Дикие грехи (ЛП) - Райт Сюзанна - Страница 39

• Предыдущая
• 39/101
• Следующая

– Убирается?

– Как Мэри Поппинс под кайфом. Знаешь, как женщины быстро убираются, когда они не в духе.

– И не только это, – сказал Трик, который выглядел больше обеспокоенным, чем расстроенным. – Это как, я не знаю… будто одно неправильно слово может сломать её. Я не уверен, она просто злится или пытается отвлечься от чего-то.

– Что ты ей сделал? – повторил Маркус. – Что ты ей сказал?

– Может дело в том, чего он не сделал, или не сказал, – ответил Данте, скрестив руки на широкой груди.

Трей уставился на него.

– И что это должно означать?

– Ты не разговариваешь с ней, Трей. На самом деле, тебя она вообще не волнует. Ты заклеймил ее, привел сюда, подтвердил истинность вашего союза, и потом поручил заботу о ее безопасности Тао. Слушай, я понял, что вся эта фигня временная и вам обоим не нужно создавать связь, но всё гораздо глубже, Трей. Ты нарочно ее избегаешь. Ты к ней никогда не прикасаешься… и даже не пытайся убедить меня, что твой волк не сходит от этого с ума. И, если мой слух внезапно не стал совсем дерьмовым, ко всему прочему, ты с ней не спишь.

– Это не ваше дело, – рявкнул Трей.

Данте поднял руку в знак примирения.

– Со всем уважением, это нас очень даже касается, потому что ты – наш Альфа-самец и, временно это или нет, она – наша Альфа-самка. Ваши отношения сказываются на остальных членах стаи. И она нам нравится, мы уважаем ее, в нас заложено природой защищать наших самок. Прямо сейчас, что-то неладное происходит с Тарин и ты должен как-то на это повлиять.

– Знаете, я слышу, как вы все тут скулите, но посмотрите кого здесь нет. Тарин. Если бы у нее была проблема со мной, я бы это знал. Если бы её волчица сильно изводила её, она пришла бы ко мне, желая этого или нет.

Данте засмеялся, но в его смехе не было и капли веселья:

– Ты так думаешь? Она не из тех женщин, к которым ты привык, Трей. Она – Альфа. Её волчица, вероятно, сходит с ума так же, как и твой волк, но ни Тарин, ни её волчица никогда не будут выпрашивать у тебя внимания. Никогда.

– Может, это вовсе не из-за тебя, – сказал Трик, – возможно, что-то другое снедает её, мы не знаем. Мы беспокоимся о ней и подумали, что может тебе больше повезет, и ты сможешь помочь ей.

Стремление найти её было уже неистовым, но Трей опять пожал плечами.

– Наверное, у нее просто трудный день…

– Во имя Христа, Трей, – прервал Данте. – Она не отходила от тебя, когда ты был в плохом состоянии. Она установила с тобой контакт, когда твой волк был диким, а ты собираешься игнорировать это? – Он махнул рукой Трею и направился к двери. – Забудь. Мне всё равно, прячься и дальше.

Разочарованные и полные отвращения, трое мужчин вышли из кабинета и оставили Трея наедине со своими мыслями, мыслями которые вращались вокруг Тарин.

Он заметил, как она сникла, ее странное настроение нервировало его волка и заставляло его царапать Трея, стремясь быть рядом с ней. Но, как всегда, Трей действовал вопреки желаниям своего волка и своих инстинктов, и попросту не обращал внимание на чувство обеспокоенности.

Он хотел сделать тоже самое и сейчас, но одна вещь останавливала его – когда он попытался почувствовать ее эмоции через связь стаи, то наткнулся на стену. Она как-то воздвигла настолько большой барьер вокруг себя, что даже ее собственная пара не могла достать ее. Никто не станет этого делать, разве что под влиянием сильных эмоций, и в отчаянном желании взять себя в руки.

Уверенными шагами он вышел из кабинета и направился в жилую зону, откуда доносилось большинство шума. Тот факт, что чем ближе он подходил, тем сильнее чувствовался ее запах, означал, что она была там.

Он вошел в комнату. И замер на месте. На другом конце комнаты Тарин, пытаясь сохранить равновесие на одном из обеденных стульев, усердно смахивала метелкой из перьев несуществующую паутину. Но это была не Тарин. Тарин была воплощением жизни и огня, и чувственности, и восхитительного сарказма. Она не была тихой, или замкнутой, её лицо никогда не было застывшей маской, а движения – механическими.

