Большая Хета сердится - Бороздин Виктор Петрович - Страница 14

• Предыдущая
• 14/19
• Следующая

И правда, человек был. Ещё далеко. С верхушки холма, в стороне от стада, за оленями давно уже наблюдали две пары глаз, широко открытых, ребячьих.

Тэнеко и Юлька, боясь спугнуть оленей, лежали не шевелясь. Рядом стояли небольшие ведёрки с морошкой. Путаница из незабудок и жарков, которые не успели ещё отцвести за короткое лето, скрывала их от оленей.

— Они к нам в город идут, да? — чуть слышно спросила Юлька.

Тэнеко покачал головой и нахмурился: мол, не разговаривай!

— А куда же? — зашептала Юлька.

Она не понимала, почему им с Тэнеко надо таиться? Сколько раз она видела оленей, подходила к ним, гладила, и олени нисколько не пугались. А тут — олени во-о-н ещё где, а Тэнеко прикладывает палец к губам: молчи!..

Быть настороже, наверно, надоело и оленятам. Один отбежал в сторону, за ним погнался другой, и первый, повернувшись, боднул того.

«Смотри!» — хотелось закричать Юльке, но кричать было нельзя, и она только показала рукой в сторону оленят. Да, видно, неловко показала: ведёрки лишь слегка коснулись друг дружки… Дзинь…

Вожак сразу вздыбился, коротко хоркнул. Всё стадо повернулось и кинулось бежать. Миг — и скрылось за холмом.

— Что это они? — удивилась Юлька.

— Убежали, однако, — ответил Тэнеко. И, видя недоумение Юльки, пояснил: — Это дикие олени, они близко к себе не подпускают.

Диких Юльке ещё не доводилось видеть.

— А куда они шли? — спросила она. Ведь Тэнеко так ей и не ответил.

Тэнеко молчал. Он морщил лоб — так делают взрослые когда не знают, что ответить. Потом взрослые отвечают. И он тоже ответит. Тоже потом.

— Бежим! — крикнул Тэнеко.

Он схватил ведёрко и побежал вниз с холма. Надо побывать на том месте, где только что были олени. Посмотреть, послушать так, как смотрели и слушали олени. Тогда поймёшь, куда они шли. И почему.

Вот оно — то место. На свежей пороше (в тундре всегда так: цветы, ягоды ещё не отошли, а снег в лощинах уже лёг) оленьи следы были видны как на ладошке. Олени шли вдоль трубы, тёрлись о неё. Тэнеко стукнул себя кулаком по лбу. Как же он сразу не догадался?

Подбежала Юлька.

— Олени шли туда, — махнул Тэнеко за трубу, в сторону плывущего низко у горизонта солнца.

— Ты путаешь, Тэнеко, — сказала Юлька и показала в сторону города. — Олени шли туда.

— Нет, оленям обязательно нужно на юг, — сказал Тэнеко, — я знаю. Только они не могут тут пройти. Ты трубу не видишь? Газопровод. Олень видел. Я вижу. А у тебя глаз нет? Смотри, какая труба большая, олень не может через неё перейти. — Чёрные с раскосинкой глаза Тэнеко сверлили Юльку. — Скажи: зачем тут провели газ? Зачем загородили оленью тропу?

Тэнеко наступал на Юльку. И Юлька рассердилась:

— Всем известно: газ нужен, чтобы в доме тепло было. И чтобы мама сварила обед.

— Тебе обед, да? А где олений обед? — не уступал Тэнеко.

— Оленям нужен мох, — сказала Юлька. — А его в тундре сколько хочешь.

Тэнеко покачал головой.

— Не-е-т, оленям здесь зимой будет плохо, совсем плохо. Зимой в тундре снег ветром крепко прибитый. Как откопаешь из-под такого снега корм? Оленям к тайге надо идти, там деревья не пускают ветер, снег там рыхлый. Бежим домой! — рванулся Тэнеко. — Я отца спрошу: как оленям быть?

— А он знает? — усомнилась Юлька.

— Отец всё знает.

И они зашагали быстро. Потому что, когда кому-то плохо, надо спешить. Сбоку из-под зелёных лопушков их подманивали красные бусинки морошки. Юлька, не удержавшись, на ходу срывала их, потом бегом догоняла Тэнеко.

Газопровод она видела, напрасно Тэнеко говорит, что у неё нет глаз. Они и ушли так далеко от города, потому что знали: газопровод не даст заблудиться в тундре, приведёт домой. А вот что газопровод загородил оленям путь, Юлька не знала. Это Тэнеко сразу всё понял, потому что он с рождения жил в тундре и вместе с родителями кочевал с оленьим стадом — летом к Ледовитому океану, а когда подходила зима, к тайге, к горам Путорана, он сколько раз ей рассказывал про это.

