Выбери любимый жанр

От мыльного пузыря до фантика (сборник) - Клюев Евгений Васильевич - Страница 2


Изменить размер шрифта:

2

– О чём Вы думаете? – спросил Пёстрый Зонтик, чтобы не молчать.

– Я думаю о том, – тщательно подбирая слова, отвечал Чёрный Зонтик, – что, если бы я был немного моложе, то попросил бы разрешения поцеловать Вас.

В ответ Пёстрый Зонтик прильнул к Чёрному – они поцеловались и улыбнулись друг другу в темноте.

– Скажите, а Вы часто целовали другие зонтики? – спросил вдруг Пёстрый Зонтик.

– К сожалению, часто, – отвечал Чёрный, – но разве это имеет значение?

– Нет, – просто ответил Пёстрый Зонтик.

– Мы будем жить вместе! – Чёрный Зонтик заговорил взволнованным шёпотом. – Я никогда не буду пускать Вас под дождь, чтобы не поблёкли Ваши ромашки. Я один буду ходить под дождь: смотрите, какой я большой! Подо мной хватит места не только двоим, но и четверым, если каждый возьмёт соседей под руки. Я буду держать Вас в чехле – красивом чехле с ромашками. И только очень редко стану открывать чехол, чтобы полюбоваться Вами.

– Нет-нет, – протестовал Пёстрый Зонтик, – это я буду ходить под дождь! Вас нужно беречь: ведь таких, как Вы, нет больше.

Они говорили – и, часто-часто ударяясь об пол, с них капали слёзы.

– Всё мне тут намочили! – проворчал старенький гардеробщик, доставая из кармана клетчатый носовой платок и прикладывая его к глазам. Старенький гардеробщик всю жизнь проработал на вешалке: он хорошо понимал язык зонтиков.

Зонтики долго гуляли в тот день по улицам и строили планы. Внезапно они зацепились друг за друга – и…

– Вы куда? – вскрикнул Чёрный Зонтик и почувствовал укол спицы в самое сердце.

– Я не знаю! – пролепетал Пёстрый Зонтик и вывернулся наизнанку.

Хозяйка Пёстрого Зонтика что-то ещё сказала хозяину Чёрного – зонтики не слышали ни хозяйки, ни хозяина. Да если бы и слышали – разве могут зонтики понимать человеческий язык! А если бы и понимали – разве могут зонтики разобраться в человеческой жизни!

– Вы найдёте меня? – издалека кричал Пёстрый Зонтик.

– Обязательно! – отчаянно хрипел Чёрный.

И, совсем уже потеряв его из виду, Пёстрый Зонтик, расталкивая другие пёстрые и чёрные зонтики и взлетая над ними, прозвенел на самой высокой и чистой ноте:

– Я напишу Вам письмо-о-о!

Большая Метель

Когда началась Большая Метель, то она стала всё заметать. Сперва Большая Метель дороги замела – и все принялись спрашивать друг у друга, куда им теперь идти, и отвечать друг другу, что Бог их знает, куда им теперь идти. Потом Большая Метель площади замела – даже не только сами площади, но и названия площадей, чтобы все забыли, кто в данный момент на площади имени кого находится, – и все сразу же забыли, кто в данный момент на площади имени кого находится, и спрашивали друг у друга: на площади имени кого мы в данный момент находимся, – и отвечали друг другу: да Бог нас знает, на площади имени кого…

Ещё Большая Метель все дома замела, все машины замела, все газеты и все журналы – и стало непонятно, какой журнал или какую газету мы держим теперь в руках – и что где написано, и кем. И всё, всё, всё Большая Метель замела…

А когда она всё, всё, всё замела, то сама себе сказала:

– Значит, так… что бы мне такое ещё замести, чего я пока не замела и что, стало быть, надо немедленно замести?

От мыльного пузыря до фантика (сборник) - i_003.jpg

Но ничего такого, что надо немедленно замести, на первый взгляд не обнаружилось: всё было заметено полностью. Зато на второй уже взгляд взяло и обнаружилось: обнаружилось Совершенно Бесстрашное одно Письмо. Оно летело высоко над землёй. Оно летело по назначению.

– Вот так так! – опять сказала сама себе Большая Метель. – Мне казалось, что я всё уже замела, а тут Совершенно Бесстрашное Письмо летит, видите ли, по назначению!

И Большая Метель спросила:

– Вы что же, Совершенно Бесстрашное Письмо, с ума сошли – лететь по назначению, когда такое творится?

