Крестный отец - Пьюзо Марио - Страница 60

• Предыдущая
• 60/123
• Следующая

Всему этому дон Корлеоне мог противопоставить два малочисленных — но, правда, безупречно вышколенных — отряда, или regimes, во главе с Клеменцей и Тессио. Такое преимущество, как связи в политическом мире и в полиции, перечеркивалось тем, что крупные дельцы выступали в поддержку Маранцано. Зато было другое преимущество — недостаточная осведомленность врага о его организации. Истинная боеспособность его войска оставалась неведомой для преступного мира, считалось даже, что Тессио в Бруклине работает независимо, сам по себе.

И все же битва оставалась неравной, покуда Вито Корлеоне не уравнял очки одним великолепно рассчитанным ударом.

Решив истребить новоявленного нахала, Маранцано обратился к Капоне с просьбой прислать в Нью-Йорк двух лучших своих боевиков. У семейства Корлеоне нашлись в Чикаго доброжелатели, сумевшие оповестить его, на каком поезде прибывают два бандита. Вито Корлеоне отрядил им навстречу карателя, Люку Брази, — с указаниями, всколыхнувшими в этом странном существе самые звериные инстинкты.

С четверкой подручных Брази встретил чикагских молодчиков у вокзала. Один из подручных раздобыл для этого случая такси, привел на привокзальную стоянку, и носильщик, подхватив чемоданы приезжих, потащил их к этой машине. Едва они сели в такси, как туда же втиснулся Брази с одним из своих пособников и, угрожая оружием, заставил чикагских гостей улечься на пол. Такси направилось к одному из складов неподалеку от пристани, заранее облюбованному Люкой Брази.

Там пленников связали по рукам и ногам, заткнули каждому рот кляпом из маленького махрового полотенца, чтобы заглушить вопли.

Вслед за тем Брази снял с гнезда на стене топор и принялся рубить на куски одного из посланцев Капоне. Вначале обрубил ступни, затем — ноги по колено и потом только — напрочь, по бедра. Налитой железной силой, он все же изрядно намахался, пока довел дело до конца. Жертва, понятно, к тому времени испустила дух, а ноги палача скользили в лужах крови среди обрубков человеческого тела. Когда он оглянулся на вторую жертву, то обнаружилось, что усилий больше тратить не придется. Второй боевик Аль Капоне от смертельного ужаса совершил невероятное: проглотил кляп и задохнулся. В полиции при вскрытии с целью установить причину смерти обнаружили в желудке погибшего мохнатое полотенце.

Через несколько дней семейство Капоне в Чикаго получило от Вито Корлеоне письмо. В нем говорилось: «Теперь вы знаете, как я поступаю с врагами. Стоит ли уроженцу Неаполя ввязываться, когда повздорили два сицилийца? Если желаете, я буду считать вас другом — тогда я ваш должник и по первому требованию расплачусь сполна. Человек вашего склада, без сомнения, поймет, насколько выгоднее иметь другом того, кто не клянчит о подмоге, а умеет справляться со своими делами в одиночку и, напротив, сам всегда готов прийти на помощь в тяжелую минуту. Если же вам ни к чему моя дружба, пусть так. Но в этом случае я обязан предупредить вас, что климат у нас в городе сырой, для неаполитанцев нездоровый, и наезжать вам сюда не советую».

Вызывающий тон послания избран был умышленно. Дон был невысокого мнения о семействе Капоне, видя в них недалеких, пошлых душегубов. Судя по донесениям его лазутчиков, Аль Капоне полностью растерял свое политическое влияние, нагло попирая общепринятые устои и похваляясь неправедно нажитым богатством. Дон знал — и на том стоял твердо, — что без политических связей, без должной маскировки по меркам общества мир Капоне и ему подобных погибнет в два счета. И что Капоне уже на пути к этой гибели. Знал он и то, что могущество Капоне, пускай и удавалось ему терроризировать весь город от мала до велика, не распространяется за пределы Чикаго.

Маневр оказался успешным. Не столько из-за проявленной жестокости, сколько из-за ошеломляющей расторопности, стремительности, с которой дон отзывался на события. Если у него так превосходно поставлена разведка, то любой дальнейший шаг был чреват опасностью. Уж лучше — и куда разумней — принять предложенную дружбу, а со временем — и плату за долг, о которой упоминалось в письме… Семья Капоне известила его, что будет держаться в стороне.

