Что забыла Алиса - Мориарти Лиана - Страница 63
- Предыдущая
- 63/93
- Следующая
– Извини, Алиса. – Голос в трубке стал громче и, кажется, чуть нетерпеливее. – Так, говоришь, у тебя неприятность?
– Мы все еще дружим? – отчаянно выпалила Алиса. – Мы подруги, правда, Софи?
– Конечно-конечно, – с теплотой в голосе немедленно отозвалась Софи, но как бы с подтекстом: «Здесь что-то особенное. Двигаться осторожно!»
– Дело в том, что я отчетливо помню только, что была беременна Мадисон. А оказалось, у меня трое детей, мы с Ником больше не живем, я совершенно не понимаю почему, а Элизабет…
– Нет, нет, не этот! Зеленый! – резко крикнула Софи. – Извини, я тут как раз снимаю новую линию. Просто сумасшедший дом!
– А… И что же ты делаешь?
Снова тишина, а потом…
– Это, по-твоему, зеленый? А мне кажется, никакой не зеленый! Алиса, я перезвоню, извини.
– Да-да, хорошо.
– Слушай. Мы, конечно, все время созваниваемся, но должны же как-нибудь и встретиться.
– Ладно.
Значит, больше они не подруги. Не настоящие подруги. А такие, которые «должны же как-нибудь и встретиться»…
– Мы последний раз виделись, когда выпивали с этой твоей подругой… Или соседкой? Да, Джина. Как она там?
Джина, Джина, Джина… Алисе пришло в голову, что ни Элизабет, ни Софи она не звонила и не рассказывала о поцелуе в прачечной. А вот Джине – могла бы…
– Она умерла.
– Она что? Зеленый! Да зеленый же! Вы что, ослепли? Извини, Алиса, мне нужно идти. Я позвоню, хорошо?
– Скажи мне только… – начала было Алиса, но ей ответили короткие гудки.
Софи закончила разговор.
«Как и все», – подумала она.
Телефон у нее в руке зазвонил, и Алиса подпрыгнула от испуга, как если бы он вдруг ожил.
– Алло.
– Ну вот, голос у тебя теперь получше!
Это была мать. Алисе стало легче. Барб увлеклась сальсой, стала женой Роджера, без стеснения открывала грудь, но от этого не перестала быть ее матерью.
– Я сейчас разговаривала с Софи, – сказала Алиса.
– Прекрасно! Она такой знаменитой стала сейчас, правда? После той статьи. Я совсем недавно с кем-то о ней говорила. С кем же это? Ах да! С той женщиной, которая приходит лечить ноги Роджера. С мануальным терапевтом. Или нет, она не терапевт, а ортопед. Она мне сказала, что ее дочь хочет на день рождения получить сумку от Софи Дрю. Я ответила: «За чем же дело стало? Я Софи с одиннадцати лет знаю» – и уже было собралась выговорить ей скидку, потому что, знаешь, у Роджера жутко волосатые ноги и мне ее даже жалко, а потом я подумала: вы же с Софи теперь редко общаетесь. Так, открытками обменяетесь на Рождество, и все. Поэтому я быстро сообразила, что нужно перевести разговор, потому что она, по-моему, совсем не тот человек, который пользуется своими связями, чтобы что-нибудь выклянчить. Вот в Джине такое было, да? Я не думаю, что это так уж плохо. Это даже умно – жить именно так, ах, моя дорогая, какая страшная трагедия, ужасно просто, и с чего это мне вспомнилась Джина? Ах да, в связи… Так вот, я позвонила по трем причинам, даже пришлось все их записать, в эти дни память совсем плоха, теперь ответь мне: как ты, дорогая?
– Хорошо… – начала Алиса.
– Вот и прекрасно, я очень рада. Фрэнни так много шума подняла из-за этого. А я сказала: «Вот посмотришь, к понедельнику память к ней вернется».
– Кое-что я помню, – сказала Алиса.
Спросить, что ли, у матери о Нике и том поцелуе в прачечной?
– Чудесно! – Мать, видимо поколебавшись, все же решила, что будет говорить оптимистично. – Чудесно! Знаешь, дорогая, я все удивлялась, когда ты сказала в больнице, что вы с Ником, может быть, еще сойдетесь, и мне, по-моему, не стоит пока никому об этом говорить, верно? Вот сегодня в магазине я совершенно случайно встретилась с Дженнифер Тёрнер…
– С Дженнифер Тёрнер? – Алисе это имя ничего не говорило.