Большинство членов стаи, даже Грета, собрались в комнате на диване, их головы были повернуты к телевизору, но глаза – прикованы к Тарин. И все, даже Грета, выглядели обеспокоенными. Настолько обеспокоенными, что они лишь мельком взглянули на него, и опять обратили свое внимание на неё.

Медленно он преодолел расстояние между ними и стал возле стула, на котором она балансировала. Она не смотрела на него. Но не игнорировала, это он быстро понял.

Она попросту была где-то далеко в своих мыслях.

– Тарин, – позвал он мягко. – Тарин, малышка… ты в порядке?

Она моргнула, выходя из оцепенения, и потом взглянула на него вниз.

– Все в порядке? – опять спросил он, абсолютно не радуясь пустому взгляду на её лице.

Тарин кивнула.

– Отлично.

Почему именно сейчас он захотел поговорить с ней, сейчас, когда последним человеком, которого она хотела видеть рядом с собой был он? Ответ моментально пришел к ней. Потому, что кто-то послал за ним, если бы они этого не сделали, он бы не побеспокоился.

Она вернулась к своей уборке, и Трей понял, что его только что отшили.

– Ну же, малышка, спускайся оттуда. – Никакой реакции. – Я думаю, мы можем спокойно сказать, что там не осталось и пылинки.

Ничего. Даже саркастического комментария. Его волк начал опять ходить взад и вперед, ему не нравилось, что она очевидно страдала.

– Как насчет того, чтобы ты спустилась, и мы выпили по чашечке кофе.

Тарин хотела ударить его. Почему он разговаривал с ней, как-будто она сумасшедшая и у неё был припадок безумия? Но что ещё интереснее, почему он просто не уйдет? И, так случилось, что там на самом деле была ещё куча пыли.

– Тарин, как…

– Тебе разве нечем заняться в своем кабинете?

Трей поморщился. Он знал, что заслуживает этого.

– Я не сдвинусь с этого места, пока ты мне не скажешь, что случилось, малышка, – ответил он мягко.

– Хорошо, – сказала она, спрыгивая со стула. – Это означает, что ты будешь от меня очень далеко, потому что я как раз собиралась уйти из этой комнаты.

Она подняла стул и понесла его через туннель в сторону кухни, намеренно игнорируя Трея, который шел за ней по пятам. Тао был недалеко позади него. Она поставила стул к обеденному столу и вернула метелку в шкафчик, перед тем как направилась к мойке, чтобы помыть руки. Заметив, что на кухонном столе стояло несколько кружек и тарелок, она сложила их в мойку и наполнила ее горячей мыльной водой.

– Что такое, малышка? Скажи мне, что случилось?

Это был четвертый раз, когда он назвал ее "малышкой". Наглый ублюдок. Если он думал, что сначала сможет игнорировать её существование, а потом надеяться, что она откроется ему, он глубоко заблуждался.

Тарин сказала бы ему это, но не хотела с ним спорить, она просто хотела, чтобы он вернулся в свое убежище и дал ей спокойно погоревать о своей матери.

Тарин знала, что её способ скорбеть не был нормальным, закрываться от всего окружающего мира, чтобы раствориться в мыслях и воспоминаниях, в то время как твое тело действовало словно на автопилоте, было неправильно.

Тарин была в таком же состоянии, когда её мать и Джои попали в аварию. Хотя со временем она и выбралась с него, она всегда сдавалась на годовщину их смертей и дней рождений. Это был её способ совладать с произошедшим. Только так она могла с этим справиться, чтоб не впасть в истерику. Но пребывание рядом с Треем, человеком, который расстраивал её, доводил до белого каления, и приводил в замешательство её волчицу, угрожало стабильности показного безразличия.

Все-то разочарование и раздражение, которое она так пыталась скрыть, грозило вырваться наружу. А если это случится – она сломается. Она не могла допустить этого.

– Ну же, брось их и посиди со мной.

Игнорируя его в надежде, что он уйдет, Тарин продолжала драить тарелки.

– Тарин, ты не можешь мне сказать, что ты ничем не расстроена.

• Предыдущая
• 39/101
• Следующая