Теперь счет сравнялся. Помимо того, Вито Корлеоне снискал себе огромное уважение в преступном мире всей Америки, посрамив Капоне. Полгода он теснил Маранцано, все упорней наступая ему на пятки. Он устраивал налеты на улочки, где под покровительством Маранцано играли в кости. Он добрался до самого крупного банкомета в Гарлеме и обчистил его, отняв дневную выручку от игры в «числа» — не только деньги, но и долговые записи. Он проник даже в кварталы швейников, заслав туда Клеменцу с его вояками в поддержку профсоюзных деятелей, запуганных молодчиками Маранцано, нанятого для этой цели владельцами швейных предприятий. Он навязывал противнику бои на всех фронтах разом. И на всех фронтах, благодаря превосходству в осведомленности, стратегических талантах и организации, выходил победителем. Способствовала благоприятному исходу сражения и добродушная свирепость Клеменцы, умело направляемая доном. А потом наступил час, когда дон Корлеоне ввел в действие резерв, который приберегал напоследок, — regime Тессио, и пустил его по следу самого Маранцано.

К этому времени Маранцано уже направил к нему посредников с предложением заключить мир. Вито Корлеоне их не принимал, без конца под тем или иным предлогом оттягивая встречу. Подданные Маранцано, не склонные умирать за явно пропащее дело, один за другим покидали своего главаря. Букмекеры и ростовщики несли плату за опеку людям Корлеоне. Война практически завершилась.

Затем, в канун нового, 1934 года Тессио, нащупав брешь в личной обороне Маранцано, подобрался к нему самому. Приближенные Маранцано только и ждали случая договориться и с дорогой душой согласились привести своего вожака на заклание. Сказали ему, что в бруклинском ресторане назначена встреча с Корлеоне, проводили Маранцано туда под видом его телохранителей. И сбежали, бросив его за столиком, покрытым клетчатой скатертью, где он сидел, мрачно жуя кусок хлеба, когда в ресторан вошел Тессио с четырьмя своими подручными. Расправа была решительной и короткой. Маранцано, с полным ртом непрожеванного хлеба, изрешетили пулями. Войне наступил конец.

Владения Маранцано влились в державу Корлеоне. Каждому, кто перешел на его сторону, дон Корлеоне воздал по заслугам, закрепив за ним прежний источник дохода — тотализатор или подпольную лотерею. Вдобавок ко всему он утвердился в профсоюзах швейников, что впоследствии сослужило ему хорошую службу. И вот, когда в делах был наведен порядок, беда нагрянула к дону домой.

Сантино Корлеоне, Санни, миновал шестнадцатый годок; парень вымахал дюжий — шесть футов роста, косая сажень в плечах, с чувственными, но отнюдь не женственными чертами мясистого лица. Фредо был смирный мальчуган, Майкл — совсем еще карапуз, с Сантино же вечно что-нибудь да приключалось. То ввяжется в драку, то нахватает плохих отметок в школе, а кончилось тем, что Клеменца, который в качестве крестного отца нес за него ответственность и считал себя не вправе молчать, явился в один прекрасный вечер к дону Корлеоне и сообщил, что его сын участвовал в вооруженном ограблении — глупой затее, которая могла обернуться очень скверно. Зачинщиком явно был Санни, двое соучастников шли у него на поводу.

То был один из крайне редких случаев, когда Вито Корлеоне потерял самообладание. Вот уже три года, как у них в доме жил приемыш-сирота Том Хейген, и Вито спросил Клеменцу, не замешан ли и он в этой истории. Клеменца покачал головой. Тогда дон Корлеоне послал за Санни машину, и юнца привезли в контору, где помещалась торговая фирма «Дженко пура».

Первый раз в жизни дон потерпел поражение. Оставшись наедине с сыном, он дал волю ярости, честя набычившегося Санни на сицилийском диалекте, как ни одно иное наречие приспособленном для того, чтобы отвести во гневе душу. Напоследок он спросил:

— Кто дал тебе право так поступать? Откуда это в тебе?

Надутый Санни стоял столбом, не отвечая. Дон прибавил с презрением:

• Предыдущая
• 60/123
• Следующая