Зеркало в старинном особняке - Романовский Станислав Тимофеевич - Страница 1

• 1/3
• Следующая

Станислав Тимофеевич Романовский

Зеркало в старинном особняке

В начале осени учительница Светлана Николаевна объявила классу:

— На днях пойдём в дубраву собирать жёлуди. Соберём мешок желудей.

— Очень мало! — громко пожаловался Никита.

— Действительно, — поддакнула Людмила.

А Алёша смолчал.

— Если соберём больше, нас похвалят, — сказала Светлана Николаевна. — А мешок желудей — это не мало. Из них вырастет дубовая роща.

— Только долго ждать, когда она вырастет, — прогудел Никита.

Класс зашумел:

— Ничего, дождёмся!

С тех пор Алёша стал возвращаться из школы кружным путём — через дубраву. В охотку он собирал жёлуди, складывал их под старым дубом, сверху закрывал листьями. И у него набралась горка желудей. Алёша любил пересыпать жёлуди, чтобы они звенели и горели в руках, как монеты. Да что там монеты! Из монеты ничего не вырастет, а из жёлудя вырастет большое дерево. И собою жёлудь пригож: голова золотая, шапка на ней зелёная, со стебельком или без стебелька.

Дни были как дни — не холодные, не тёплые. А когда класс нагрянул в дубраву по жёлуди, день выдался наособицу ясный. Земля была толсто выстлана прошлогодним листом, а нынешний лист держался на дубах крепко. Солнце пробивалось сквозь ветви, жёлтым или бордовым огнём светилось на желудях, на маленьких дубках.

Оно как бы говорило им: «До больших деревьев дорастайте».

И Алёша, собирая с ребятами жёлуди, нет-нет да и гладил эти маленькие, по колено ему, дубки.

Дети переговаривались, и эхо иногда повторяло их голоса.

— Я гриб нашла, — радовалась Людмила. — Лисичку. Ни одного червя в ней нет и быть не может. Ребята, если найдёте гриб, не забудьте про меня.

— Сколько я ни пробовал эти жёлуди, — жаловался Никита, — вкуса в них никакого нет. Горечь одна.

— А мы их не для вкуса собираем! — напомнила Людмила. — Наши деревья будут жить в двадцать первом веке. В двадцать втором. И в двадцать третьем тоже. Грибов не нашёл?

— На, — Никита отдал ей три свинушки, — там ещё были, да червивые.

— Червивые ни в коем случае! — повышала голос девочка.

Никита сопел и отирал пот с лица.

— Жёлуди-то какие маленькие! — жаловался он. — Их и не ухватишь…

— Тебе надо, чтобы с арбуз были? — спрашивала Людмила.

— А я бы арбуз съел! — откровенничал Никита. — В такую-то жару…

— А картошку? — поинтересовалась Людмила. — Там на поляне ребята костёр жгут. Вон Светлана Николаевна рукой машет. Зовёт картошку есть!

— Печёную? — спросил Никита. — От печёнки-то ещё никто не отказывался.

От костра посреди поляны поднимался дым выше дубов и источал запах осени. Над жарником висел чайник, а в золе и угольях доспевала картошка, и палками дети выгребали её из жара. Никита сел на мешок желудей, с ладони на ладонь, как чёрное горячее ядро, перекидывал картошку, остужал её и не мог дождаться, когда же она остынет.

— Никита, — спросила Светлана Николаевна, — когда же ты в саже-то перемазаться успел? И щёки! И лоб!..

— Чего я такого сделал, Светлана Николаевна? — огорчился Никита. — И сильно я перемазался?

Ответить учительница не успела. Она показала глазами вдоль поляны и прошептала:

— Лиса!.. Только тихо…

Алёша успел увидеть, как, сливаясь с листвой, освещённой солнцем, проскользило рыжее существо и беззвучно исчезло.

Миг, не дольше, дети молчали, а потом заговорили:

— Лиса! Настоящая! Дикая!

— А какая она ещё бывает?

