Последний дон - Пьюзо Марио - Страница 14

• Предыдущая
• 14/127
• Следующая

– Разумеется, мистер Бентс. Я даже не стану выставлять счет за информацию.

– Большое спасибо, – язвительно откликнулся Бентс. – Звони, если что.

Скиппи Дир наставлял Клавдию. Наставлял так, как и положено продюсеру наставлять сценаристку:

– Ты должна в полном смысле слова вылизать Афине задницу. Ты должна стенать, биться в рыданиях, устроить истерику. Должна напомнить обо всех благодеяниях, которыми осыпала ее и как ближайшая подруга, и как коллега. Ты обязана заставить ее вернуться в картину.

Клавдия уже привыкла к повадкам Скиппи.

– Но почему именно я? – холодно осведомилась она. – Ты продюсер, Дита – режиссер, Бентс – президент «ЛоддСтоун». Вот вы и лижите ей задницу. У вас в этом деле гораздо больше практики.

– Потому что это твоя картина от начала и до конца. Ты написала сценарий, нашла меня, нашла Афину. Если проект пойдет ко дну, твое имя до скончания дней будут связывать с провалом.

С этими словами Дир вышел, и Клавдия осталась в своем кабинете одна. Она понимала, что Дир прав, и в отчаянии подумала о своем брате Кроссе. Он единственный, кто способен ей помочь разрешить проблему Боза. Ей претила сама мысль о том, что надо спекулировать своей дружбой с Афиной; к тому же Клавдия понимала, что подруга откажет ей, а вот Кросс – ни за что. Он никогда ей не отказывал.

Клавдия позвонила в отель «Занаду» в Лас-Вегасе, но ей ответили, что Кросс сейчас в Квоге и вернется только завтра. При упоминании о Квоге на нее нахлынули воспоминания детства, которые она всегда пыталась выбросить из головы. Нет, она ни за что не позвонит брату в Квог. Ни под каким видом не будет больше иметь никаких дел с Клерикуцио. Ей не хотелось вспоминать о своем детстве и даже думать о своем отце или о ком-либо из Семьи.

Легенда о жестокости Семьи Клерикуцио родилась более ста лет назад на Сицилии. Клерикуцио лет двадцать воевали с другой семьей за право владеть клочком леса. Патриарх соперничающего клана дон Пьетро Форленца лежал на смертном одре, пережив восемьдесят пять лет опасностей и лишений, чтобы свалиться от апоплексического удара, и доктор предсказал, что жить ему осталось не больше недели. Но один из членов Семьи Клерикуцио проник в спальню умирающего и заколол его, выкрикивая при этом, что старик не заслужил мирной смерти.

Дон Доменико частенько рассказывал эту старинную историю, чтобы наглядно продемонстрировать, как глупо поступали раньше, и лишний раз напомнить о том, что жестокость без разбора – заурядное бахвальство. Жестокость – слишком ценное оружие, чтобы растрачивать его по пустякам, и пускать его в ход должно только при наличии веских причин.

У него имелись доказательства, что именно жестокость явилась причиной гибели сицилийских Клерикуцио. Когда власть в Италии узурпировали фашисты во главе с Муссолини, они сразу сообразили, что мафия должна быть уничтожена. Приостановив действие закона, они бросили на борьбу с нею сокрушительную силу войск. Мафия была сломлена ценой тюремного заключения или бегства тысяч зачастую ни в чем не повинных людей.

Только у клана Клерикуцио хватило отваги противостоять фашистским указам силой оружия. Они убили местного фашистского префекта, нападали на фашистские гарнизоны. Но что возмутительнее всего, когда Муссолини выступал с речью в Палермо, они похитили его котелок и зонтик, привезенные из Англии. Эта добродушная, презрительная шутка превратила Муссолини в посмешище для всей Сицилии, что и повлекло гибель Клерикуцио. В их провинции сосредоточили массу войск. Четыреста членов клана Клерикуцио полегли с ходу. Еще пятьсот человек оказались на бесплодных островах в Средиземноморье, служивших местом ссылки. Выжило лишь самое ядро семейства, а молодого Доменико Клерикуцио переправили в Америку, где дон Доменико еще раз доказал, что яблоко от яблони недалеко падает, сумев построить собственную империю. Но он проявил куда больше хитроумия и прозорливости, нежели его предки на Сицилии. Однако он всегда помнил, что государство, где не уважают закон, – весьма опасный враг. За это он и любил Америку.

