Улица без рассвета - Усыченко Юрий - Страница 21

• Предыдущая
• 21/41
• Следующая

Вскоре Воробьев убедился, что напал на след. Может, о деньгах Ситника узнал Капров, который покупал у него иголки? Может, он сумел уговорить Ситника сделать предъявительский вклад, а потом … убил его? …

Однако вскоре произошло событие, опровергла все предположения Воробьева.

… В пятницу вечером в сберкассу вошел полный мужчина и, предъявив сберегательную книжку, сказал, что хочет получить вклад. Контролер посмотрел на номер книги: так и есть, та самая, о которой нужно сообщить.

- Полностью вклад снять хотите?

- Да, - коротко ответил неизвестный.

- Придется подождать. Такую большую сумму сейчас выдать не можем. Денег хватит. Зайдите часика через три.

- Хорошо, - посмотрел на часы. - Буду ровно в половине шестого.

- Пожалуйста.

О вкладчика немедленно сообщили Воробьева. В пять часов вечера он сидел за большим столом в зале сберкассы и сосредоточенно заполнял какой бланк. Помощник его примостился на скамейке в углу, равнодушно поглядывая вокруг. Он явно скучал. Еще двое дежурили на улице.

Время шло быстро.

Хотя Воробьеву не раз приходилось бывать в таком положении, он все же начинал нервничать, невольно поглядывал на большой электрические часы.

Четверть шестого. Полшестого.

Разведчик утроил внимание, незаметно и пристально вглядываясь с каждого нового посетителя, пытаясь определить, кто из них "он".

Тридцать пять минут шестого. Сорок шестого.

В пять часов сорок минут до Воробьева подошел начальник сберкассы.

- Только позвонил предъявитель. Раздумал брать деньги сегодня, просил приготовить на завтра.

- На завтра! - Воскликнул Воробьев. - А вы уверены, что это он? Ни с кем не спутали?

- Нет, он назвал номер книги и сумму, которую хочет взять.

- Странно.

Воробьев задумался, силясь разгадать, что кроется за неожиданным изменением планов преступника. Или не почувствовал опасности? Это хуже всего. Или хитрит, пытается максимально возможно обезопасить себя от провала.

- Когда закрывается сберкасса? - Спросил Воробьев начальника.

- В восемь.

- Хорошо, мы еще побудем здесь.

Расчет его оказался правильным.

Через два часа, за пятнадцать минут до закрытия сберкассы, когда Воробьев окончательно потерял надежду, к окошку контролера подошел грузный мужчина с небольшим чемоданчиком и протянул сберегательную книжку на предъявителя.

- Выдайте деньги, - потребовал он. - Все.

Голос у него был несколько отрывистый, нервный.

"Боится, - подумал Воробьев. - Душа в пятки спряталась. Убили Ситника, мерзавцы … "

Воробьев не торопился. Подождал, пока неизвестен выполнил все необходимые операции, кассирша отсчитала на-висимости сумму. Только тогда обратился к незнакомцу.

- Гражданин, ваши документы.

- А? Что? Какие документы? - Испуганно спросил неизвестный, и гладкие щеки его мелко задрожали. Но уже в следующее мгновение он сумел взять себя в руки, достал паспорт, протянул Воробьеву. - Вот, прошу.

- Федор Прокофьевич Силаев, - прочитал Воробьев. - Пройдемте со мной.

- Одну минуточку. - Силаев проверил выданные кассиршей пачки, взял одну на выборку, перечислил кредитки, положил деньги в чемоданчик и обратился к Воробьева, который спокойно наблюдал за ним: - Пожалуйста.

Воробьев пригласил его в маленькую служебную комнатку сберкассы, жестом предложил сесть. Тот примостился на краю стула. Внешне сектант был спокоен, выдавал его только мышца на гладкой щеке, который то и дело дергался, и еще робко-заискивающий выражение круглых, оловянного цвета глаз. Это опять навело Воробьева на мысль, что Сытник погиб, убит.

Назвав себя и показав документ, работник уголовного розыска спросил:

- Свои деньги получили?

- Нет, - ответил Силаев.

- А чьи?

- Знакомого.

- Фамилия?

- Ситник Семен Григорьевич.

