, поток воздуха прекратился, зато из кранов умывальника полилась вода.
Альбертина стала крутить краны, и тут внезапно раздался грохот. Пол под нею сотрясался, стены дрожали. Она уцепилась за умывальник. Что это? Землетрясение? Или же это дом рушится? Вилла и вправду не казалась такой уж устойчивой и прочной. Смутное подозрение, , что на этой вилле нечисто, перерастало в нечто такое, в чем Альбертина не любила признаваться: в чувство страха. Но она не успела даже задуматься об этом.
Перед глазами у нее все завертелось. Обезьяны и змеи издавали пронзительные крики. Альбертина поскользнулась и упала на черный мраморный пол. Она изо всех сил ухватилась за фарфоровую ногу обезьяны. Внезапно в комнате все снова стихло. Крики и кряхтение постепенно смолкли. Все вновь стало тихо и спокойно. Альбертина встала и, пошатываясь, пошла к двери. Коленки у нее дрожали. Нет, никогда в жизни она не полезет в такую ванну. Потом эта ванна окажется подводной лодкой, и она уплывет на ней куда-нибудь в Индийский океан. Пропадет!
Зловещий скрип у нее за спиной оповестил о начале очередного круга диковинной карусели.
Нет, Альбертина вдоволь насладилась этой ванной комнатой. Она распахнула дверь и выбежала вон. И тут же больно ударилась коленкой обо что-то твердое. — Ой! — ее крик эхом отдавался в просторном помещении. Альбертина на ощупь пошла вперед и поняла, что наткнулась на какой-то стул.
Как ни старалась, она не могла припомнить, чтобы на пути сюда ей встретился стул. Рыцарские доспехи были, но стулья? Значит, она попала в совсем другое помещение. Все-таки с этой ванной комнатой что-то явно неладно.
Глаза Альбертины постепенно привыкали к голубоватому лунному освещению. Луна то и дело пробивалась сквозь черные тучи. Она различила какую-то сцену. Альбертина стояла посреди небольшого домашнего театрального зала.
Сцену обрамляла золотая окантовка, которая ровно посредине сцены завершалась двумя золочеными головками лебедей. Пурпурный бархат занавеса был до того изъеден молью, что при первом же прикосновении он наверняка упал бы вниз, на доски сцены.
Альбертина на ощупь пробиралась по зрительному залу, через ряды старинных кресел с подлокотниками. У каждого кресла была высокая спинка, которая тоже завершалась золоченой лебединой головкой. Сиденья были обиты красным бархатом, а золоченые ножки, те, что сзади, имели форму лебединых крыльев.
Альбертина осторожно опустилась в кресло в последнем ряду. Оп! Стая лебединых кресел была просто восхитительна, правда, пружины в ее кресле давно уж испустили дух и больно укололи девочку. Но страх сразу куда-то делся. Интересно, почему этот зал сразу внушил ей ощущение тепла и уюта?
На сцене что-то сверкнуло в лунном свете. Что бы это могло быть?
Альбертина вскочила с кресла и прямиком направилась к сцене. И вот она, словно танцовщица на канате, уже стоит у края балюстрады, ограждающей маленькую оркестровую яму.
— Перед вами знаменитая артистка цирка Альбертина Шульце! — пробормотала Альбертина, взобравшись на балюстраду, и раскинула руки, чтобы удержать равновесие.
Но когда она глянула в оркестровую яму, ее снова охватил страх. Яма оказалась значительно глубже, чем она себе представляла, и торчащие острые края пюпитров ничего хорошего не предвещали. Но Альбертина все шагала и шагала по балюстраде, а в конце ускорила шаг и одним прыжком перемахнула на сцену.
— Эй, кисейная барышня! Ты что, испугалась? — поддразнила она Машу. — Ну хорошо, в следующий раз, так и быть, поднимемся по лестнице.
Она огляделась. Сцена была вся уставлена всяким хламом: гримерный столик без зеркала, вешалка со старыми костюмами и вечерними платьями, длинный черный сундук с двумя медными замками.
У задника сцены находился столик, на котором валялись остатки забытого кем-то боа из перьев и черный цилиндр, усыпанный сверкающими блестками. Когда на цилиндр падал лунный свет, блестки вспыхивали.
