По ту сторону отражения - Джейн Анна - Страница 77

• Предыдущая
• 77/153
• Следующая

– Нет, я… у меня просто реакция такая! Мой организм думает, что на меня кто-то нападет, поэтому так ведет себя. Я же не знал, что это ты! – оправдывался барабанщик.

– А мой организм думает, что ты смертник! – взвизгнула Нинка, не привыкшая, что с ней спорят таким нахальным голосом.

– Нин, ты же первая начала! – разозлился музыкант. – Зачем подкралась ко мне, как дура?

– Я дура? – сузила глаза Ниночка и врезала Келле ногой по колену. Он едва не присел от неожиданности. Хорошо еще не схватился за больную ногу обеими руками и не запрыгал на второй, как мультяшный герой. Журавль расхохоталась.

– Я тебя убью, мерзавка! – схватил он ее за предплечье и решил потрясти, как грушу. – Ты дура, дура, ты самая кошмарная дура, которую я знаю!

– Отпусти меня немедленно, голубая шпана! – тут же потребовала девушка.

– Ты меня сегодня достала! Я на идиота похож, да? – вдруг прорвало Келлу на ревность. – Похож?! Что за козлы сегодня с тобой были, отвечай! – явно выигрывал в физической схватке парень. – Кто они тебе? Отвечай мне, детка, или ты пожалеешь!

– Да пошел ты, псина! – не собиралась отчитываться перед ним Журавль, одновременно пытаясь высвободиться, но Келла крепко ее держал.

– Прекрати вырываться, – злобно взглянул ей в глаза драммер, – все равно не получится. И давай, рассказывай мне о своих ковбоях. Или я сам все узнаю. И тогда тебе, куколка, будет плохо. Ты меня поняла, стервочка? – и он издевательски лизнул Ниночку в щеку. Она вновь едва не ударила его ногой по второму колену. Музыкант «На краю» выругался так же грязно, как и Нинка пару минут назад.

«Ух ты, я такого выражения еще не слышала!» – подумала она мимоходом. Вообще-то она не то чтобы сильно обозлилась – Нина больше играла и наблюдала за реакцией друга. Конечно, она была сильно раздражена и недовольна, но поведение Келлы ее удивляло. Он посмел ей, Ниночке Журавль, перечить и повышать на нее голос! А еще ей нравилась его ревность. В тайне девушка всегда хотела, чтобы кто-нибудь ее очень-очень сильно ревновал и умел удержать – любой ценой. Наверное, все дело было в том, что Журавль хотела чувствовать рядом с собой сильного человека, способного защитить ее, а около нее, как она всегда считала, были те, кто, напротив, слабее.

Ну наверное, кроме Кати Радовой.

Иногда девушка думала, почему она столько лет дружит с Катькой – обычной на первый взгляд девушкой, не яркой и не блестящей, как она сама, Нина. Слабой с виду. Ведь с самого детства они отличались – как вода и земля, или, как говорила сама Катя: «как роза и астра». Вообще-то лучшая Нинкина подруга хоть и была спокойной, но очень часто иронизировала – даже сама над собой. Со временем неглупая Журавль, которая довольно неплохо разбиралась в психологии людей, поняла, что с Радовой не только комфортно – в эмоциональном плане, но еще и свободно. С ней можно было говорить о чем угодно – о погоде, или о музыке, или о недостатках окружающих (иногда Нинке казалось, что она только их и видит), или болтать о всяких глупостях, о которых кое-кому было бы потом стыдно даже вспоминать.

– Если бы кто-нибудь услышал, о чем мы говорим, о нас бы точно подумали, что мы женские образы Бивиса и Батхеда, – пошутила однажды Катя, когда они вдвоем сидели у нее на даче и несли кошмарные глупости про парней.

– Тогда я была бы беловолосым Бивисом? Да не за что! – тут же возмутилась Нинка.

– Почему? – спросила Катя, щелкая семечки.

– Он еще тупее, чем Батхед!

Тогда Нинка и поняла, что по-настоящему близкие друзья – это те, рядом с которыми не стыдно нести чушь и кривляться, и вообще быть естественной, насколько это возможно рядом с другим человеком. Идиотское совместное время препровождение – один из залогов крепкой дружбы. По крайней мере, так считала Журавль. Рядом с Ирой у нее не всегда получалось болтать ерунду и полностью расслабиться. Может быть, Ирка чувствовала, что отношение Нинки к ней не такое, как к Кате, и это раздражало ее и злило. Бывшая подруга девушек имела не самый простой характер. А Радова никогда даже не задумывалась об этом – ей все всегда виделось в более радужных тонах, чем это было на самом деле. А еще она все-таки была слишком правильной, и Иру, как она однажды призналась Нинке, когда они были не совсем трезвыми, это порой раздражало.

