Бабки царя Соломона - Донцова Дарья - Страница 23

• Предыдущая
• 23/54
• Следующая

Полина Макаровна окинула меня торжествующим взглядом.

— Только водитель проблему озвучил, как слесарь ему говорит: «Извини, мужик, придется сиденья разрезать. По опыту знаю, обычно в заднее инъекцию впрыскивают». Оказывается, ничего удивительного с внедорожником не случилось, виной всему старая уловка обиженных баб. Набирают они в большой шприц фекалии или вытяжку из рыбы и вкалывают в кресло. Я тогда шоферу допрос устроила: «Признавайся, подвозил кого-то на хозяйской машине?» Пришлось дураку правду выложить. Захар его отправил в магазин, а на дорогу девушка-красавица выбежала, вся в слезах: «Пожалуйста, подкиньте до дома, утюг оставила включенным, боюсь, пожар начнется». Очень милая девочка была, худенькая, глаза большие, слезки текут. Идиот жалостливым оказался, благо недалеко было ехать, через три квартала симпатяшка вылезла. А вскоре джип протух. Думаешь, Захар поверил, когда я ему про шприц рассказала? Нет! Мрачно сказал: «Хорошая попытка, мать, но я знаю: была порча, наведенная Алмазой». И слесарь его не переубедил, и сиденье развороченное, внутри сгнившее, не заставило сомневаться. Сглаз, и точка! Правда, водителя он уволил и больше шоферов не нанимал. Сам теперь за рулем сидит.

— Почему Алмаза с Захаром поругалась? — спросила я. — Вы сказали, они замечательно ладили.

Старуха развела руками.

— Химия закончилась. Когда пыл страсти угас, Захар понял, что Алмаза ему в жены не годится. Жесткая очень, стержень в ней железный, мужчина рядом с ней в подкаблучника превращается. Затем ему на пути Рита попалась, девица из провинции. Глупая, жадная, но красивая. Не успела с Захаром знакомство завязать, начала машину просить, колечки, серьги… Долго у них любовь не продлилась, месяца три. Уходила Рита тихо, скандала не закатила, собрала чемодан и здорово меня удивила — вошла в гостиную со словами: «Прощайте, Полина Макаровна, уезжаю навсегда. Я вам благодарна, что не шипели на меня, гадостей сыну про любовницу в уши не насвистывали. Подарки, которые Захар покупал, забираю. Ничего больше не взяла, чужого мне не надо. Очень мне у вас хорошо было. Спасибо».

Полина Макаровна накинула на ноги плед.

— Не зря говорят: характер человека открывается, когда ты с ним отношения разрываешь. Что Алмаза, что Рита совсем другими оказались.

 — И вскоре появилась Елена? — предположила я.

Гришкина нахмурилась.

— Ну, не сразу. Какие-то бабы вокруг сына постоянно крутились, но Захар их домой не приводил. Он правильно воспитан, всех подряд в семью не тянет. Лену я увидела пять лет назад, тридцатого декабря. Сын в холл вошел и объявил: «Мама, знакомься, Елена, моя невеста. Мы сегодня отнесли заявление в загс».

— Вы удержались на ногах? — улыбнулась я.

— Не из той я породы, чтобы за валокордин при любом стрессе хвататься, — отбрила Полина Макаровна. — Улыбнулась ей, пошла на кухню кофе готовить. А сама думаю: «Ишь ты, молодая, красивая… На олененка похожа — глаза огромные, испуганные. Шуба из соболя новая, а на ногах сапоги с рынка, в руках сумка не пойми где сделанная. Явно доху Захар приобрел, остальное пока у невестки свое. Ох, боюсь я бедных девочек с глазами лани! Ну ничего, как женится, так и разведется, супруга не горб, скинуть можно. Интересно, сколько у нее голодной родни?» Но зря я тогда злилась. Елена оказалась инфантильной, целиком зависела и морально, и материально от Захара, вела себя нормально, подарки не клянчила, радовалась любому пустяку. Драгоценности оставляли ее равнодушной, а вот игрушки приводили в восторг. Принесет Захар женушке плюшевую собачку, копеечную, а та в ладоши хлопает, прыгает. Презентует супруге бриллиантовые серьги, Лена очень постарается радость изобразить, но видно: не нужны ей брюлики. В конце концов даже сын уяснил, что жене лучше ерунду таскать: конфеты, вафли с ягодной начинкой, которые она обожала, глазированные сырки со сгущенкой. Ольгу перекашивало от злости, когда Лена сырки глазированные за обе щеки уплетала, аж крючило женушку Макара.

— Почему именно сырки такие сильные эмоции у Ольги вызывали? — усмехнулась я. — Не дорогой ведь деликатес.

Полина Макаровна посмотрела на часы.

— Ольга все пытается вес сбросить, на диете постоянно сидит, калории считает. А Лена была худая без усилий, хотя ела в три горла, по шесть бутербродов себе на ночь мастерила: на толстом ломте белого хлеба масло, сыр, колбаска, сверху огурчик маринованный, кружок помидора. Возьмет тарелку и в постель, еще чайник с фруктовой заваркой прихватит. Я один раз дверь в ее комнату чуток приоткрыла и внутрь заглянула, интересно стало, неужели она всю эту гору слопает? Гляжу, сидит в кровати, подушками обложилась, на коленях планшетник, телевизор какой-то детектив показывает. На тумбочке сэндвичи, чайник, кружка, коробка дорогих конфет. Значит, сладкое она у себя в спальне прятала, на кухне его не водилось. Пока я за невесткой наблюдала, та бутеры ела, чайком запивала, конфеткой зажевывала, одним глазом в телик смотрела, другим в айпад. Они с Сашей постоянно на планшетнике играли. Один раз меня увлечь пытались. Не помню, как эта глупость называется, но если у мальчика спросишь, он расскажет. Понятное дело, Ольга Лену на дух не переносила, завидовала ей страшно. Макар у нас неудачник, за какое дело ни возьмется — провалит.

