Записки десантника - Золотарь Иван Федорович - Страница 50

• Предыдущая
• 50/52
• Следующая

Машина покатила обратно к городу, а женщины направились дальше пешком. К вечеру они без всяких происшествий добрались до базы отряда Дяди Димы.

Партизаны окружили отважных патриоток трогательным вниманием и заботой. Их поместили в отдельном доме, обеспечили всем необходимым.

Беседуя с командиром отряда, Лена не выдержала и спросила его:

— Скажите, Николай Петрович, а вы уверены, что ваша мина обязательно взорвется через сутки?

— Можете в этом не сомневаться. Мина свое дело сделает, — заверил Федоров и, пожелав ей покойной ночи, ушел.

Но долго не могла уснуть Лена в ту ночь. Действительно ли взрыв мины завершит то, ради чего она прошла через столько испытаний? — в этом теперь заключался для нее главный вопрос.

Двадцать первого сентября тысяча девятьсот сорок третьего года, утром, мы провожали нашу разведчицу Надю Троян в последний поход с миной, предназначенной для уничтожения Кубе. Описанные выше события, происшедшие в этот день в доме Кубе, нам тогда, конечно, не были известны, и потому мы, инструктируя Надю, еще и еще раз подчеркивали, что наступил самый ответственный момент, от которого зависит успех всего дела.

И вот перед штабным шалашом выстроилась вся группа Нади во главе с командиром боевого прикрытия Колей Антошечкиным, старавшимся сохранять в эти минуты на добродушном своем лице выражение, соответствующее особой важности данного группе поручения.

Пожелав разведчикам удачи, я дал команду трогаться. За кладками группу ожидала пароконная бричка. На нее уложили Надин велосипед и уселись партизаны. Паша Конюхов — веселый веснушчатый боец с пилоткой набекрень — тронул вожжи, и лошади быстро помчались по хорошо знакомой им лесной дороге.

Прошли сутки, вторые. От Нади — никаких вестей. Чем дальше, тем беспокойство становилось все сильнее и готово уже было перейти в смятение, как вдруг прибежала радистка Таня и торжественно вручила мне радиограмму с Большой земли: «По сообщению лондонского радио, в Минске партизанами убит имперский комиссар Кубе. Проверьте, соответствует ли это действительности и кто исполнитель акта».

Нетрудно представить себе наше с Володей состояние в тот момент. Москва информирует о том, что возмездие свершилось, шлет запрос, а мы ничего не знаем! И как узнать?

Нади все еще нет, и неизвестно, когда она придет, да и придет ли. Ведь если все произошло согласно плану, то она давно уже должна быть здесь. Сидеть на месте и ждать мы уже не могли.

Захватив с собой Петра Ивановича Набокова и еще двух партизан, мы выехали в направлении Минска в расчете, что встретим Надю по дороге. И эта встреча действительно произошла в семи километрах от нашего лагеря. Только мы выехали из лесу, как впереди на дороге показалась знакомая бричка. Увидев нас, Надя спрыгнула и пошла нам навстречу. Но уже по тому, как нерешительно она шагала, я понял, что что-то произошло совсем не так, как мы ожидали.

— Ну? — коротко спросил Рудак.

— Кубе убит. Но кем, я не знаю, — сухо ответила Надя и опустила голову, словно она в чем-то провинилась.

— Та-ак… — протянул Володя со вздохом. — Значит, не нами?

Надя молчала.

— Ну что ж… — вы не расстраивайтесь, — попытался я подбодрить разведчицу. — Что из того, что не наша мина убила этого негодяя, важно, что возмездие все же настигло его.

Я старался говорить спокойно, но на душе у меня был какой-то осадок. Понимал я и состояние Нади. Ведь она в течение двух с лишним месяцев готовила этот акт, и когда осталось сделать последнее усилие, кто-то другой опередил ее. Представляя себе встречу с Павлом Антоновичем, я невольно краснел от мысли что вынужден буду предстать перед ним с таким же вот; виноватым видом, с каким вернулась из похода Надя.

— Меня успокаиваете, а сами переживаете, — разгадала мои чувства разведчица.

— Ну, на меня вы не смотрите. У меня не раз уже так случалось: кажется, все идет хорошо, дело близко к завершению, а глядишь— все пошло шиворот-навыворот. Расскажите-ка лучше, Надюша, о своем походе, о том, как узнали вы об убийстве Кубе, видели ли Лену и вообще как у вас сложились дела в Минске.