– Ее наивность порой похожа на тупость, не находишь? – спросила как-то девушка у Нины.

– Не-а. Зато она милая, – рассеяно отвечала Журавль, задумчиво выдыхая табачный дым. В те далекие четырнадцать она часто баловалась сигаретами – Ирка уговорила, да и самой Нинке хотелось попробовать все на свете. Ирка пробовала уговорить и Катю, но та с ходу заявила, что «это вредно, и она не хочет», поэтому девушка даже и не знала о тайном пристрастии подружек.

Первая сигарета, первое пиво, первая тусовка с мальчиками у кого-то на свободной даче, «когда предки не знали» – все это прошло без Кати, которую в это время учили какой-нибудь очередной фигне знакомые Томаса, такие же чудики, как и он сам, или которую водили по галереям, или по выставкам, или даже по ночным клубам. Тогда Нинка многое скрывала от Катрины. Не потому, что, хотела говорить, а потому что ей было стыдно, неловко признаваться, что она, Нина, пила крепкое пиво с местной шпаной – первыми хулиганами класса где-нибудь за гаражами или вместе с Иркой пробовала «косячок» в клубе, куда их пропустили по знакомству.

А ведь было в ее жизни и такое. Гламурная краса появилась далеко не сразу. В раннем подростковом возрасте Нина и Ирина вели себя не так подобающе, как это нужно было двум первым ученицам класса, которых хвалили все преподаватели школы. Они больше походили на хулиганок. Ирка подбивала, Нинка загоралась и делала, Катя любовалась результатами или просто не догадывалась о том, чем занимаются лучшие подружки. Потом Нинка поняла, что Ире даже доставлял удовольствие тот факт, что только они вдвоем посвящены в какие-то тайны, а милашка Катька остается в неведении и живет в своем мире, созданном родственниками и друзьями семьи. Люди всегда стремятся образоваться в пары, троим дружить, одинаково ценя друг друга – сложно.

А Журавль с самого детства больше тянулась именно не к Ирине, а к Кате, спокойной, понимающей и даже какой-то родной.

Однажды Катя увидела – совершенно случайно, – как Нинка курит, стоя в компании взрослых уже молодых людей, один из которых норовит по-хозяйски обнять ее за талию. Радова случайно проезжала в машине мимо компании, и блондинка надолго запомнила ее укоряющий взгляд, ведь Кате она сказала, что идет в гости к двоюродному деду. Катрина ничего не сказала ей, сделала вид, что не видела, но расстроилась и обиделась.

– Нин, будешь? – протянула длинную тонкую сигарету подруге Ира на следующее утро.

– Не-а, я все, – откликнулась Нинка.

– Что все? – не поняла та.

– Завязываю, Ирка, – улыбнулась та. – Курить – это невероятно тупо и немодно.

Кажется, Ира поняла, почему подруга бросила курить. То, что на Журавлика большее влияние имеет не она, а Радова, раздражало ее.

Кстати, впоследствии только Катя могла (и может до сих пор) остановить Нинку от каких-то необдуманных действий или попросить ее сделать что-то хорошее. Правда, только в том случае, если это не связано с самой Катриной Томасовной. Так, Катя упросила блондинку еще в школе не мстить одной девочке, которую считала очень хорошей, оставить в покое парня, который своим поведением раздражал Нинку, или не искать Иру после той самой памятной ссоры. А ведь тогда двух влюбленных голубков Нина мечтала убить – видела, как тяжело было ее Катьке. Хотя блондинка все же натравила следующим летом двух влюбленных в нее бугаев из класса, и они вместе с друзьями встретили дегенерата Максима. Кажется, ему сломали руку.

– Ты задумалась о своем поведении, моя непостоянная крошка? – прошипел Келла около Нинкиного уха.

– Отпусти меня, – умудрилась укусить его за руку девушка и наградила молодого человека десятком сложнейших лексических конструкций, используя большое количество нецензурных слов.

• Предыдущая
• 77/153
• Следующая