Чудесный нож - Пулман Филип - Страница 35

• Предыдущая
• 35/72
• Следующая

— Да, я про это слышала, — сказала Лира, хотя абсолютно не представляла себе, о чем он говорит.

— А как поживает твой друг?

— Какой друг? — спросила Лира, слегка встревожившись: неужели она и ему рассказала об Уилле?

— Тот, к которому ты приехала погостить.

— Ах, она. Спасибо, у нее все в порядке.

— Так это подруга? Она археолог?

— Нет… физик. Она изучает скрытую массу, — сказала Лира, еще не успевшая окончательно прийти в себя. Врать в этом мире оказалось не так просто, как она думала. Вдобавок ей не давало покоя одно смутное впечатление: она словно уже встречалась с этим господином в далеком прошлом, но не могла вспомнить, где именно.

— Скрытую массу? — тем временем говорил он. — Как интересно! Сегодня утром я как раз читал о ней в «Тайме». В нашей вселенной полно невидимого вещества, и никто не знает, что это такое! А твоя подруга — она напала на след?

— Да. Она уже много чего узнала.

— И что же ты собираешься делать дальше, Лиззи? Тоже станешь физиком?

— Может быть, — ответила Лира. — Я пока не решила.

Шофер негромко кашлянул и сбавил скорость.

— Ну вот мы и в Саммертауне, — сказал пожилой. — Где тебя высадить?

— Вон за теми магазинами, пожалуйста, — оттуда я дойду. Большое спасибо.

— Будьте добры, Аллан, сверните налево, на Саут-парейд, и остановитесь у правого тротуара, — попросил пожилой.

— Слушаюсь, сэр, — откликнулся шофер.

Минуту спустя автомобиль бесшумно затормозил напротив публичной библиотеки. Пожилой господин открыл дверцу со своей стороны, так что Лире пришлось выбираться наружу мимо его коленей. Места в салоне хватало, но Лира вылезла из машины с трудом: ее спаситель вел себя очень любезно, однако ей почему-то очень не хотелось до него дотрагиваться.

— Не забудь это, — сказал он, протягивая ей рюкзак.

— Спасибо.

— Надеюсь, мы с тобой еще встретимся, Лиззи, — сказал он. — Передай от меня привет своей подруге.

— До свидания, — сказала она, уже стоя на тротуаре. Лишь когда «Роллс-Ройс» свернул за угол и исчез, она направилась к окну под грабами. У нее возникли кое-какие подозрения насчет светловолосого, и она хотела посоветоваться с алетиометром.

Уилл перечитывал отцовские письма. Он сидел на террасе, куда едва доносились крики детей, ныряющих в устье гавани, и читал строки, выведенные четким почерком на тонкой почтовой бумаге, пытаясь представить себе человека, написавшего их, и снова, уже в десятый раз, отыскивая упоминание о младенце, которым был он сам.

Вскоре он услышал, как кто-то бежит по улице. Положив письма в карман, он встал, и почти тут же на террасу влетела Лира — с безумным взглядом, в сопровождении Пантелеймона, свирепо рычащего дикого кота, которого она от расстройства даже позабыла спрятать. Она, редко дававшая волю слезам, теперь рыдала от ярости; ее грудь ходила ходуном, зубы скрипели, и она бросилась к мальчику, вцепилась ему в руки и воскликнула:

— Убей его! Убей! Я хочу, чтобы он умер! Если бы Йорек был здесь… Ах, Уилл, я так виновата, прости меня…

— Что случилось? В чем дело?

— Этот старик… подлый вор… он украл его, Уилл! Он украл мой алетиометр! Этот гнусный негодяй, разодетый в пух и прах, с машиной и шофером… ах, что я натворила за сегодняшний день, я просто…

И она зарыдала так бурно, что он подумал: наверное, иногда у людей и впрямь разбиваются сердца, и сейчас это произошло с нею, потому что она упала наземь, причитая и содрогаясь, а Пантелеймон рядом с ней обратился в волка и тоскливо, отчаянно завыл.

Дети в дальнем конце гавани перестали плескаться и смотрели в их сторону, прикрывая глаза от солнца. Уилл сел на корточки и потряс Лиру за плечо.

— Прекрати! Хватит реветь! — сказал он. — Объясни мне все толком. Какой еще старик? Что случилось?

— Ты ужасно рассердишься… я обещала, что не выдам тебя, обещала, и вот… — рыдала она, а Пантелеймон превратился в неуклюжего щенка с висячими ушами и поджатым хвостиком, виновато съежившегося под его взглядом; тогда Уилл понял, что Лире стыдно признаваться в своих проступках, и решил прибегнуть к помощи ее деймона.

