Смерть в театре (сборник) - Куин (Квин) Эллери - Страница 90

Нет, все верно. На водительских правах значилось: Фредерик Шилд Лейси!

Я положил бумажник на место, выпрямился, резко повернулся и огляделся. Ничего подозрительного ни на берегу, ни на воде я не заметил. Значит, никто не видел, чем я занимался,— свет был слишком слаб. Я сделал несколько шагов, оглянулся и внимательно осмотрел землю. Никаких следов я не оставил. Земля была густо усеяна сосновыми иглами и сухими ветками.

Револьвер валялся шагах в четырех от меня, под поваленным деревом. Я не стал его трогать, только наклонился и посмотрел. Это был «кольт» 22-го калибра, с костяной ручкой. Наполовину его засыпали сухими листьями. По ним сновали большие темные муравьи, а один из них даже бегал по рукоятке револьвера.

Я выпрямился и опять быстро оглянулся. От озера доносился шум моторки, но ее не было видно с того места, где я стоял. И я пошел к своей машине. Когда я уже подходил к ней, из-за густого куста появилась фигурка маленького мужчины. Блики света отражались в его очках и на предмете, который он держал в руке. Шепелявым голосом он приказал:

— Руки вверх, пожалуйста!

Да, удачный момент показать все, на что я способен. Но я уже давно невысоко оценивал свои способности, а потому подчинился и поднял руки.

Маленький мужчина вышел из-за куста. Блестящий предмет в его руке оказался револьвером. Довольно большим и направленным на меня.

Из-под черных усиков в маленьком ротике блестел золотой зуб.

— Повернитесь кругом, пожалуйста,— спокойно сказал мужчина приятным голосом.— Вы видели человека, лежащего на земле?

— Послушайте,— запротестовал я.— Здесь я оказался случайно, и...

— Я вам приказал повернуться,— уже холодно проговорил мужчина.

Я повиновался.

Дуло его револьвера уютно устроилось на моей спине. Легкой искусной рукой он быстро ощупал меня и обнаружил револьвер на моем боку. Я услышал какое-то мурлыканье. Потом он добрался до моего бедра, и я перестал ощущать тяжесть бумажника. Ну и ну! Руками он работал так ловко, что я едва чувствовал их прикосновение.

— Сейчас я загляну в бумажник,— заявил мужчина.— А вы стойте спокойно.

Я уже не чувствовал прикосновения его револьвера. Ловкий человек получил бы сейчас шанс. Он мог броситься на землю, сделать задний финт из позиции «с колена» и встал бы уже с револьвером в руке. Все это должно было произойти очень быстро. Ловкий человек одним движением мог бы справиться с этим противником в очках — примерно так же, как решительная вдова вырывает себе зуб. Но мне теперь часто кажется, что я потерял ловкость.

Наконец мой бумажник вернулся на место, а дуло револьвера вновь уперлось в мою спину.

— Судя по всему, ваш приезд сюда был ошибкой,— решил незнакомец в очках.

— Вы так считаете? — поинтересовался я.

— Угу,— ответил он.— Уверен в этом и советую вам немедленно убираться отсюда. И кроме того, молчать обо всем. Тогда через неделю вы получите пятьсот долларов.

— Отличное предложение,— обрадовался я.— А у вас есть мой адрес?

— Очень смешно,— проворковал мужчина.— Честно, я сейчас лопну от смеха...

В этот момент он ударил меня чем-то под правое колено. Нога моя подогнулась так быстро, как всегда бывает от удара по этому месту. Потом от удара загудела голова. Я уже подумал, что получил пулю в голову, но это был просто удар, нанесенный твердой маленькой рукой. Голова дернулась вперед, потом, словно бумеранг, вернулась на прежнее место, а в шейных позвонках что-то щелкнуло. В следующее мгновение я упал на сосновые иголки...

Очнулся я, видимо, в маленькой комнате с закрытыми ставнями и спертым воздухом. Я лежал на полу лицом вниз. Казалось, на спину мне взвалили тонну угля. Я издал какие-то звуки, но так тихо, что никто на них не обратил внимания. Затем я услышал шум мотора, который становился все громче, и мягкое шарканье чьих-то ног. Шаги удалились, затем снова приблизились. Похоронным голосом кто-то спросил с мягким акцентом:

— Что-нибудь есть, Чарли?

