Сердце - Амичис Эдмондо - Страница 39

• Предыдущая
• 39/57
• Следующая

„Друг мой, ты больше никогда не увидишь свою мать. Это ужасно, но это так. Я не приду к тебе, потому что твоя боль — это такая высокая и святая боль, которую нужно переживать и. побеждать в одиночестве. Понимаешь ли ты, что я хочу сказать, когда говорю: "Надо побеждать боль?" Надо победить то, что в этой боли кроется наименее высокого, наименее чистого, то, что, вместо того, чтобы совершенствовать душу ослабляет и унижает ее. Но другая, благородная боль, та, которая очищает и возвеличивает душу, эта боль должна навсегда остаться с тобой.

Ничто здесь, на земле, не заменит тебе матери. Ни в страданиях, ни в радостях, которые еще сможет дать тебе жизнь, ты никогда не забудешь своей матери.

Ты должен помнить ее, любить ее и оплакивать ее смерть так, чтобы это было достойно ее.

О друг мой, послушай меня. Смерть не существует, она — ничто, ее даже нельзя понять.

Жизнь — это жизнь, и она следует закону жизни — развитию. Вчера у тебя была мать, сегодня ее больше нет. Но ты отвечаешь перед ней за всё свое поведение еще больше, чем раньше. Из любви и уважения к своей матери ты должен становиться всё лучше и лучше.

Отныне ты должен перед каждым своим поступком спрашивать самого себя: "А одобрила ли бы это твоя мать?" Будь, сильным и честным; не поддавайся низменному чувству отчаянья; обрети то спокойствие, которое обретают великие души в великих страданиях: вот чего она хочет…“»

— Гарроне, — продолжал учитель, — будь сильным и спокойным, вот чего она хочет, ты понял?

Гарроне кивнул головой, что да, в то время как крупные тяжелые слёзы падали ему на руки, на тетрадь, на парту.

Медаль за спасение утопающих

(ежемесячный рассказ)

В полдень весь наш класс вместе с учителем был перед ратушей, где должны были вручить медаль за спасение утопающих мальчику, который спас своего товарища, тонувшего в По.

На фасаде здания развевалось огромное трехцветное знамя. Мы вошли во внутренний двор ратуши. Там было уже полно народа. В глубине стоял стол, покрытый красной скатертью, на котором лежали бумаги, а за ним — ряд позолоченных кресел Для городского головы и членов городского совета. Там стояла также стража ратуши, в голубых жилетах и белых чулках. Справа выстроился отряд городской стражи, весь сверкающий орденами, а рядом с ним — отряд таможенников; с другой стороны стояли пожарные в парадных мундирах и солдаты — кавалеристы, пехотинцы, артиллеристы, пришедшие взглянуть на торжественную церемонию. Кроме того, во дворе толпились синьоры, горожане, несколько офицеров и женщины с детьми. Мы протиснулись в угол, где уже стояли ученики других школ со своими учителями.

Рядом с нами оказалась группа по-деревенски одетых мальчиков и юношей, от десяти до восемнадцати лет, которые смеялись и громко разговаривали, и мы поняли, что они из Борго-на-По,[33] товарищи и знакомые того мальчика, который должен был получить медаль.

Сверху изо всех окон смотрели служащие городского совета. Лоджия[34] библиотеки также была полна людей, притиснувшихся вплотную к перилам. А напротив, на галерее, которая находится над входными воротами, теснились ученицы из народных училищ и воспитанницы института для дочерей военных, в своих красивых голубых вуалях.

Это было похоже на театр.

Все весело разговаривали, поглядывая в сторону красного стола, — не покажется ли там кто-нибудь.

В глубине подъезда тихо играл оркестр. Высокие стены горели на солнце. Было очень красиво.

Вдруг все, и во дворе, и на галереях, и у окон, зааплодировали. Я поднялся на цыпочки, чтобы посмотреть, в чем дело. Толпа, которая стояла позади красного стола, раздвинулась, вперед вышли мужчина и женщина. Мужчина вел за руку мальчика. Этот мальчик спас своего товарища. Отец, каменщик, был в праздничном костюме, мать, невысокая блондинка в черном платье, мальчик, тоже маленький и белокурый, в серой курточке.