— Ну, что случилось? Рассказывай, — потребовал он.

— Мы пошли к ученому, но там были еще другие люди, мужчина и женщина, — сказал Пантелеймон, — и они обманули нас: стали задавать нам разные вопросы, а потом спросили о тебе, и мы нечаянно проговорились, что знаем тебя, а потом убежали…

Лира спрятала лицо в ладони и прижалась лбом к асфальту. Пантелеймон от возбуждения стремительно менял вид — собака, птица, кошка, снежно-белый горностай…

— Как он выглядел, этот мужчина? — спросил Уилл.

— Большой, — сдавленным голосом сказала Лира, — и такой сильный, светлые глаза…

— Он видел, как ты прошла назад через окно?

— Нет, но…

— Значит, здесь он нас не найдет.

— Да, но алетиометр! — воскликнула она и порывисто села; ее искаженное гневом лицо было похоже на греческую маску.

— Так-так, — произнес Уилл, — расскажи мне об этом.

Изредка всхлипывая и скрипя зубами, она рассказала ему о том, что случилось: как незнакомый пожилой господин увидел ее с алетиометром вчера в музее, и как он сегодня остановил машину и она села туда, чтобы спастись от светловолосого, и как машина подъехала не к тому тротуару, так что ей пришлось пробираться к дверце мимо этого господина, и как он, должно быть, незаметно вытащил алетиометр, передавая ей рюкзак…

Уилл понял, отчего Лира так расстроена, но ему казалось, что ей не в чем себя винить. А потом она добавила:

— И самое главное, Уилл: я поступила очень плохо. Потому что алетиометр велел мне не искать больше Пыль, а вместо этого помогать тебе. Я должна была помочь тебе найти отца. И я могла бы это сделать — будь у меня алетиометр, я отвела бы тебя туда, где сейчас твой отец. Но я не послушалась. Я сделала то, чего мне хотелось, а это было нельзя…

Он видел, как она пользовалась алетиометром, и знал, что прибор мог бы сказать ей правду. Он отвернулся. Она схватила его за руку, но он вырвался и зашагал к берегу. Дети по другую сторону гавани снова вернулись к своей игре. Лира догнала его и сказала:

— Мне очень жаль, Уилл…

— Да что с этого толку? Мне плевать, жаль тебе или нет. Сделанного не воротишь.

— Но мы должны помогать друг другу, Уилл, ты и я, потому что больше никого нет!

— Не вижу как.

— Я тоже, но…

Она остановилась на полуслове, и в глазах у нее вспыхнул огонек. Повернувшись, она побежала к своему рюкзаку, брошенному на тротуаре, и стала лихорадочно копаться в нем.

— Я знаю, кто он! И где он живет! Смотри! — воскликнула она, протягивая Уиллу маленькую белую карточку. — Он дал мне ее в музее! Мы можем пойти и потребовать алетиометр обратно!

Уилл взял карточку и прочел:

Сэр Чарльз Латром

Кавалер Ордена Британской империи 2-й степени

Лаймфилд-хаус

Олд-Хедингтон

Оксфорд

— Сэр — значит рыцарь, — сказал он. — Отсюда автоматически следует, что люди поверят ему, а не нам. Да и вообще, что я, по-твоему, должен сделать? Обратиться в полицию? Они же меня ищут! Вчера, может, еще не искали, но уж сегодня — наверняка. А если туда обратишься ты — что ж, теперь они тебя знают и знают, что ты знаешь меня, так что и этот вариант не сработает.

— Мы можем выкрасть алетиометр. Пойдем к нему домой и украдем! Я знаю, где Хедингтон, — в моем Оксфорде он тоже есть. Это недалеко. Мы туда за час пешком доберемся.

— Не говори ерунды.

— Йорек Бирнисон отправился бы прямо туда и оторвал ему голову. Ах, если бы он был здесь! Уж он-то…

Но тут она замолчала. Уилл всего лишь посмотрел на нее, и этого оказалось достаточно. Она спасовала бы точно так же, если бы таким взглядом наградил се бронированный медведь, потому что в глазах Уилла, несмотря на его молодость, мелькнуло что-то, очень напоминающее Йорека.

— Никогда в жизни не слыхал такой чуши, — сказал он. — По-твоему, мы можем вот так запросто явиться туда, залезть к нему в дом и украсть то, что нужно? Подумай немножко. Напряги свои дурацкие мозги. Если он по-настоящему богат, то у него куча охранных систем и всяких таких штук — там будут и сирены, и специальные замки, и прожекторы, которые включаются от инфракрасного излучения…

• Предыдущая
• 35/72
• Следующая