Недомерок - Седых Глеб - Страница 20

• Предыдущая
• 20/79
• Следующая

— Наконец-то ты заткнулся, — негромко проговорил Денис и пнул ногой мертвое тело.

— Идиот, тебе же сказали, что нельзя калечить! — проревел орк с балкона.

Неожиданно Денис вскрикнул и упал, корчась в судорогах от невыносимой боли, разрывающей тело.

— Ублюдок, — еле прошипел парень, сжав зубы и чудом повернув голову в сторону балкона, на котором стоял Лоскер, активировавший ошейник.

— В яму его! — прорычал эльсир в ярости. Потеря одного из бойцов, выжившего на недавних играх и показавшего хороший результат, беспокоила его не меньше, чем взгляд корчившегося на песке парня. Ярость, горевшая в глубине глаз Недомерка, испугала его и разозлила. — Пусть посидит там пару деньков и придет в себя!

Денис

Тьма. Холодные стены. Тишина. Между полом и моей спиной сложенная вдвое старая грязная накидка, которую мне дал охранник, но тепла она совсем не держит. Я лежу буквой Г, глаза закрыты, а ноги подняты вертикально вдоль стены. По-другому здесь не расположишься, ведь вся полезная площадь пола составляет всего один квадратный метр, так что либо так, либо сидя. Но на губах моих блуждает улыбка, разбуженная воспоминаниями о земном прошлом, которые навеяла звучащая в голове музыка.

Не знаю, сколько я здесь уже нахожусь. После боя, когда я убил Машера, меня привели сюда. О, какие были лица у старожилов, когда они узрели результат тренировочного боя! Удивление и застывший у некоторых в глубине глаз страх. А Гретус явно был взбешен, так кривилось его лицо, а рука сжимала деревянный меч, как будто он был готов немедленно кинуться на меня. Один только Шуфар с пониманием взглянул на меня и вздохнул. Видимо, ему стало ясно, что это было неизбежно, вот только знает ли он, что в моем списке есть имена еще четырех из тех, кто в этот момент был на плацу. Да, Машеру я вернул должок, но ведь Гретус все еще жив, не говоря уж про тех двоих, пинавших мое бесчувственное тело в предбаннике, и Лоскера. А может, Лоскер тоже что-то понял, раз приказал засунуть меня в этот каменный мешок? Не знаю, но скоро я еще раз наслажусь таким желанным вкусом мести.

О, слышу, как кто-то идет. Звук совсем тихий и вряд ли я его услышал бы, если бы здесь не было так мертвецки тихо. Судя по шарканью ног, доносящемуся сюда, посетитель доберется до меня минуты через две. Интересно, меня наконец-то выпустят или просто принесли поесть? Хотя мой новый рацион нельзя назвать питательным, но голод не тетка, а организм молодой и здоровый. Так что даже сухой кусок черного хлеба и кружка воды, которые положены мне, я жду с нетерпением.

— Эй, ты еще жив?

— Да, здесь у вас просто курорт, — отвечаю, прищурив глаза от яркого света факела.

— Пошути мне еще, — незлобливо ответил старый страж.

Один пожилой охранник, в руках факел, но даже такой свет для меня слишком ярок и бьет по глазам. Интересно, сколько я здесь уже? Все предыдущие попытки выяснить время моего пребывания в этой норе разбились о молчание стража. Похоже, меня еще не выпускают, вон сетка с куском хлеба и наполовину пустой бутылкой, миновав решетку, пошла вниз, вися на пятиметровом куске веревки. В свете факела ровные пятиметровые стены колодца кажутся еще чернее. Быстро подхватываю сетку и прилипаю к бутылке. Выхлебав воду, я схватил кусок черного хлеба и отпустил сетку с опустевшей тарой, которую страж сразу же поднял наверх. Я сел на пол и вгрызся в хлеб. Тянущая пустота в желудке немного наполнилась и перестала меня донимать.

Когда стражи после приказа Лоскера взяли меня под белы ручки и протащили к Оргелу, я был не в лучшем виде и даже не задумался, при чем тут шаман, если приказ был бросить в яму? Но буквально через минуту все разъяснилось. Гоблин с сочувствием посмотрел на меня, услышав слова охранников, и дал им два пузырька. После первого я полчаса не вылезал из сортира, поддерживаемый одним из охранников, так как тело просто отказывалось меня слушаться после удара ошейника по ауре. В пузырьке оказалось довольно сильное слабительное. Когда я, измученный, вылез из уборной, проклиная Оргела и всю его родню, меня заставили выпить второй пузырек. Как мне объяснил один из охранников, это для того, чтобы мне в ближайшее время не хотелось в туалет.

