Летучие мыши появляются ночью. Та, которой не стало. Табакерка императора - Буало-Нарсежак Пьер Том - Страница 2

Полковник энергично почесал бритую голову.

— Слушай, Димов, если хочешь, я от твоего имени могу поговорить с начальством.

Капитан засмеялся.

— А почему от моего имени?

— Потому что лично я с тобой не согласен, — ответил полковник. — И я тебе скажу то, чего ты не знаешь. Там начальником участка подполковник Дойчинов, он скоро выходит на пенсию. Так что в ближайшее время ты его заменишь. Там нуждаются в опытном человеке. Разве в твоем возрасте мало быть начальником участка?

Капитан с досадой оттолкнул жирную пастырму.

— Я отнюдь не стремлюсь к должности, товарищ полковник. Может, вам это покажется нескромным, но меня интересует прежде всего работа. Причем работа, которую я знаю и умею делать. К тому же я горожанин, вырос в Банишоре. А в деревне был только раз, мальчишкой, во время бомбардировок. И там в первый раз в жизни увидел настоящего козла. И так к нему доверчиво отнесся, что он мне сломал два ребра. Не смейтесь, это правда. А теперь мой район преимущественно сельский, а я не знаю их жизни и не верю, что на селе может произойти что–нибудь для меня интересное.

— А, вот тут ты ошибаешься! — как–то неожиданно мягко прервал его полковник. — Иногда на селе бывают очень сложные и загадочные преступления.

— Да, я слышал… Немного дурмана в чай… Или, чаще, вилами в живот… В общем, подручными средствами.

— Это было когда–то… А сейчас жизнь другая и люди другие. Я бы мог тебе рассказать несколько удивительных случаев. На такую хитрость и изобретательность твои софийские карманники и не способны…

Разговор начал угасать. Лейтенант Радев недовольно молчал — ясно, что из его затеи ничего не вышло. Окружающие перестали слушать, занялись кто чем. Одни лениво чистили яблоки, другие разливали по бокалам вино. Самые находчивые клали очищенные яблоки в вино, сочетая два полезных дела. И в этот момент в разговор вмешался старший лейтенант Шопов, молчаливый и немного флегматичный курсант, которого до сих пор едва замечали.

— Товарищ полковник совершенно прав, — нерешительно сказал он. — Иногда на селе бывают поразительные уголовные преступления. Интереснее я и в романах не встречал. Хотите, расскажу вам один случай?

Сначала никто не поддержал его. В этот поздний час людям больше хотелось услышать смешной анекдот, а не долгую и кошмарную историю. Да и не верилось, что Шопов может рассказать что–нибудь путное.

— Давай, Шопов, — снисходительно согласился полковник.

И тут Шопов вдруг смутился и запнулся. Его нежное, как у девушки, лицо стало таким беспомощным, что несколько человек тут же пришли ему на выручку.

— Рассказывай, рассказывай! — подхватили они ободряюще.

— Это случилось лично со мной! — мучительно выдавил Шопов. — Сорок восьмой год, я был тогда мальчишкой семи–восьми лет. Однажды ночью — только мы собрались спать — кто–то вдруг постучал в дверь и позвал моего отца по имени. Он накинул пиджак и вышел… И больше не вернулся… Ни слуху ни духу, словно испарился.

Потрясенные курсанты переглянулись. Они впервые слышали эту историю. Она показалась им невероятной.

— Расскажи подробнее, — сказал заинтересовавшийся полковник.

— А случилось это все, — с трудом проговорил Шопов, — около десяти часов — не очень рано, не слишком поздно. В комнате нас было только трое — я, мать и отец.

Когда его позвали, никто не встревожился, это я отлично помню. В то время проводилась коллективизация, а отец мой был членом партийного бюро. Так что его часто вызывали по ночам, в любое время…

— Его позвали по имени? — спросил Димов.

— Да, уменьшительным именем… Отца звали Антон, а крикнули «Дончо». Мы так и слышали: «Дончо! Дончо!..» Я был ребенком и не мог понять, знакомый это голос или незнакомый. Но где–то глубоко во мне осталось чувство, что голос знакомый.

— Но ведь твоя мать не была ребенком, — сказал Димов.

Старший лейтенант внимательно посмотрел на него.

— И она тоже говорила, что голос ей знаком. Но тогда она не обратила внимания.

