Ошибка Одинокого Бизона - Шульц Джеймс Виллард - Страница 22

• Предыдущая
• 22/25
• Следующая

От Женщины-Кроу узнали мы, чем кончилось совещание: старшины решили идти к реке Ракушке.

— Когда-то эта страна принадлежала нам, — сказали они, — пикуни ею завладели, потому что у них было много ружей, купленных на севере, у Красных Курток. Ну, что ж! Теперь и у нас, кроу, ружей много, и мы не боимся пикуни.

— Посмотрим, чем кончится дело, — сказал мой отец. — Кроу забывают о том, что пикуни соединятся с тремя другими племенами прерий, если начнется война.

Вместе с племенем кроу тронулись мы в путь; ехали мы той самой тропой, по которой пришли к форту. Счастье нам улыбнулось. Слушай, сын мой: в роще на берегу реки Ракушки мы нашли оставленные нами седла, постели и другие вещи. Но четыре наши вьючные лошади не могли тащить столько вьюков, и часть вещей мы отдали Женщине-Кроу.

Племя раскинуло лагерь у поворота реки, и мужчины занялись ловлей бобров. Теперь я был таким же искусным ловцом, как и мой отец, но каждое утро ходил он со мной осматривать западни. Он говорил, что боится отпускать меня одного, так как не доверяет кроу. Боялся он также оставить нас одних в лагере, чтобы самому сделать еще одну попытку отнять у ассинибуанов трубку и лошадей.

Я знал, что отец прав. Почти все кроу нас не любили. Но матери и сестре я не сказал об этом ни слова: видел я, что они и без того боятся кроу. Наш вигвам был раскинут рядом с вигвамом Пятнистой Антилопы, которого мы считали своим защитником, за хворостом и за водой мать всегда ходила вместе с Женщиной-Кроу. В лагере у меня не было друзей. Когда я встречался с подростками и юношами, они переглядывались и смеялись надо мной. Их языка я не понимал и рад был, что не понимаю. Вряд ли мог бы я терпеливо выслушивать ругательства, которыми они меня встречали. Я знал, что они смеются над моей бедной одеждой. Ну, что ж! Я был беден. Я носил простые кожаные штаны и кожаное летнее одеяло, а они щеголяли в матерчатых одеялах, носили красивые серьги, браслеты и зеркальца, привешенные к запястью. И работать им приходилось мало; они выгоняли лошадей на пастбище и больше ничего не делали, а я работал с утра до вечера. Нам нужны были лошади, и мы с отцом ловили бобров. Часто ходили мы на охоту и приносили мясо не только в наш вигвам, но и в вигвам Пятнистой Антилопы.

Ловля бобров шла удачно. Было у нас три западни. Утром мы вставали раньше всех и уходили подальше от лагеря, чтобы не встречаться с другими ловцами. Старательно ставили мы наши западни и часто шли по пояс в воде вдоль берега, чтобы не оставить на земле запаха, который мог отпугнуть зверьков. Вот почему набралось у нас бобровых шкурок больше, чем у других ловцов.

Но не могли мы состязаться с «черным белым человеком», жившим в лагере кроу. У него было тридцать западней, и он раздавал их ловцам — по две, по три на человека, требуя за это половину добычи. Сам он ничего не делал; нарядившись в лучшее платье, он садился у входа в вигвам, курил и рассказывал о стычках своих с врагами.

Отец его не любил и частенько говорил нам:

— Хотелось бы мне встретить этого хвастуна подальше от лагеря. Здесь он окружен друзьями и помощниками, но если мы сойдемся один на один, неизвестно, кто из нас окажется сильнее.

Около месяца прожили мы у поворота реки. Когда переловлены были почти все бобры, старшины собрались на совет. Одни хотели подняться к верховьям реки, другие — спуститься к низовьям и раскинуть лагерь неподалеку от устья реки Между Ивами.

После долгих споров решено было послать разведчиков к верховьям и к низовьям; им поручили узнать, где больше водится бобров. Из лагеря они выехали утром. В тот день мы с отцом запоздали, так как я долго отыскивал наших лошадей. Когда отправились мы смотреть наши ловушки, отряд разведчиков, направлявшихся к низовьям, уже покинул лагерь.

