Сказки народов Африки, Австралии и Океании - Поздняков Константин Игоревич - Страница 17

• Предыдущая
• 17/108
• Следующая

— Чем вы досадили друг другу и почему бьетесь так страшно? — спросил он.

Крокодил и леопард прекратили сражение, и каждый стал доказывать свою правоту.

— Это моя собака, — сказал леопард, — я купил ее у мангуста, пять коз отдал за нее.

Зеленый возмутился:

— Что ты сказал? Я — твоя собака? Я не собака, а крокодил! Это ты моя собака, я купил тебя у мангуста. Пять коз ему дал.

— Чушь какая! Я леопард, — буркнул пятнистый.

Человек весело смеялся, пока слушал их перебранку, а потом заметил:

— Здорово провел вас маленький мангуст. И коз получил, и собаку себе оставил. Ох, не надорвал ли он себе живот от смеха, когда потешался над вашей глупостью!

Поняли крокодил и леопард, что они обмануты, бросились к мангусту, но того уже и след простыл. Хитрец был далеко, и, сколько они ни искали его и кого только ни спрашивали, никто его даже в глаза не видел.

Сбежать-то он сбежал, но зло, сотворенное им, его преследует: крокодил и леопард с той поры ищут хитрого мангуста, чтобы наказать по заслугам.

Сказка чокве

Прошло несколько дней. Хамелеон наведался в лес посмотреть, как обстоят дела, и, к своей радости, увидел, что в улье уже поселился большой пчелиный рой; пчелы усердно трудились, заготавливали сладкий, душистый мед.

Залюбовался Нонгвена труженицами-пчелами: одни возвращались в улей и несли в хоботке пыльцу, другие вылетали из улья, чтобы ее собрать. Долго смотрел на них хамелеон, пока у него в глазах не зарябило, и тогда он отправился восвояси. С тех пор всякий раз, когда он проходил мимо дерева, он присаживался поблизости — понаблюдать за работой пчел.

Прошло три месяца, срок достаточный, чтобы соты наполнились медом, и Нонгвена решил, что пора доставать мед. Он взял большой нож, корзинку и калебасу и направился в лес.

По дороге Нонгвена сорвал пучок сухой травы, свил из него тугой жгут, чтобы зажечь принесенной из дому головешкой и выкурить дымом пчел. Когда он подошел к дереву с ульем, он запалил жгут и начал карабкаться наверх. А когда добрался до улья, глазам своим не поверил: кто-то опередил его и забрал мед. Хамелеон ужасно огорчился и стал думать, как ему отыскать вора.

Мед был украден не весь, и Нонгвена понял, что вор не новичок в подобных делах и поймать его с поличным не так-то просто.

Спустился хамелеон с дерева и принялся хорошенько все обдумывать. Он сходил домой, запасся провизией на три-четыре дня и спрятался в дупле огромного дерева, откуда мог днем и ночью наблюдать за ульем.

В тот вечер и в ту ночь никто не появлялся. На следующий день тоже никто не пришел, и Нонгвена даже стал опасаться, уж не предупредил ли кто вора. Но на рассвете третьего дня хамелеон увидел, как по дереву проворно взбирается древесная ящерица. Она сняла крышку улья, вынула соты и уселась лакомиться медом прямо на дереве — даже пчелиные укусы ей были нипочем.

Нонгвена слез с дерева и закричал:

— Так это ты воруешь мой мед?!

— И ты еще смеешь обвинять меня в воровстве? Ведь это же я построила улей! — прикинулась обиженной ящерица Шиква Ша Мукала.

— Как только у тебя язык поворачивается такое плести?! Неужели тебе не стыдно?!

— Вот наглец! — воскликнула ящерица и скорей закрыла улей крышкой. Она слезла с дерева и напустилась на хамелеона: — Ты что это себе воображаешь? Если у тебя такие глаза, что каждый смотрит куда хочет, если ты, чуть что, меняешь цвет кожи, так, значит, ты умней всех?! Ну, не со мной тебе тягаться! Убирайся, пока цел!