Дон очень рано уяснил знаменитый принцип американского правосудия: лучше пусть сто виноватых избегнут наказания, нежели будет наказан хоть один невинный. Потрясенный до глубины души этой невыразимо прекрасной сентенцией, дон стал пламенным патриотом Америки. Америка стала его родиной. Он никогда не покинет Америку.

Вдохновленный этим открытием, дон Доменико построил в Америке куда более прочную империю, чем та, что существовала на Сицилии. С помощью щедрых подношений он завоевал благосклонность всех политических и юридических структур. Не полагаясь на один-два стабильных источника дохода, он постоянно находил новые, проявляя талант и изобретательность, действуя в лучших традициях американского предпринимательства. Деятельность дона Доменико распространялась на строительную индустрию, переработку отходов, различные виды транспорта. Однако громадный поток наличности приносили ему азартные игры – любимый бизнес дона, хотя и не такой прибыльный, как торговля наркотиками, к которой дон всегда относился с недоверием. Так что в последние годы он позволял Семье напрямую работать исключительно в игорном бизнесе. Остальные кланы просто смачивали клювик Клерикуцио пятипроцентными отчислениями за счет прочих видов деятельности.

Двадцать пять лет спустя планы и мечты дона наконец начали претворяться в жизнь. Азартные игры превратились в более респектабельный и, главное, все более законный вид развлечений. Словно на дрожжах росли и размножались различного рода государственные лотереи, с помощью которых правительство надувало собственных граждан. Выплата выигрышей растягивалась порой на два десятка лет, на чем государство бесстыдно грело руки, выплачивая лишь проценты по сумме выигрыша. А с процентов еще и взимало налоги. Вот такая шутка. Дон Доменико в деталях знал, как это делается, поскольку Семье принадлежала одна из компаний, от лица государства за хороший барыш проводившая лотереи в нескольких штатах.

Однако дон жил в ожидании дня, когда будет узаконен спортивный тотализатор, пока разрешенный в одном лишь штате Невада. Судя по урожаям, которые удавалось собрать на ниве подпольного букмекерства, доходы от легального тотализатора затмят собой все, что было до сих пор. Прибыль от ставок на матчи одного только футбольного Суперкубка может за один день составить миллиард долларов. Семь игр чемпионата мира принесут куш не меньше. Состязания между футбольными, хоккейными и баскетбольными командами различных университетов тоже превратятся в полноводные реки чистого золота. Люди по всей стране будут охвачены лихорадкой спортивного тотализатора, а замысловатые, многоходовые лотереи превратятся в совершенно законную золотую жилу. Дон понимал, что ему не суждено дожить до этого счастливого дня, но зато этот мир будет принадлежать его детям. Клерикуцио станут кем-то вроде герцогов эпохи Возрождения – покровителями искусств, советниками, а то и главами правительства, имена их будут с почтением упоминать в учебниках истории. Завораживающая золотая завеса скроет корни, давшие начало этому могуществу. Все его последователи, соратники и настоящие друзья отныне и во веки веков пребудут в безопасности. Пред мысленным взором дона представало цивилизованное общество, весь окружающий мир, будто исполинское плодоносящее древо, способное укрыть и прокормить все человечество. Но корни этого великана обвивает бессмертный Пифон – Семья Клерикуцио, – питающийся соками из источника, которому не суждено иссякнуть.

Если Семья Клерикуцио являлась для множества кланов мафии, разбросанных по всем Соединенным Штатам, чем-то вроде Святой Церкви, то дон Доменико Клерикуцио олицетворял Папу Римского, уважаемого не только за ум, но и за силу.

Его почитали и за неукоснительное соблюдение сурового морального кодекса, насажденного в его Семье. Каждый мужчина, женщина и даже ребенок несет полную ответственность за свои поступки, независимо от мотивов, будь то отчаяние, угрызения совести или неудачное стечение обстоятельств. О мужчине судят по его делам, а слова – лишь пуканье на ветру. Дон презирал всяческие общественные науки и психологические экивоки, оставаясь преданным католиком: на этом свете – расплата за грехи, в ином – прощение. Каждый долг должен быть уплачен, и дон был строг при суде на этом свете.

• Предыдущая
• 14/127
• Следующая