Увидев столько народа и услышав взрыв рукоплесканий, все трое остановились, не смея ни поднять глаз, ни двинуться дальше.

Один из городских стражников провел их к столу направо. На мгновение все замерли, а потом рукоплескания разразились с новой силой. Мальчик посмотрел вверх, на окна, а затем на галерею с дочерьми военных. В руках он держал свою шапку, и, казалось, сам не понимал хорошенько, где находится.

Я подумал, что лицом он немного напоминает Коретти, только волосы у него еще более рыжие. Его отец и мать так и не поднимали глаз от стола, покрытого красной скатертью.

Тем временем мальчики из Борго-на-По, которые стояли рядом с нами, подались вперед и стали делать знаки своему товарищу, чтобы он обратил на них внимание, вполголоса окликая его:

— Пин, Пин, Пинот!

В конце концов они добились своего, — мальчик посмотрел на них, и, прикрыв лицо шапкой, заулыбался.

Вдруг вся стража выстроилась «смирно», — вошел городской голова в сопровождении многих сеньоров. Городской голова, весь седой, с большим трехцветным шарфом через плечо, стал за столом, все остальные — позади него, справа и слева. Оркестр перестал играть. Городской голова сделал знак, и все затихли.

Он начал говорить. Первые слова я плохо расслышал, но понял, что он рассказывал о подвиге мальчика. Потом голос его зазвучал громче и разнесся, ясный и звонкий, по всему двору, так что я не пропустил больше ни одного слова:

— Когда этот мальчик, проходя по берегу, увидел барахтающегося в реке товарища, уже охваченного страхом смерти, то он сорвал с себя одежду и, не теряя ни мгновенья, бросился ему на помощь. Ему кричали: «Ты утонешь!» — он не отвечал; его удерживали, — он вырывался; его звали по имени, — но он был уже в воде. Река вздулась, опасность была велика даже для взрослого человека. Но мальчик, который смело бросился на поединок со стихией, доказал, что хотя у него маленькое и слабое тело, но зато большое сердце. Ему удалось вовремя настигнуть и схватить несчастного, который был уже под водой, и вытащить его на поверхность. Маленький герой отчаянно боролся с захлестывавшими его волнами, крепко держа утопающего; не раз он исчезал под водой и снова отчаянным Усилием выплывал на поверхность. Он упорно, смело стремился к своей высокой цели, — не как мальчик, спасающий другого мальчика, а как мужчина, как отец, спасающий сына, в котором для него вся надежда, вся жизнь.

И судьба не допустила, чтобы такое самоотверженное мужество оказалось напрасным. Маленький пловец вырвал у огромной реки ее жертву, вытащил утопающего на берег и еще оказал ему, вместе с другими, первую помощь. После этого он спокойно вернулся домой и просто рассказал о том, что сделал.

Синьоры! Прекрасен, достоин восхищения геройский поступок взрослого человека, но геройский поступок ребенка, в сердце которого нет еще никаких честолюбивых или иных личных стремлений, ребенка, который должен быть тем храбрее, чем меньше у него сил, ребенка, от которого мы еще не требуем никакого героизма, который ни к чему не обязан, которого мы считаем хорошим и благородным не за то, что он совершает благородные поступки, а за то, что он понимает и признаёт; благородное самопожертвование других, — геройский подвиг ребенка поистине велик.

Я больше ничего не прибавлю, синьоры. Я не хочу украшать напыщенными похвалами его скромное величие. Вот он перед вами, этот смелый и благородный мальчик. Солдаты, отдайте ему честь, как брату; матери, благословите его, как сына; школьники, запомните его имя, его лицо, чтобы он навсегда запечатлелся в вашей памяти и в вашем сердце. Подойди, мальчик. От имени короля Италии я даю тебе медаль за спасение утопающих.

Громкое, единодушное «ура!» потрясло стены. Городской голова взял со стола медаль и прикрепил ее на грудь маленького героя. Потом он обнял и поцеловал его.

Мать мальчика закрыла себе глаза рукой, отец опустил голову на грудь. Городской голова пожал руку обоим и, взяв со стола грамоту о награждении, перевязанную лентой, протянул ее матери. Потом он снова повернулся к мальчику и сказал:

• Предыдущая
• 39/57
• Следующая