"Что за чертовщина, - выругался в уме Воробьев. - Даже не собирается отказываться … Но он боится, очень боится … Какую подлость, либо мошенничество прячут эти круглые глаза? "

- Да, - задумчиво произнес Воробьев. - Сытника, значит, деньги? А где же он?

- Живет у нас в молитвенном доме.

- В каком это молитвенном доме?

- "Слуг седьмого дня". Господь привел его в нашу семью.

- А вы?

- Мне выпала честь быть руководителем секты, - гордо ответил Силаев.

- Ситник и сейчас у вас?

- Да.

Воробьев видел, что Силаев не врет. Но почему же он боится? Он весь напряженный, как струна, по точности и лаконичности его ответов кроется страх, боязнь проговориться, выдать себя неосторожным словом, даже интонацией.

- Он поручил вам взять с сберкассы деньги?

- Да, вот доверенность, - Силаев вынул из бумажника лист бумаги. Воробьеву показалось, что в круглых оловянных глазах вспыхнуло ехидство.

Действительно, документ, предъявленный Силаева, был поручению на получение денег. Составлен он был в надлежащей форме и датирован вчерашним числом. Внизу стоял неуклюжий подпись - С. Сытник.

"Живой, - подумал Воробьев. - И для чего только я заварил эту кашу ". Возвращая поручения Силаев, спросил:

- А зачем доверенность? Ведь по предъявительскими вклада деньги можно получить и без него?

- Для верности, - улыбаясь - страх уже прошел - ответил Силаев. - Сумма слишком большая, вот на всякий случай и запасся бумажкой.

"Опять резонный объяснения", подумал Воробьев.

- Что ж, - протянул он паспорт. - Простите, гражданин Силаев, за заботы.

- Ничего, ничего! - Силаев не мог сдержать радости, но тут же взял себя в руки и уже другим, солидным тоном повторил: - Ничего. Разве я не понимаю - служба.

- Конечно, служба.

- Да могу идти?

- Пожалуйста …

Казалось, все было хорошо: Сытник жив, деньги получены по его доброй согласия, на законном основании.

И все же Воробьев не успокоился. Многолетний опыт подсказывал ему - здесь кроется преступление, тщательно замаскированный, умело выполнен! Доказать его пока было нечем, но Воробьев был уверен, что Силаев знает и о спекуляции Капров, и о "литературу", которую тот получал из-за рубежа. В свою очередь Капров было известно о Ситника и его деньги. А посещение Блэквуда? О них, конечно, Силаев рассказал Карпов. Вообще все они связаны между собой невидимыми, но прочными нитями. Надо эти нити распутать.

Узнав, что Силаев, Капров и Сытник принадлежат к секте "слуг седьмого дня", Воробьев решил выяснить, кто еще входит в эту секту.

Сектантов оказалось в Энск немного - около двадцати "слуг седьмого дня" и двенадцать адвентистов. Почти все они малограмотные, темные люди. Многие из них с травмированной психикой: больные, которые не верят врачам и ищут "чудесного" исцеления, одинокие неудачники, как Ситник, слабоумного-наивные, готовые принять на веру первую попавшуюся басню; наконец просто истерики и истерички. Всю эту жалкую компанию возглавлял Силаев.

А Блэквуд? Какое отношение имел к ним Блэквуд?

На этот счет у Воробьева были предположения, которыми он до поры до времени ни с кем не делился. Чего Блэквуд ездил в Грошенков и Силаева? Только с этими двумя он виделся в Энск, во всяком случае легально. Грошен-ков, ко всему равнодушен, больной, усталый, подозрения в Воробьева не вызвал. Незапятнанным было и его прошлое: мелкий служащий, работал всегда честно, в армии не служил из-за болезни, эвакуировался на Урал, работал в артели, хорошо работал. Кончилась война, вернулся в родной Энск.

Другим был Силаев. Воробьев не сомневался: его сектантство - в лучшем случае средство жить за счет других, в худшем - ширма для более подозрительных махинаций.

"Мурашкивець" Гуровой показал на следствии, что познакомился с Капров перед отъездом в Новосибирск, именно тогда у них и зародился план спекуляции зарубежными товарами. Силаев остался в стороне. Однако Блэквуд посетил именно его …

• Предыдущая
• 21/41
• Следующая