— Театр его прогорел, — поддакнула я.

Старуха махнула рукой.

— Глупая идея была. От покойной матери ему квартира в Питере досталась. Макар институт окончил и давай гулять, по вечеринкам бегать. Захар мне сказал: «Пусть перебесится пару месяцев, потом я его к себе на фирму возьму». Лето внук балбесничал, осенью ему отец велел в экономический отдел идти. А лоботряс заявил: «Я человек творческий, не приспособлен к службе в офисе. Хочу куклами заниматься!» Захара от ярости скрутило. Он на Макара наорал, потом остыл и говорит: «Не желаешь мое дело продолжать? Выплывай сам. Ни копейки на твою дурь не дам». Макар недвижимость в Питере продал, театр открыл…

Полина Макаровна снова махнула рукой.

— Сейчас у него спа-салон. Внук уверяет, что предприятие прибыльное, но, думаю, он врет. Лопнет скоро, как затея с куклами. Не в отца отпрыск пошел, упорства, целеустремленности в нем нет. Захар другой. В семь лет один поехал в какое-то спортивное общество, не помню, как оно называлось, и записался в секцию. До десятого класса тренировался, занимался бегом, хорошие результаты показывал. Школу с золотой медалью окончил, институт с красным дипломом. Предлагали ему в аспирантуру идти, так нет, устроился на работу. Забыла куда, в какой-то НИИ. Я его упрекнула: «Надо научную карьеру делать». Он ответил коротко, как всегда: «Не хочу на твоей шее сидеть».

— Почему отравитель нацелился на вашу семью? — задала я самый главный вопрос. — Не знаете случайно, в чем дело?

— Деньги, наверное, — пожала плечами Полина Макаровна. — Через два года после свадьбы с Еленой сын решил написать завещание, собрался свой бизнес ей оставить. Но Лена воспротивилась, категорически возразила: «Спасибо, конечно, но после твоей смерти мне ничего не надо. Я на твою могилу лягу и умру. «Чудеса техники» должны принадлежать Макару, не женское дело фирмой и магазинами руководить. Все. Точка».

— Однако… — пробормотала я. — Похоже, Елена обожала супруга.

— Нет, она просто хитрее всех оказалась, — скривилась Гришкина. — Захар ко мне пришел и заявил: «Мама, я завещание переписал. Елене и ее детям, если они у нас родятся, отойдет весь швейцарский счет. Надо мне только подумать, как обезопасить Лену от бастардов, которые из всех щелей полезут. Ну, это к адвокату вопрос».

— Бастардов? — подхватила я. — У Захара Назаровича есть внебрачные дети?

Старуха поморщилась.

— Алмаза через семь месяцев после разрыва сообщила сыну, что родила от него сына. Вроде как она от нас ушла, будучи в положении. Нахалка потребовала, чтобы Захар признал отцовство, дал мальчику свое отчество, фамилию и платил алименты. А он сказал Алмазе: «Ты мне в момент разрыва о беременности не говорила, всю мою семью до сорокового колена прокляла. Не верю тебе. Получается, ты и на родного ребенка порчу навела? Не мой это младенец, с кем-то другим нагулянный. Подавай в суд». А мне сын объяснил: «Мама, я Алмазу хорошо знаю. Пойми она, что ребенка носит, никогда бы молчать не стала. Точно на меня чужого мальчишку повесить хочет. Не переживай, не найдут в новорожденном кровной связи со мной». Алмаза в суд не пошла, экспертизу делать не стала, и больше мы ничего о ее сыне не слышали. Я тоже считаю, что не от Захара он. Разве бы упустила цыганка возможность посадить ребенка на шею к бывшему любовнику, если б тот был от него? Я и думать о «внучке» забыла. А Захар, похоже, мысль о нем из головы не выкинул, поэтому задумал последнее завещание переписать. Сказал мне: «На девяносто девять процентов я уверен, что ребенок у Алмазы не мой, но один-то процент сомнений остается. Вдруг она после моей кончины в суд подаст и окажется, что ее сын по крови Гришкин? Туго тогда Лене придется. Нужно любые нюансы предусмотреть. Я долго жил холостым, в монахи не записывался, состояние оставлю приличное. Вероятно, и другие «детки» обнаружатся, начнут мошенницы Лене нервы трепать». Вот я сейчас и думаю: может, прав Захар? Вдруг ребенок у Алмазы действительно от моего сына и это она нашу семью изводит? Может, цыганское проклятие работает? Все умрут, Алмазка экспертизу сделает, докажет, что Захар отец ее сына, и приведет отпрыска в наш дом. Как Захар поступит, когда свою кровь увидит? Других-то родных рядом уже не будет, все в могилу сойдут. Кому дело и нажитое оставить? Мой сын тогда точно Алмазкиного выкормыша наследником объявит. Цыгане народ хитрый, расчетливый, много лет могут своей выгоды ждать. Может, Алмаза всех убивает. Или…

• Предыдущая
• 23/54
• Следующая