Мы присели у обочины дороги, и Надя поведала обо всем пережитом ею в последние дни.

В Минск она въехала на велосипеде, к которому была приторочена корзина с большим букетом цветов. Под цветами лежала мина. В городе никто ее не останавливал, и она без каких-либо затруднений достигла дома, где жила Лена. У ворот Надя слезла с велосипеда и, ведя его в руках, вошла во двор. У крыльца дома стоял молодой человек, тот самый, которого она до этого видела в эсэсовской форме.

— О, да мы, кажется, старые знакомые! — обратился он к Наде. — Ведь мы однажды встречались уже с вами в этом дворе. Не так ли?

Надя не знала, что отвечать и как вести себя. Но, поколебавшись секунду, тряхнула кудрями, взяла себя в руки и подошла к молодому человеку.

— Да, кажется, мы встречались. Вы к Лене?

— Как видите.

— А ее что — нет дома?

— Да. Я уже с полчаса дожидаюсь ее, но она, как видно, задерживается на работе. Садитесь, будем ждать вместе. Кстати, познакомимся поближе.

— Нет, извините, у меня мало времени, я спешу. Заскочила на минутку проведать Лену, но раз ее нет дома, я поеду.

— Подождите. Вы хоть скажите, кто вы, как вас зовут, а то Лена спросит, кто к ней приезжал, а я даже не знаю вашего имени, — поднялся с крыльца Михаил и, приветливо улыбаясь, направился к Наде.

Та поставила уже было ногу на педаль, но Михаил взялся за руль и придержал велосипед.

— Какая вы быстрая. Кому это вы такой чудесный букет привезли? Может быть, Лене? Так давайте я ей передам.

Михаил потянулся было к корзине, но Надя ловко подала велосипед вперед, и его рука повисла в воздухе.

— Какой вы любопытный, право. Кому везу, тот и получит.

— Не знал я, что у Лены такие колючие подружки.

«Проклятый эсэсовец, — подумала Надя, — неспроста что-то ты липнешь ко мне. Надо скорее удирать».

Она вскочила на велосипед и поехала, прислушиваясь, не бежит ли эсэсовец следом. Но Михаил только громко рассмеялся и продолжал стоять на месте.

Ночь Надя провела на конспиративной квартире у своей знакомой. Через нее достала большой торт, уложила его в корзину поверх мины и утром, как только кончился комендантский час, снова поехала к Лене, рассчитывая застать ее дома перед уходом на работу. Это было 22 сентября.

Выехав на Советскую улицу, она сразу же почувствовала, что в городе что-то произошло. Улица была почти пустынной, по ней сновали возбужденные эсэсовцы, останавливали редких прохожих, проверяли документы. Недалеко от площади Свободы Надя увидела большую толпу женщин, оцепленных гитлеровскими солдатами.

«Что-то случилось. Надо удирать», — решила Надя и, нажав на педали, помчалась обратно — к выезду из Минска. По Московскому шоссе она ехать не рискнула и свернула на улицу, ведущую на Логойский тракт. Но тут ее неожиданно окликнул немецкий солдат.

— А ну стой! Слазь! Марш в машину! — приказал он ей.

Надя опомнилась и достала из кармана плаща удостоверение личности, в котором она значилась переводчицей шефа управления торфоразработок. Вскинув повыше голову, она смело подошла к солдату.

— Прочитайте, а тогда кричите, — произнесла она твердым голосом и протянула удостоверение.

Солдат прочитал документ, передал его обер-ефрейтору, и тот, прочитав, подошел к. Наде.

— Извините, фройлейн, но сегодня вас не раз еще остановят, так что советую лучше посидеть денек-другой здесь, у кого-нибудь из знакомых.

— А что такое? Что случилось? — осмелела Надя.

— А разве вы еще не знаете? Беда, фройлейн! Сегодня ночью бандиты убили нашего имперского комиссара Вильгельма Кубе.

Услышав эти слова, Надя чуть не вскрикнула. «Как же так? Кто же это сделал? Неужели Лена?».

— Какие бандиты? Что вы такое говорите! — с деланным испугом спросила она обер-ефрейтора.

— Какая-то женщина подбросила в спальню имперского комиссара мину. Нам приказано хватать всюду в городе женщин с определенными приметами.

• Предыдущая
• 50/52
• Следующая