А теперь олени не смогут пройти к тайге. Юлька представила себе: скоро запуржит зима, заметёт тундру снегом. Олени — взрослые и оленята — бьют копытами снег, чуют под ним ягель, а добраться до него не могут.

Теперь и Юлька заторопилась, больше не глядела на морошку.

Тэнеко уже год живёт в городе. И год не видел оленей. А увидев их, заскучал. Так сильно, как ещё ни разу не скучал.

Прошлым летом он жил в стойбище. Стадо было большущее: разбредётся по тундре — глазом не окинешь. Олени доверчивые, тянут морды, ждут, когда угостят солью. Любят соль. Он клал им на нижнюю губу щепотку, поглаживал рога. Летом они тёплые, покрытые шкуркой.

Бывало, прибивались к стаду дикие олени. Тут уж смотри да смотри! Подружатся с домашними и уведут с собой в тундру. Потом их и не найдёшь. Чтобы отогнать диких, они с отцом стреляли из ракетниц. У Тэнеко при воспоминании даже что-то ёкнуло от восторга: как пальнут, огненные шары взлетят над стадом и с треском рассыплются множеством угольков. Дикие — с перепугу бежать, а домашние — не бегут, собьются в плотную кучу, опустят головы, выставят рога, словно от волков обороняются.

Он подходил к ним, успокаивал:

— Чего боитесь? Это ракеты, они уже погасли.

И олени понимали его, переставали жаться друг к другу.

— Почему мы теперь живём в городе? — не Юльке, самому себе сказал Тэнеко. — В тундре-то лучше…

— Лучше? — удивилась Юлька. Она не могла себе представить, как бы она жила в тундре. В городе дома тёплые, школа есть, кино и магазины… Да, в городе всё, что хочешь! А тундра — она же пустая…

— Лучше, — убеждённо сказал Тэнеко.

Они уже шли по асфальту мимо высоких домов и тонких, словно прутики, деревьев; большие в их северном городе не растут, у больших и корни большие, негде им поместиться на мерзлоте. А цветы, что яркой ковровой дорожкой тянулись вдоль улицы, были крупные и пышные.

— Скажешь, красивые? — показал на них Тэнеко. — А те, что в тундре, всё равно лучше.

— Эти мы с мамой сажали, — немножко с обидой сказала Юлька.

У Юлькиной мамы работа такая — украшать цветами улицы. Юлька часто ей помогает. Они вместе старательно подбирали, как красивее расположить цветы в длинных ящиках. Юлька каждый день бегала смотреть, как они принимаются, распускаются ли новые бутоны. Теперь никому и не догадаться, что под цветочными ящиками спрятаны трубы — газовые и водопроводные с горячей и холодной водой. Закрыли их цветами, чтобы нарядно было. Здесь люди ходят, смотрят на всё это.

Они уже свернули к подъезду своего дома, когда кто-то обхватил их за плечи:

— Стоп, молодцы!

Оглянулись, а это отец Тэнеко. С работы шёл. Посмотрел в ведёрки:

— За морошкой ходили? Что же не полные набрали?

— Мы домой торопились, — сказал Тэнеко, — шибко торопились.

— Мы оленей видели, — подхватила Юлька. — Диких.

— Им плохо, — сказал Тэнеко, — на оленьей тропе газопровод лежит, не пускает их. Как оленям быть?

— Олени зиму почуяли, — призадумавшись, сказал отец. — Мы здесь, в городе, по календарю живём, у нас ещё лето. Однако, оленей слушать надо. А проход им будет, — встрепенулся он, — не горюйте. Всё уже готово для него.

А что готово? Отец не сказал. Вдруг заторопился.

— Скажи маме, приду попозже, — кинул уже на ходу. Перебежал улицу, вскочил в автобус и уехал.

— Я тебе говорил: отец всё знает, — не без гордости сказал Тэнеко.

Им не терпелось скорее узнать, что же приготовили взрослые для оленей. Они только на минутку забежали домой. Тэнеко на свой третий этаж, а Юлька на лифте на девятый. Поставили ведёрки с морошкой и — вниз.

Во дворе ребята играли в прятки.

— Прячьтесь, — крикнули им.

Но они не стали прятаться, потому что боялись прозевать отца Тэнеко, когда он будет возвращаться домой.

Подходили автобусы. Тэнеко и Юлька в каждом высматривали отца Тэнеко. Думали: вот откроется дверь, отец соскочит на землю и крикнет им: «Однако, порядок!»

• Предыдущая
• 14/19
• Следующая