Она и так сердилась, что отца вызывают по ночам. Поэтому и не распознала, чей это был голос. От отца ничего не осталось, даже его кепки не нашли. И так до сих пор.

— В первый раз слышу эту историю, — озадаченно промолвил полковник.

— Я писал об этом в автобиографии, — ответил лейтенант.

Наступило тягостное молчание. Полковник снова посмотрел на Димова.

— Ну, что скажешь? — спросил он с едва заметной иронией, ведь история действительно произвела на всех тягостное впечатление.

— Ничего, — сказал капитан. — Впрочем, скажите: ваша мать потом вышла замуж?

Шопов поморщился.

— Нет, товарищ капитан, это вы зря подумали… Мать моя вышла второй раз замуж всего пять–шесть лет назад. И притом за человека из другого села…

— Ну все–таки, — пробормотал капитан. — На вашем месте я бы этого дела так не оставил…

Шопов не ответил. И капитан заметил в его взгляде смертельную усталость, резко контрастирующую с его молодцеватой, подтянутой фигурой. У Димова вертелся на языке еще один важный вопрос, но он знал, что задавать этот вопрос не следует, по крайней мере, здесь. Разговор угас сам по себе, и незачем его продолжать. К тому же майор Пенелов, сидевший напротив, многозначительно подмигнул. Да, разумеется, он совсем забыл о прощальном тосте. Курсанты переглянулись, наполнили бокалы. Майор Пенелов постучал ножом по тарелке.

— Слово предоставляется лейтенанту Радеву!

Лейтенант живо вскочил со своего места, словно только и ждал приглашения. В сущности, так оно и было.

Радев говорил долго, умно и запнулся только два раза, что само по себе можно считать большим достижением. Полковник слушал внимательно и сосредоточенно, словно на инструктаже в министерстве. Димову казалось, что того и гляди полковник вытащит знакомую записную книжку, чтобы записать наиболее ценные мысли. Наконец Радев закончил и высоко поднял бокал со знаменитым «Монастырским шушуканьем» (так назывался этот сорт вина). Раздались аплодисменты, зазвенели бокалы. Полковник поднялся.

— Благодарю вас, ребята! — сказал он просто. — Я один, а вас много. И все–таки вы меня забудете, а не я вас. Ваша работа поглотит вас, а моя работа — это вы и те, которые примут вслед за вами. Я рад, что у нас все было нормально и вроде бы мы не можем жаловаться друг на друга. Может быть, исключение составляет только капитан Димов…

— Не составляет, — отозвался капитан, слегка покраснев.

— Вот что я тебе скажу, — тихим голосом продолжал полковник. — Ты напрасно беспокоишься… Жизнь долгая, и тебе надоест кровь. Я думаю, что сейчас тебя должно тревожить другое. Ты уезжаешь в совершенно незнакомое место, в городок, где люди знают друг о друге всю подноготную. Тебе надо жениться, мой мальчик, иначе ты будешь здорово скучать.

Он сел. Снова раздались аплодисменты. Настроение за столом значительно поднялось.

— Я прав? — обратился полковник к Димову.

— Ну, прав, конечно, прав, — шутливо ответил капитан. — Но я, кажется, не очень нравлюсь женщинам.

И хотя дело обстояло не совсем так, полковник ему поверил.

— Понравишься! — сказал он убежденно. — Там тебя ждет, по крайней мере, десяток невест.

Как и полагается, спели «Гей, Балкан, родной ты наш…», и на этом обязательная часть программы закончилась. Можно было расходиться. Первым встал полковник, за ним остальные. Ночь была ясная и теплая, полная луна висела над серебристыми вершинами деревьев. Капитан Димов нашел в толпе знакомую спину и уже не выпускал ее из виду. Последние рукопожатия, пожелания, потом машина увезла полковника.

Димов быстро зашагал по улице.

— Нам ведь по пути, Шопов? — спросил он. — Ты домой?

— Домой, — ответил лейтенант, мельком взглянув на него.

— Думаю, что на прощанье мы могли бы выпить по рюмке коньяку.

— Я не умею пить, товарищ капитан, — сухо ответил Шопов. — К тому же утром мне предстоит вести машину.

Это не предвещало откровенного разговора. Некоторое время оба шли молча, их шаги глухо отдавались в тишине. Димов решил нанести удар неожиданно.