– Ну да, энергичная такая девушка. Юрист.
– А, ты хотела сказать – Джейн Тёрнер.
Ммм… Первое лицо, которое она увидела, придя в себя в этой новой жизни. Джейн, которая помогала ей разводиться с Ником.
– Да, с Джейн. Она спрашивала, как у тебя дела, и сказала, что ты не отвечаешь на ее эсэмэски.
Что такое эсэмэски?
– Так я ей ответила, что у тебя все хорошо, и сказала, кстати, что вы с Ником сходитесь. Ее это просто ошарашило. Она просила передать тебе, что ни в коем случае ты не должна ничего подписывать. Долго говорила, подробно. Я даже удивилась: может быть, ничего и не нужно было говорить? Может быть, я все напутала?
– Конечно нет, – машинально ответила Алиса.
– Вот и прекрасно, потому что мы с Роджером очень радовались. Так радовались! Мы подумали: возьмем к себе на выходные детей, а вы с Ником съездите куда-нибудь романтики ради. Так, это второй пункт в моем списке. Теперь его можно вычеркнуть. Ты только скажи. Мы с удовольствием их заберем! Роджер даже обещал свозить нас в какое-нибудь шикарное место. Он на это не скупится.
– Здорово было бы.
– Правда же? Я очень рада, потому что рассказала об этом Элизабет, и она мне ответила, что, как только к тебе вернется память, ты запоешь по-другому. Но, знаешь, она сейчас на все смотрит пессимистично, бедняжка, и это третий повод, почему я звоню тебе. Ты, случайно, с ней не разговаривала? Я очень хочу знать, получила она результаты или нет. Звоню ей, звоню, а она все не отвечает.
– Какие результаты?
– Она сегодня сдавала кровь на анализ. Знаешь, на это последнее яйцо. Ой, подожди, всегда я все слова путаю… На зародыш… – Тут мать запнулась, но продолжила: – Знаешь, Алиса, я все время молюсь, но должна признаться, что немного сердита на Бога. Элизабет с Беном так старались. Всего один ребенок – не такая уж большая просьба, верно?
– Верно, – согласилась Алиса.
Она смотрела на божка плодородия от Дино, которого поместила на стойку. Почему Элизабет не сказала ей об анализе крови?
Мать произнесла со вздохом:
– Я сказала Роджеру: «Я теперь так счастлива, почему же мои девочки тоже не могут быть счастливы?»
Мне сегодня много звонили.
Мама – пять раз.
Звонок от Алисы я пропустила.
Ах да, еще два раза звонила медсестра, чтобы сообщить мне результаты анализа крови.
Позвонила Лейла, наверное удивляясь, куда я запропастилась, потому что я как ушла в обед, так и не вернулась в офис – просто не хватило сил. Она, наверное, думает, это оттого, что она меня обидела.
Три раза звонил Бен.
Мне кажется, я не могу никому перезвонить. Вот сейчас я сижу за рулем своей машины, рядом с твоим офисом, и пишу тебе.
Вот, телефон звонит. Дзынь! Дзынь! Свяжись же с миром, Элизабет! Да катитесь вы все куда подальше!
Алиса развешивала на веревке белье (какое-то нескончаемое), когда опять зазвонил телефон. Она побежала к нему, чтобы ответить.
– Алло! – задыхаясь, произнесла она.
– Привет, это я… – раздался голос Ника, и после небольшой паузы он договорил: – Ник.
– А я узнала по голосу.
«Ты целовал другую в прачечной! – всплыло в голове. – Не могу поверить, что ты это сделал!» Сказать ему о том поцелуе? Нет! Надо подумать, как правильно подойти к этому делу.
– Я тут подумал, что надо бы позвонить, спросить, как ты там, ну то есть, как голова, как вообще самочувствие сегодня. Сумела отвезти детей в школу?
– Поздно уже спрашивать, конечно сумела, – резко бросила Алиса.
Вчера вечером она выгладила всем школьную форму, везде убрала, сделала для каждого свой обед (после того, как Том вежливо дал ей понять, что вечером в воскресенье она делала именно это).
– Вот и хорошо. А с памятью у тебя как, порядок?
– Кое-что я отлично помню! – взорвалась Алиса. Казалось, прямо сейчас она и выложит все о том поцелуе. Было просто физически невозможно сдерживаться. – Вот, например, как ты целовал ту женщину в прачечной.
– Женщину? В прачечной?
– Да! Тогда, на вечере. Я спустилась за бутылками.
- Предыдущая
- 63/93
- Следующая