У края рампы стоял стул, спинка которого завершалась не головками лебедей, а двумя изрыгающими пламя драконами. Позади стула виднелся чемодан высотой с человеческий рост, наполовину прикрытый боковым занавесом.
Альбертина отодвинула черную ткань занавеса и принялась рыться во внутренних карманах жилетки. Карманный фонарик, как всегда, куда-то запропастился.
Луч фонарика высветил бесчисленные наклейки, покрывавшие крышку чемодана. Наклейки с тех пароходов, которые давно уже лежат на дне океанов, из блистательных отелей Вальпараисо, Кейптауна, Сан-Франциско, Гонолулу и многих других городов мира. Рука Альбертины поглаживала чемодан. На одной наклейке шрифт выделялся особой изысканностью, выпуклые буквы до сих пор хранили следы позолоты. «Гранд-отель „Риц-Стамбул"» — написано было на ней. Неужели перед нею — чемодан бабушки Лиззи и во всех этих городах она побывала?! Руки Альбертины дрожали от волнения. А вдруг в чемодане хранятся вещи ее старой тетки? Или сувениры со всех концов света?
Соблазн был неодолим, ее рука потянулась к замку.
Гроза на улице совсем распоясалась, казалось, что бог, который заведовал погодой, решил вовсе стереть Вюншельберг с лица земли. Чемодан был надежно закрыт, но из замка торчал ключик, тоже в форме дракона. В свете фонарика глаз дракона отливал изумрудной зеленью. Альбертина долго поворачивала ключик в замке в разные стороны, и наконец он повернулся на целый оборот, вспыхнув зеленым светом. Крышка чемодана приоткрылась.
Прогрохотал гром, и за спиной у Альбертины что-то зазвенело. Волосы у нее встали дыбом. Но оказалось, что это просто-напросто порыв ветра распахнул окно. Легкие белые занавески взвились вверх, словно бороды тумана, и ставни окна заколотились о спинку лебединого стула. Без малейших колебаний Альбертина по хлипкой лесенке перебралась в зрительный зал. Ей не без труда удалось, надавив на раму, закрыть окно.
Хотя окно было теперь надежно закрыто, с улицы стало доноситься множество звуков — гудение машин, звон трамвая. Она удивленно выглянула в окно: куда ни глянь — ни одной машины, никаких фар и уж подавно ни одного трамвая.
— Экстренный выпуск! Банда клетчатых опять сбежала! Экстренный выпуск! — раздался внезапно мальчишеский голос.
От пронзительного свистка у Альбертины едва не лопнули ушные перепонки.
— Сейчас мы ее схватим! — радостно воскликнул мужской голос. — Стой, не двигаться!
Откуда ни возьмись, на сцене вдруг появился мальчишка — года на два старше Альбертины.
Альбертина затаила дыхание. Тихо как мышь она прокралась в укрытие, спрятавшись за одним из лебединых стульев.
На мальчишке все было в клетку: шерстяная рубашка с рукавами, закатанными до локтей, штаны ниже колен, под которыми виднелись клетчатые гетры, широкие подтяжки, шарф с длинной бахромой и фуражка с козырьком, глубоко надвинутая на глаза. Из заднего кармана штанов выглядывал край клетчатого носового платка.
Мальчишка запыхался, он был весь в поту и нервно озирался.
— Пауле, Клара! Сюда, быстро! — шепотом проговорил он, обращаясь куда-то за сцену.
Оттуда внезапно показалась девочка. На ней тоже все было в клетку — вплоть до тяжелых ботинок, которые совершенно не подходили к ее ослепительному мини-платью и к элегантному короткому жакетику, достававшему только до середины спины. Шнурки на левом ботинке оборвались, поэтому зашнурован он был только до пятой дырочки. Черные как смоль волосы Клары, за исключением двух непослушных прядок, были спрятаны под плотно прилегающую к голове шапочку. При сумрачном освещении театрального зала было совершенно незаметно, что Кларе всего-то лет тринадцать — ну, самое большее четырнадцать. Она выглядела как взрослая дама. Но сейчас она совсем не по-дамски запыхалась.
- Предыдущая
- 8/51
- Следующая