Десять минут волочения моего безвольного тела по коридору двумя охранниками, три лестничных пролета вниз и еще десять минут в извилистых ходах из черного камня. Когда я увидел темный колодец, в котором просто не было места для отправления естественных нужд, то мысленно поблагодарил старого шамана за зелья и то, что мне не придется барахтаться в собственном дерьме на дне этой ямы. Судя по всему, мне еще повезло, что я такой мелкий, ведь здешним дылдам с ростом за два метра явно приходится все время в колодце сидеть или стоять, о том, чтобы лечь при их росте и речи не идет. Как только меня спустили вниз и кинули накидку, заскрежетала решетка, прикрывающая горловину колодца. Охранники удалились, а я остался в темноте, окруженный стенами из черных холодных камней.

Тьма… и тишина… Почему человек боится темноты и тишины? Почему наши страхи так сильны, когда мы одни? Почему во тьме наш мозг сразу же принимается создавать кошмары один страшнее другого? Почему тишина так угнетающе действует на людей? Я никогда раньше не задавался этими вопросами. А ведь страх перед темнотой с возрастом не проходит. Даже умудренные жизнью старики боятся долго оставаться в темноте и тишине наедине со своими страхами.

Первые пару сатов я отходил от наказания ошейником и думал о мести и о том, как разделаюсь со своими врагами. Потом меня начали одолевать воспоминания о Земле. Попытки потренироваться закончились, когда я устал приседать, прыгать и отжиматься вниз головой на трясущихся руках. Вслед за этим я пытался медитировать, чтобы занять себя хоть чем-нибудь, но продрог и снова занялся зарядкой. В конце концов, я попытался заснуть, но вместо сна мой мозг начал выдавать всякие кошмарные видения. Через некоторое время я начал говорить вслух, чтобы отогнать страх, как делал это в детстве. В итоге спасла меня музыка. Напуганный страхами, которые сам же и вызывал в своем воображении, я неожиданно вспомнил о маме, как она напевала мне и Машке колыбельную, когда мы не могли уснуть. Мысли сразу же перескочили на музыку, я лег на накидку, закрыл глаза и включил ее в своей голове.

Не знаю, сколько времени я лежал после последнего посещения охранника. Пару раз вставал, когда холод камней пронизывал все тело, чтобы размяться и согреться. Сейчас же в голове блаженная пустота, ни одной осмысленной мысли. Только музыка звучит не переставая. Как хорошо, что у меня есть такое умение.

Так, стоп, а это что такое? Размытое пятно прямо перед глазами! Но ведь здесь темно, да и глаза у меня закрыты! Неужели кто-то пришел, а я не услышал?

Открываю глаза. Кругом все та же тьма и тишина. Но что же я видел прямо перед глазами? Секунду, ведь я вроде руку положил на лоб. Неужели я смог увидеть свою руку? Но почему я ее сейчас не вижу? Вот ведь, махаю прямо перед глазами, но ничего не видно! К тому же у меня глаза были закрыты, как я вообще мог что-то видеть?

Надо подумать. Вроде бы Оргел говорил, что если я буду медитировать, то смогу видеть магическим зрением даже в темноте. Неужели у меня получилось? Но ведь я не медитировал, а музыку слушал! К тому же все мои предыдущие попытки медитаций не принесли успехов. Может быть, мне надо по-другому медитировать? Вон сколько различных техник существует на Земле. Кто-то сидит, как я пытался, в позе лотоса, другие смотрят на огонь, третьи вообще выполняют комплекс упражнений, как в ушу, есть даже те, кто все время бубнит мантры. Может, у меня это состояние с музыкой связано, поэтому и не получалось раньше? Надо бы еще раз попробовать войти в то состояние.

Я лег на пол, задрал ноги и попытался расслабиться. Закрыл глаза и уже привычно включил музыку. Бах — именно его я слушал, когда увидел пятно. Вспомнил, что я чувствовал, когда увидел пятно, и попытался вызвать это состояние. Расслабленность, в голове пусто, и только мощные звуки органа заставляют бегать мурашки по спине.

• Предыдущая
• 20/79
• Следующая