— Всегда дикая!

— Почти всегда…

— Эта линючая-линючая!

— Скоро пушистую шубу наденет, — пообещал Алёша.

— Светлана Николаевна, — сказала Людмила, — мы с Алёшей Веригиным весной на болоте зайца видели. Он сидел на задних лапах. А передними лапами заяц отбивался от комаров. Как человек руками!

— Ты мне про это не рассказывала, — почему-то обиделся Никита.

— Алёша, ты живёшь на лесном кордоне, — сказала Светлана Николаевна. — Рассказал бы, каких ты видел диких животных. Да ты сиди, не вставай. Прожуёшь — тогда расскажешь. Ты с собой пустой мешок захватил. Думал, наверное, что мы наберём два мешка желудей?

— А что, и наберём! — заявил Никита.

Его никто не поддержал.

— Поздно уже, — сказала Светлана Николаевна. — Скоро стемнеет. Кажется, лесник едет. Мотоцикл тарахтит.

На мотоцикле с коляской приехал лесник Исай Никандрович Головин, затормозил у самого костра, поздоровался, попробовал картошку, попил чаю…

«Сейчас я скажу ему про мой запас желудей! — порывался подойти к леснику Алёша, и сердце его колотилось и мешало дышать. — Одному ему скажу. А то другие осудят: «Алёша Веригин — выскочка!»

Никита собрался было сам положить мешок с желудями в коляску мотоцикла, да лесник не дал.

— Богатырь какой нашёлся! — улыбнулся он. — Мал ты для таких тяжестей.

Крякнул и легко кинул мешок в коляску.

А потом написал расписку, отдал её Светлане Николаевне, поблагодарил ребят за работу и, неспешно объезжая деревья, поехал и пропал из виду.

«Что же я стою-то? — укорил себя Алёша, схватил пустой мешок, побежал на тарахтение мотоцикла. — Догоню! Сейчас догоню! Догоняю уже…»

Он поймал за руку лесника и выдохнул:

— Исай Никандрович!..

Тот остановил мотоцикл и встревожился:

— Чего стряслось?

— Я… вас… обрадую!..

— Радуй, — разрешил Исай Никандрович. — А то я стареть стал и давно по-настоящему не радовался. Радуй, парень, радуй.

Алёша привёл лесника к старому дубу, разгрёб палые листья. Попадались одиночные жёлуди. А горки-то не было! Может, место не то? Может, они глубже лежат?

— Ты чего роешь-то? — спросил лесник.

— Жёлуди припасены были.

— Много?

— Побольше мешка будет.

— Правильно, больше, — вспомнил Исай Никандрович. — Много больше! Я вчера поехал в обход. И вижу: тут что-то спрятано! Участок мой. Всё я должен знать. Всё проверить. Проверил: жёлуди! Отборные. Я их нагрёб полную коляску. Отвёз в лесничество. Оприходовал. Благодарность получил… Это всё ты один собрал? Вот ты меня, старика, и обрадовал. Сказал: «Обрадую». И обрадовал. А сам-то чего не радуешься? Думаешь, я их своим свиньям скормил? Ничего подобного! Все до единого пойдут на посадку. Вырастет по Каме лес, и будет он тебя помнить. Я сейчас про твои жёлуди учительнице расскажу и ребятам.

— Да не надо бы меня славить, Исай Никандрович! — попросил Алёша.

— Не надо?

— Нет…

— Смотри, парень. Дитя не плачет — мать не разумеет… Мы с вами ещё не раз встретимся.

За руку Исай Никандрович попрощался с мальчуганом и уехал.

А на душе у Алёши было хорошо: лес-то вырастет!

Он пошёл на поляну и, не доходя до неё, остановился. Ребят на поляне не было. Голоса их ухали по дубраве. Светлана Николаевна засыпала костёр землёй. А он всё дымился и дымился, живучий этот костёр, и, пока не погас окончательно, учительница хлопотала около него.

• 1/3
• Следующая