Люди Зимнего дворца. Монаршие особы, их фавориты и слуги - Зимин Игорь Викторович - Страница 72

• Предыдущая
• 72/156
• Следующая

Затем открыл бал Нарышкин[468] с княгиней Голицыной[469] кратким менуэтом. За сим тотчас последовали пять или шесть пар. Императрица пересмотрела менуэты, потом села за карточный стол, за которым она с графом Кобенцелем и с другими играла в I’homhre. Она на этот раз сделала исключение: она обыкновенно и преимущественно играет в вист или в макао. Кавалеры ее партии несколько раз чередовались. Она так сидела за карточным столом, что видела в лицо танцующих. Камергер фон Ланской стоял большую часть времени за ее стулом. Не только во время раздачи карт, но и даже во время игры разговаривала она с ласковым лицом то с тем, то с другим из игравших и вокруг стоящими персонами. Она встала в промежутке однажды, минут на десять, чтобы поговорить с некоторыми лицами. Пока она говорила, лицо, с которым она говорила, стояло перед нею в положении несколько согбенном. Так Прусский министр граф Герц минут пять-шесть стоял перед ней полунаклоненный… Менуэты продолжались недолго, за ними последовали полонезы, особенно выделявшиеся прекрасною музыкою и разговорными кружками чужестранцев. Затем последовал Английский контрданс, и в заключение опять полонез… В 8 час. поднялась Императрица с своего стула, поклонилась всему обществу, и тот час же весь ее штат стал в порядок. Она удалилась, словно как в процессии. Танцы прекратились, и все разошлись. Когда Великая Княгиня присутствует, танцы продолжаются дольше, потому что она это любит»[470].

А. Рослин. Княгиня Н. П. Голицына. 1777 г.

Л. А. Нарышкин

Поскольку в Зимний дворец съезжались сотни особ, неизбежно у дворца возникали «пробки». При этом для каждой из категории гостей отводился свой подъезд. Но это мало помогало. Вот описание современника: «Пришлось нам внизу у дверей дожидаться более получасу, пока не подали нашу карету. Было от 400 до 500 карет перед дворцом и до ста внутри двора. Экипажи перед дворцом стоят длинными вереницами, место их определяется случайно, кто является раньше. У дворца закрытый подъезд, к которому подъехать может только одна карета. Со стороны Адмиралтейства выезд и въезд.

У дверей стоит офицер. Как только карета въезжает к закрытой двери, прислуга или кучер называет, кто приехал. Офицер громко его выкликает; если ответ замедляется и налицо вас нет, то он говорить „poscholl“, то есть прочь, уезжай. Тогда карета уезжает порожнею и опять становится в заднем ряду. Таким путем соблюдается порядок и у стражи».

А. И. Ладюрнер. Император Николай I на балу. 1830-е гг.

Другой иностранец также отметил факт «пробок» у Зимнего дворца в день приемов (куртагов) у Екатерины II: «В эти дни, уже с 11 часов, дворцовая площадь напружена каретами и другими экипажами, число которых постепенно умножается. Начиная с многочисленных запряженных шестернею карет и кончая одноконным экипажем, так называемыми дрожками, все едущие стараются обогнать друг друга… Как скоро какой-нибудь экипаж достигнет дворцового подъезда, сидящие в нем поспешно покидают его, чтоб не вышло задержки от вновь прибывающих. На лестнице начинается, а в передней еще более усиливается борьба с препятствиями в виде необыкновенного количества лакеев, благодаря которым доступ в покои почти невозможен. Когда преодолено это затруднение, вы входите в первый покой, из которого одна дверь ведет в придворную церковь, а другая в соседнюю с залою комнату. Как скоро началась божественная служба, появляется с своей свитою Государыня»[471].

Естественно, Зимний дворец готовили к сезону больших балов. У придворных хозяйственников имелся жестко отработанный алгоритм подготовки, включавший сотни обязательных позиций. Для того чтобы представить, как это происходило, обратимся к документам, они позволят нам взглянуть на мелочи, о каких мы подчас и не подозреваем.

Так, при Александре III при подготовке к зимним балам 1885 г. заказали 29 штук «железных аншлагов с надписями названия полков для употребления их на вешалках во время большого съезда офицеров в Зимний дворец на высочайшие выходы». В Зимнем саду Эрмитажного павильона поменяли камышовые решетки для ограждения куртин. Камышовые решетки, ограждавшие фонтаны и поддерживающие вьющиеся растения, выгораживали в обширном пространстве зимних садов уютные уголки. Эти декоративные решетки не только красили масляной краской, но и золотили. Упомянем, что при вставке свечей в люстры драгоценные паркеты Зимнего дворца застилались парусиновыми половиками[472].

На балу. Шарж императора Николая I. 1840-е гг.

К. О. Брож. Придворный бал в Николаевском зале Зимнего дворца. Кон. 1880-х гг. (Вдоль стен зала просматриваются елки)

Наряду с этими пустяками в некоторых залах Зимнего дворца накануне сезона больших балов проводились капитальные ремонты. Так, в Малом Эрмитаже, в Павильонном зале исправили паркет, как и в мраморной комнате Романовской галереи. Отремонтировали комнаты «мозаичных картин около галереи драгоценностей», комнаты «перехода на лестницу Государственного совета», «теплого сада павильона», «парадной лестницы Государственного совета», галереи – Романовскую и Драгоценностей, 12 внутренних и 10 парадных комнат Эрмитажа. В садике Эрмитажного павильона уложили новые дорожки из верблюжьего сукна (201,5 аршин, садик тогда был перекрыт стеклянной крышей), поменяли все шторы в Николаевском зале, провели косметический ремонт на половине покойной императрицы Александры Федоровны, поменяли буфетные столы для Помпеевской галереи. Любопытно, что при устройстве буфетов окна Помпеевской галереи закрывались простыми деревянными щитами, обитыми красным сукном. Все работы обошлись в 1885 г. в 25 000 руб.[473]

Поскольку в зимних балах участвовали тысячи особ и лиц, посуду для торжественной трапезы в Зимний дворец доставляли и из пригородных резиденций. Так, при подготовке сезона балов 1885 г. в резиденцию доставили из Гатчинской сервизной кладовой хрусталь с резьбой виноградных листьев – 100 шт.; фарфор – голубой с лепными цветами, под гербом старого образца.

В начале XX в., когда Россию захлестнула вторая волна политического терроризма, балы в Зимнем дворце, также превратились в фактор риска для первых лиц империи. Придворные балы предполагали, что в Зимнем дворце могут оказаться тысячи людей, и среди них революционеры могли найти тех, кто не только сочувствует революционным идеям, но и способен принять участие в террористическом акте.

Одной из участниц Боевой организации партии социалистов-революционеров – аристократке Татьяне Леонтьевой, активно участвовавшей в светской жизни Петербурга, сделали официальное предложение продавать цветы на одном из традиционных январских придворных балов в Зимнем дворце, на которых по протоколу обязательно бывал царь. Предполагалось, что бал должен состояться в начале января 1905 г. Леонтьева заявила руководству организации о своей готовности убить царя на этом балу, один из руководителей, М. Швейцер, дал согласие на покушение.

Б. В. Савинков, приведший этот эпизод в своих «Записках», подчеркивал, что «вопрос о цареубийстве еще не поднимался тогда в Центральном комитете, и Боевая организация не имела в этом отношении никаких полномочий. Швейцер, давая свое согласие Леонтьевой, несомненно, нарушал партийную дисциплину. Он спрашивал меня, как я смотрю на его согласие и дал ли бы я такое же. Я ответил, что для меня, как и для Каляева, Моисеенко и Бриллиант, вопрос об убийстве царя решен давно, что для нас это вопрос не политики, а боевой техники, и что мы могли бы только приветствовать его соглашение с Леонтьевой, видя в этом полную солидарность их с нами. Я сказал также, что, по моему мнению, царя следует убить даже при формальном запрещении Центрального комитета»[474]. Такова принципиальная позиция боевиков, которая была известна руководству партии эсеров.

• Предыдущая
• 72/156
• Следующая