В нашем вигваме истощились запасы мяса. Завидев стадо антилоп, спускавшихся на водопой к реке, мы подкрались к нему и убили двух самцов. Содрав с них шкуру и вырезав лучшие куски мяса, мы продолжали путь. Первая западня оказалась нетронутой, во второй западне мы нашли бобра, вытащили его из воды и содрали с него шкурку, третья западня исчезла, но на берегу, у края откоса, мы увидели свежие отпечатки мокасинов. Широкая и еще сырая борозда осталась там, где тащили по откосу бобра и западню. Дальше земля была взрыта копытами трех лошадей. Три разведчика посланы были к низовьям, они опередили нас и украли нашего бобра и западню. О, как были мы возмущены и как беспомощны!

У кроу не было ни законов, ни правил, касающихся охоты. Мы не могли потребовать, чтобы воры были наказаны, и не могли наказать их сами. Взяв оставшиеся две западни и мясо убитых антилоп, мы печально поехали домой.

Войдя в вигвам, отец рассказал о потерь западни и назвал кроу ворами, не признающими никаких законов. Но мать его перебила.

— Не понимаю, почему ты жалуешься, — сказала она. — Ты ушел от пикуни, потому что тебе не по вкусу пришлись их законы. Я думала — теперь ты доволен. Ты живешь с людьми, у которых нет никаких законов.

Жестокие это были слова, жестокие и правдивые. Как ты думаешь, сын мой, что ответил отец? Ничего! Не знал он, какой дать ответ, и промолчал.

Когда стемнело, в лагере поднялась суматоха. Воины бегали из вигвама в вигвам, перекликались, пели военные песни, громко о чем-то говорили. Очень хотелось нам знать, что случилось.

В вигвам заглянула Женщина-Кроу и объяснила знаками:

— Разведчики наткнулись на маленький лагерь пикуни в низовьях реки. Утром все наши воины спустятся к низовьям и нападут на лагерь. Я боюсь за вас. Когда они вернутся, вам несдобровать. Я хочу, чтобы завтра вы четверо переселились в наш вигвам.

— Сколько вигвамов насчитали разведчики? — спросил отец.

— Они говорят, что в лагере восемьдесят вигвамов.

Она направилась к выходу, потом оглянулась и сказала знаками:

— Не бойтесь. Я скоро вернусь,

— Ха! Восемьдесят вигвамов! Это клан Короткие Шкуры, — сказал отец.

— Короткие Шкуры! — шепотом повторили мы трое. Это был наш родной клан. В него входили все наши родственники по отцу.

— Да, конечно, Короткие Шкуры, — продолжал отец. — Ни один клан никогда не разбивает лагеря отдельно. Какие они безумцы, что подошли так близко к стране кроу! Жена, дети, наше место с ними. Ночью мы должны пробраться к ним, предупредить о наступлении кроу и принять участие в битве. Восемьдесят вигвамов! Сто пятьдесят воинов против всего племени кроу! Мало надежды на победу.

— Как же мы проберемся к ним? — спросила мать.

— Ночью, когда в лагере все заснут, мы потихоньку выйдем из вигвама, поймаем четырех лошадей и поедем к низовьям реки.

— А все наши вещи придется здесь оставить, — сказала мать. — Перед уходом я их отдам Женщине-Кроу.

— Нет, этого ты не сделаешь, — возразил отец. — Я не хочу, чтобы из-за нас она попала в беду. Ее обвинят в том, что она нас предостерегла.

— Верно! Об этом я не подумала, — согласилась мать. — И она и ее муж были нашими защитниками и друзьями.

В это время снова заглянула к нам Женщина-Кроу.

— Я боюсь, как бы меня здесь не увидели, — сказала она. — Завтра я вам помогу.

Она ушла. Мы снова встретились с ней лишь через много зим.

Мать и сестра вынули из парфлешей все свои вещи и пересмотрели их. Они хотели надеть лучшие платья, хотя бы в этих платьях пришлось им умереть. Отобрав кое-какие мелочи, а также шила, иголки, нитки, они решили взять с собой два узелка. Остальные вещи они, вздыхая, уложили снова в парфлеши и старательно завязали ремешки. Я не понимал, зачем они это делают, если все наши пожитки приходится оставить в вигваме.

— Прикройте угли золой, — приказал им отец.

Долго сидели мы в темноте и ждали, когда лагерь погрузится в сон. Тревожные мысли мелькали у меня в голове. Успеем ли мы предупредить пикуни? Будет ли завтра бой? Где встретим мы следующую ночь? Быть может, в стране Песчаных Холмов!16

• Предыдущая
• 22/25
• Следующая