– А что, собственно, творится? – с поразительным спокойствием поинтересовалось Совершенно Бесстрашное Письмо, продолжая лететь по назначению.

– Ну как… – даже растерялась Большая Метель. – Оглядитесь вокруг: всё ведь заметено – разве Вы не видите?

– Не вижу, – призналось Совершенно Бесстрашное Письмо и объяснилось: – Я не смотрю по сторонам. Я именно что лечу по назначению и не отвлекаюсь.

– А Вы отвлекитесь! – как могла горячо посоветовала Большая Метель. – И тогда Вы увидите, что я всё вокруг замела: я дороги замела, и площади замела, и все дома замела, и все машины, и все журналы с газетами… и всё-всё-всё!

– Так не бывает, – даже не взглянув на Большую Метель, ответило Совершенно Бесстрашное Письмо. – Я могу, конечно, допустить, что Вы замели дороги и площади, и все дома замели, и все машины, и все журналы с газетами… Но это ещё не «всё-всё-всё»! «Всё-всё-всё» даже самая большая метель замести не может. – Тут Совершенно Бесстрашное Письмо виновато улыбнулось и извинилось за свою прямоту.

– Если Вы всё-таки хотя бы на мгновение отвлечётесь от Вашего занятия лететь по назначению, – проворчала Большая Метель, – то поверите мне. Я действительно всё замела – и нет ничего на свете, чего бы я не замела.

Но Совершенно Бесстрашное Письмо ответило:

– Может быть, Вы и правы: если бы я отвлеклось от своего занятия лететь по назначению, я бы поверило Вам. Но я не отвлекусь.

– Да что ж это у Вас за назначение такое? – воскликнула чуть ли не с яростью Большая Метель.

– У меня высокое назначение, – коротко объяснилось Совершенно Бесстрашное Письмо, совершенно не прекращая лететь по этому высокому своему назначению.

На некоторое время Большая Метель даже специально оцепенела: чтобы понять про высокое назначение. Но ведь понять такое довольно трудно, да и не каждому дано… в общем, Большая Метель в конце концов отказалась от своего намерения и подытожила:

– Хватит разговоров. Я начинаю заметать Вас, Совершенно Бесстрашное Письмо. Я всё заметаю – и для Вас одного не буду делать исключения.

И стала заметать.

Только Совершенно Бесстрашное Письмо летело себе как летело и даже не заметило, что Большая Метель его заметает: у него действительно не было времени смотреть по сторонам.

– Вы что же, не видите, Совершенно Бесстрашное Письмо, что я заметаю Вас?! – надрывалась Большая Метель.

– Не вижу! – давясь снегом, откликалось Совершенно Бесстрашное Письмо. – Говорю же: я лечу по назначению и не отвлекаюсь.

Большая Метель от возмущения даже глаза к небу завела. И увидела звёзды – огромные ослепительные звёзды. Они горели так, словно не было на свете никакой Большой Метели… которая вообще-то на свете была!

– Почему они горят? – закричала Большая Метель. – Я ведь замела всё-всё-всё! И дороги, и площади, и машины, и журналы с газетами… – Она посмотрела Совершенно Бесстрашному Письму прямо в глаза и прошипела. Вы ещё скажите, что и у них, у этих звёзд, тоже высокое назначение!

– Я так и скажу: у них, у этих звёзд, тоже высокое назначение, – так и сказало Совершенно Бесстрашное Письмо, а уж кто как не оно знало толк в подобных вещах!..

Пешеходная Зебра, витавшая в облаках

До чего же всё-таки глупо называть меня зеброй!» – размышляла Пешеходная Зебра.

У неё, правда, имелись ещё и другие названия… непонятно только было, как ими пользоваться…

«Вот тоже… назовут – не подумают! Разве по зебрам ходят? Зебра – это животное такое полосатое… сильно напоминающее осла, – при чём тут оно? Ну и что же, что – полоски… Разве у одной только зебры полоски? У тетради в линейку тоже полоски. И у пианино тоже полоски – нет чтоб назвать меня «пешеходное пианино»!

А по ней всё шли и шли.

Денно и нощно.

Так оно, впрочем, и должно быть… если ты Пешеходная Зебра. Смешно ведь мечтать о другой какой-нибудь судьбе – лёжа на асфальте, да ещё в самом центре города – да ещё самого главного города в стране! Тут уж не замечтаешься особенно – тут тебе каждую минуту напоминают, кто ты такая и для чего существуешь.

2
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело