Вилла «Аркадия» - Мойес Джоджо - Страница 1

• 1/97
• Следующая

Однажды мама сказала, что можно узнать, за кого выйдешь замуж, если очистить яблоко и швырнуть неразорванную кожуру через плечо. Она образует букву, знаешь ли. Хотя и не всегда. Мамочке так отчаянно хотелось, чтобы все получилось, что она просто отказывалась признать очевидное – кожура скорее походила на семерку или двойку, но мама отыскивала всевозможные «Б» и «Д» непонятно где. Даже если я не знала никакого Б. или Д.

Но с Гаем я обошлась без яблок. Я узнала его в первую же секунду, как увидела; это лицо я знала не хуже собственного имени. Это тот, кто заберет меня от родителей, это тот, кто будет любить меня, обожать меня и растить вместе со мной прекрасных малышей. Это тот, на кого я буду молча смотреть, пока он повторяет за священником свадебную клятву. Его лицо будет первое, что я увижу, проснувшись утром, и последнее с наступлением ночи.

Интересно, а он это понял? Конечно понял. Он ведь спас меня, знаешь ли. Как рыцарь, но не в сияющих доспехах, а в заляпанной грязью одежде. Рыцарь, который явился из темноты и вывел меня на свет. Пусть даже в привокзальном зале ожидания. Когда я ждала последний поезд, ко мне пристали какие-то солдаты. Я ходила на танцы с боссом и его женой и пропустила свой обычный поезд. Солдаты были здорово пьяны и все время цеплялись ко мне, хотя я прекрасно знала, что нельзя разговаривать с солдатней, отвернулась от них и забилась подальше, в самый угол скамейки, но они не воспринимали «нет» как ответ. Подбирались все ближе и ближе, пока один не начал меня хватать, делая вид, что это шутка, и я ужасно испугалась, потому что было поздно, а вокруг ни души – ни носильщика, ни кого-то еще. Я все время твердила, чтобы они оставили меня в покое, но они не слушали. Не хотели слушать. А потом самый здоровый из них – зверского такого вида – придвинулся ко мне, жуткая, заросшая щетиной рожа, и, обдав меня вонючим дыханием, заявил, что поимеет меня, хочу я того или нет. Конечно, я должна была закричать, но, знаешь ли, не смогла – совершенно застыла от страха.

И тут появился Гай. Он ворвался в зал ожидания и решительно обратился к громиле, поинтересовавшись, понимает ли тот, что делает, а затем пообещал задать ему хорошую трепку. Потом он принял боевую стойку, готовясь сразиться со всеми тремя, а они начали ругаться, один тоже поднял кулаки, но спустя минуту или две эти трусы, продолжая ругаться, сбежали.

Меня трясло, слезы лились в два ручья, а он усадил меня на стул и предложил принести воды, чтобы я успокоилась. Он был так добр. Так мил. А потом он сказал, что подождет рядом, пока не придет поезд. Так он и сделал.

Именно там, под желтыми вокзальными фонарями, я впервые посмотрела ему в лицо. По-настоящему посмотрела. И я поняла, что это он. Точно он.

После того как я рассказала маме, она на всякий случай очистила яблоко, бросила кожуру через мое плечо. Лично мне показалось, что кожура упала в виде буквы «Д». Мама же по сей день клянется, что это определенно была буква «Г». Но к тому времени мы с Гаем давно миновали этап, когда нужны яблоки.

Фредди снова стошнило. На этот раз, судя по всему, травой. В углу рядом с комодом появилась пенистая зеленая лужица, в которой виднелись целые травинки.

– Сколько раз тебе повторять, болван?! – завизжала Селия, ступившая в эту лужу. – Ты не лошадь!

– И не корова, – услужливо поддакнула Сильвия от кухонного стола, за которым старательно наклеивала картинки бытовых приборов в альбом для вырезок.

– И никакое другое дурацкое животное. Ешь хлеб, а не траву. Кекс. Нормальную еду. – Селия сняла босоножку и, зажав ее двумя пальцами, понесла к кухонной раковине. – Фу! Ты отвратителен! Почему ты это делаешь? Мама, скажи ему. Пусть хотя бы за собой приберет.