— Ничего,— проворковал Чарли.— Трубка, всякая мелочь... Наверняка летний гость.

— Он видел труп?

— Нет,— ответил Чарли.— А почему, не знаю.

Я тоже не знал, почему он так ответил.

— О’кей! В таком случае поехали!

— Конечно, это плохо,— послышался голос Чарли.— Очень плохо, однако это нужно сделать.

На этот раз он не шутил и ударил меня револьвером. Хотите я дам вам пощупать шишки на моей голове? Их у меня несколько. Сами убедитесь.

Не знаю, сколько времени я пролежал без сознания. С трудом я пришел в себя, попытался встать на колени и в конце концов со стоном поднялся на ноги. Оказалось, я валялся не в доме с земляным полом, а в какой-то яме.

Передо мной сверкала вода озера, но теперь она была посеребрена не солнцем, а луной. Справа лежало большое дерево. Я с опаской направился к нему, все время потирая голову. Шишка вздулась, но не кровоточила. Я остановился, намереваясь поискать шляпу, но потом вспомнил, что оставил ее в машине.

Я медленно обошел дерево. Луна светила ярко, как бывает только в горах или в пустыне. Даже можно читать. Поэтому я без труда убедился, что под деревом трупа не было. Не было и револьвера с ползающими по нему муравьями. А земля выглядела чересчур ровной и гладкой.

Я прислушался, но ничего не услышал, кроме пульсации крови в голове. Потом протянул руку к своему «кольту» — он оказался на месте. Бумажник — тоже. Я вынул его и посмотрел, там ли деньги. Да. Я не стал их пересчитывать, повернулся и побрел к машине. Хотелось вернуться в отель, выпить и лечь в постель. Хотелось еще раз встретиться с Чарли, но не сейчас, а позже. Сначала мне надо отлежаться. Просто отдохнуть.

Я сел в машину, завел мотор, развернулся и поехал по грунтовой дороге к шоссе. По пути мне не встретилась ни одна машина. Из дансинга по-прежнему гремела музыка, и певица хриплым голосом тянула: «Я никогда не вернусь к тебе».

Выбравшись на шоссе, я включил фары и поехал обратно в деревню.

Местные представители власти помещались в однокомнатном бревенчатом домике, недалеко от лодочной пристани, напротив пожарной части. За стеклянной дверью горел свет. Я остановил машину около домика и с минуту сидел, глядя на него. За письменным столом развалился лысый мужчина. Распахнув дверцу машины, я хотел было вылезти, но потом передумал, захлопнул дверцу, завел мотор и уехал.

Ведь должен же я отработать сотню долларов, полученную от Фредерика Лейси!

Отъехав от деревни мили две, я оказался возле пекарни. Потом свернул на другую, пропитанную маслом дорогу, ведущую к озеру. Проехав пару палаточных городков, увидел коричневые тенты юношеского лагеря и огоньки между ними. Слышно, как кто-то мыл посуду. Немного дальше дорога огибала бухту, от которой начиналась грунтовая дорога. Она вся была в рытвинах и камнях, а иногда чуть ли не посреди дороги росли деревья. Я проехал мимо пары освещенных домиков, построенных из неотесанных бревен. Потом дорога пошла вверх и стала шире, а через некоторое время показался нависший над озером дом, окна которого выходили на озеро. Из крыши торчали две трубы. Дом обнесен простым забором. Большая веранда смотрела в сторону озера, и ее ступеньки спускались к берегу. В окнах горел свет. Фары моей машины выхватили из темноты слово «Болдвин», написанное на дощечке, прикрепленной к дереву. Несомненно, это тот самый дом, который я искал.

В открытом гараже стоял «седан». Я зашел в гараж и пощупал радиатор машины. Он был холодный. Я направился к веранде по обрамленной камнями дорожке. Когда подошел к дому, дверь вдруг открылась и на пороге появилась женщина. Ее фигура ясно вырисовывалась на фоне ярко освещенного дверного проема. Мимо нее проскочила маленькая собачка с шелковистой шерстью. Она промчалась по ступенькам и встала передо мной на задние лапки, а передними уперлась в мой живот. Потом стала радостно носиться по двору, то и дело повизгивая от удовольствия.