— В жизни не видывал таких нахалок! — вскричал Нонгвена. — Мало того что ты стащила мой мед, так еще смеешь оскорблять меня! Я не стану унижаться и спорить с тобой! Да, у меня глаза не то что ваши, я могу одним глазом смотреть вправо, а другим назад! И бог Нзамби[12] не зря послал мне дар менять окраску! И ты завидуешь мне, потому что ты жалкое, презренное существо! Только и умеешь, что присваивать себе чужое добро да еще оскорблять законного владельца! Сейчас я созову всех зверей. И пускай самые умные, могущественные и благородные разрешат наш спор.

— Что ж, зови, — согласилась древесная ящерица, а сама знай обсасывает сладкие соты.

Хамелеон своей обычной неторопливой поступью направился в лес, а Шиква Ша Мукала осталась на дереве лакомиться сотами.

Вскоре на поляне начали собираться звери, чтобы принять участие в судилище. Один за другим подходили они и рассаживались вокруг дерева, где сидела Шиква Ша Мукала, а та преспокойно продолжала есть и перестала, лишь когда вернулся Нонгвена в сопровождении льва, слона, леопарда, пантеры, бегемота и антилопы.

Когда ящерица увидела царя зверей и могущественных правителей лесного царства, она слезла с дерева. Все разговоры вокруг сразу прекратились.

Лев был назначен председателем суда, слон и бегемот — его помощниками; присяжными заседателями выбрали леопарда, пантеру, крокодила, змею, носорога, дикобраза.

Нонгвена предупредил, что дело предстоит разбирать серьезное: речь идет не только о краже, но и об оскорблении достоинства. Нонгвена и ящерица Шиква Ша Мукала сидели перед судьями, за ними полукругом расположились остальные звери, а птицы усеяли ветви ближайших деревьев.

Лев подозвал антилопу и велел ей допросить сначала Нонгвену, а затем Шикву Ша Мукалу, чтобы разобраться, кто же из них прав.

Антилопа подошла к хамелеону и спросила:

— В чем ты обвиняешь древесную ящерицу?

— Я вам уже сказал, что построил улей, вот он висит на ветвях, — начал хамелеон и указал в сторону дерева. — Приладил я его на дереве, а сам вернулся домой обождать, пока там поселится пчелиный рой. Уж так я обрадовался, когда увидел, что в улье пчелы, просто и сказать не могу. Месяца три прошло, прежде чем я решился взять меду — поесть да приготовить хмельного, как у нас все делают.

— Да, все мы так делаем! — хором закричали звери.

— Что за шум! Замолчите сейчас же! — рыкнул на них лев. И повернулся к хамелеону: — Продолжай свой рассказ, благородный господин!

— Продолжаю, благородный господин и повелитель, — ответил хамелеон. — Когда наконец я надумал заглянуть в улей, меда там почти не осталось, и тогда я спрятался вот в этом дупле, — он указал на дерево неподалеку от улья, — чтобы подкараулить вора.

— И подкараулил? — спросила антилопа.

— Как видите, — кивнул хамелеон в сторону ящерицы.

Пока хамелеон рассказывал, Шиква Ша Мукала хранила молчание, но, когда почувствовала, что все ее осуждают, заговорила:

— Дело было вовсе не так. И никакая я не воровка. Улей-то мой!

Свидетелей ни у хамелеона, ни у ящерицы не нашлось. Никто не видел, как строился улей, и после разъяснения ящерицы все призадумались. Члены суда вполголоса посовещались между собой и решили прибегнуть к хитрости. И вот слон сказал Шикве Ша Мукале:

— Ты утверждаешь, что улей твой. Тогда покажи нам, как ты укрепляла его на дереве.

Ящерица проворно схватила палку, словно это был улей, и в одно мгновение взобралась на дерево. Ей и в голову не пришло, что таким образом никогда бы не удалось втащить улей наверх: слишком он тяжелый.

— Вот так я втащила улей.

— Спускайся, мы уже насмотрелись на твою ловкость, — насмешливо заметил слон. И подмигнул Нонгвене: — Не покажешь ли, как ты взобрался и установил на дереве улей?

Со свойственной ему неторопливостью хамелеон привязал на один конец веревки палку, как если бы это был улей, и начал карабкаться по стволу, а свободный конец веревки держал в зубах. Так он переставлял сначала одну, потом другую ногу, пока не достиг вершины. Наверху Нонгвена подтянул палку, прикрепил ее к ветке и вздохнул:

• Предыдущая
• 17/108
• Следующая