– Действительно, Фредерик, дорогой, вытри там все. – Миссис Холден, сидя на стуле с высокой спинкой у огня, искала в газете время начала следующей серии «Диксона из Док-Грин». С тех пор как мистер Черчилль ушел в отставку, сериал служил ей одним из немногих утешений. Равно как и в их с мужем последнем деле. Хотя, разумеется, она упоминала только мистера Черчилля. Они с миссис Антробус, как она рассказывала Лотти, не пропустили пока ни одной серии и считали передачу просто чудесной. Впрочем, они с миссис Антробус были единственными обладателями телевизоров на Вудбридж-авеню и испытывали некоторое удовольствие, рассказывая соседям, насколько чудесны почти все программы.

– Наведи порядок, Фредди. Фу! И почему только мне достался брат, который питается кормом для животных?

Фредди сидел на полу возле незажженного камина и водил маленьким синим грузовичком по ковру, приподнимая его углы.

– Это не корм для животных, – удовлетворенно пробубнил он. – Господь сказал, вам сие будет в пищу.

– Мама, а теперь он поминает Господа всуе.

– Ты не должен говорить о Господе, – заявила Сильвия, приклеивая фотографию миксера на розовато-лиловый лист сахарной бумаги. – А то Он тебя накажет.

– Я уверена, Господь на самом деле не имел в виду траву, Фредди, дорогой, – рассеянно пробормотала миссис Холден. – Селия, милая, не подашь ли мне очки, прежде чем уйдешь? Шрифт в газетах становится все мельче.

Лотти терпеливо стояла в дверях. День выдался утомительный, и ей не терпелось уйти. Миссис Холден настояла, чтобы они с Селией помогли ей приготовить меренги для церковного базара, хотя обе ненавидели печь. Впрочем, спустя десять минут Селии все-таки удалось отвертеться, сославшись на головную боль. Вот и пришлось одной Лотти выслушивать сетования миссис Холден по поводу яичных белков и сахара и делать вид, что не замечает ее нервных всплескиваний руками и слез на глазах. И вот теперь наконец, когда жуткие меренги испеклись и благополучно расфасованы по жестянкам, предварительно обернутые пергаментом, – какая неожиданность! – головная боль у Селии чудесным образом прошла. Селия снова обулась и махнула рукой Лотти: мол, пора уходить. Стоя перед зеркалом, она набросила на плечи кардиган и наспех поправила прическу.

– Куда собрались, девочки?

– В кофейню.

– В парк.

Селия и Лотти ответили одновременно и уставились друг на друга в немом укоре.

– Мы идем и туда, и туда, – не смущаясь, заявила Селия. – Сначала в парк, затем выпить кофе.

– Они идут целоваться с мальчиками, – сообщила Сильвия, по-прежнему корпевшая над своим занятием. Она держала во рту кончик косы и периодически вынимала его, шелковисто-влажный.

– Чмок-чмок. Целоваться.

– Тогда не пейте слишком много. Сами знаете, кофе вас излишне бодрит. Лотти, дорогая, проследи, чтобы Селия не выпила слишком много. Максимум две чашки. И чтобы к половине седьмого были дома.

– На уроке Библии Бог сказал: да произрастит земля зелень, – подал голос Фредди, подняв глаза.

– И вспомни, как тебе было плохо, когда ты ее наелся, – парировала Селия. – Неужели, мама, ты не заставишь его убрать за собой? Прямо не верится. Ему все сходит с рук.

Миссис Холден взяла принесенные Селией очки и медленно надела их на нос. У нее был вид человека, которому все-таки удается оставаться на плаву во время шторма благодаря убеждению, что он, вопреки очевидным фактам, на самом деле находится на суше.

– Фредди, ступай и попроси Вирджинию принести тряпку. Вот хороший мальчик. А ты, Селия, дорогая, не будь такой ужасной. Лотти, поправь блузку, дорогая. У тебя странный вид. И еще одно, девочки: вы же не собираетесь пялиться на приезжую? Нельзя, чтобы она подумала, будто в Мерхеме живут одни деревенщины, которые стоят и глазеют с открытыми ртами.

• 1/97
• Следующая