Колыбельная для Титана - Георгиева Инна Александровна - Страница 27
- Предыдущая
- 27/107
- Следующая
— Полинка, — прохрипела, обнимая подушку уже двумя руками, — я не могу встать. Мне не хватает стимула…
Договорить не успела: готесса согнула ногу в колене, прицелилась и мощным пинком спихнула меня на пол.
— Не благодари, — зевнула, когда моя растрепанная голова показалась над краем постели.
Вообще-то я и не собиралась. Скорее даже наоборот — готовилась обрушить на подругу громкую обвинительную речь с применением особо изощренных словесных конструкций, но посмотрела, как сладко она спит, и поняла, что просто не смогу в своем нынешнем состоянии придумать хоть что-то, могущее ее заинтересовать. Да и Наташку было жаль — она-то точно ни в чем не провинилась. Ну, кроме разве того, что дважды этой ночью пыталась улечься по диагонали и возвращалась на место только после краткого сражения с Полиной. Мне, кстати, почти не перепадало, а тот синяк, который сейчас расползался по плечу, мог появиться и раньше, когда я не вписалась в поворот, убегая от Кондратия.
— Ладно уж, спите, — милосердно бросила, поднимаясь на ноги. — И запомните мою доброту.
На полдороге к выходу из спальни вспомнила, что нужно еще захватить халат. Пришлось возвращаться и искать. Минут пять лазила на карачках по полу — точно ведь помнила, что вчера оставила его где-то здесь. Потом девчонки не выдержали и, синхронно подняв головы, вперились в меня злющими глазами.
— Может, хватит уже шуршать тушей?! — процедила Полина.
— И ты повесила халат на ручку двери! — грозно добавила Наташа, после чего они снова тандемом бухнулись в горизонталь.
Я оглядела пасторальную картинку из двух подружек, с некоторых пор ставших даже слишком сплоченными, показала им язык, схватила халат (он действительно оказался в указанном месте) и побрела-таки в душ.
На кухню спустилась минут через двадцать. Егор как раз готовил кофе, Богдан вяло помешивал в кастрюльке овсяную кашу, которую начал резко обожать после того, как узнал, что она благоприятно влияет на цвет лица, Алекс читал новости с планшета. И все такие бодренькие, веселые — у меня даже промелькнула мысль швырнуть по ним усыпляющими чарами. Просто из вредности. Остановило то, что это, во-первых, семья, а во-вторых, магия такого рода весьма энергоемка. А для меня сейчас чашку к губам поднести — уже подвиг.
— Доброе утро, Евочка! — первым заметил мое приближение Егор. — Выглядишь как спящая красавица, которую принц недоцеловал.
«Принц» отложил планшет и посмотрел так, что я покраснела. Похоже, он все еще обижался, что вчера я предпочла компанию девчонок ему. Ничего, перебесится! Не так уж часто я его динамлю.
— Кстати, с первым днем весны! — прервал мои размышления Богдан.
Я перевела взгляд за окно: на улице оказалось темно, холодно и, судя по низким тучам, вот-вот должна была разыграться метель. С такой весной первого сентября дети пойдут в школу с подснежниками.
— Брр… — передернула плечами и потянулась за упаковкой своих любимых мюсли. Теплое молоко, сладкий изюм и завтрак минут на сорок, чтобы Алекс точно успел прогреть машину. Отличный план, которому, увы, не суждено было сбыться.
— Евочка, оставь сухой корм своему псу, — с видом гурмана заявил Богдан. — Я сегодня каши приготовил на всех, но эти бестолочи, — мотнул он головой в сторону братьев, — почему-то отказываются ее есть. Надеюсь, хоть ты составишь мне компанию?
Я сглотнула, предчувствуя неладное, и теперь уже с куда большим интересом скосила глаза в ковш. Что ж… вопроса, почему Алекс с Егором предпочли другой завтрак, у меня не возникло: каша и правда выглядела не слишком аппетитной. Хотя, может, овсянка такой и должна быть, и это просто у меня не совсем правильные ассоциации, но есть то, что очень напоминало тщательно размазанный по тарелке сырой мозг, совсем не хотелось. И я уже почти придумала хорошую отмазку, когда меня перебила Полина, с наведенным марафетом (макияж, прическа, костюм — да мне, чтобы только в ее кожаные брюки втиснуться, нужно потратить столько же времени, сколько ей на полное «обмундирование»!) спустившаяся на кухню.
— Я съем твою кашу! — торжественно объявила она.
— Ага, — ехидно буркнул Богдан. — А потом посидишь на моем стуле и поспишь в моей кровати. Щас!
Полина картинно ахнула, прижимая руку к груди (которая сейчас была обнажена до половины, так что Егору с Алексом приходилось старательно отводить глаза):
— Ты оставишь бедную голодную девушку без еды?!
— Конечно нет! — с тем же театральным эффектом возмутился Богдан. — За кого ты меня принимаешь?
Он шагнул к холодильнику, немного покопался в нем и вытащил на свет странную булку, по форме напоминавшую широкий батон, покрытый глазурью и цукатами, в прозрачной полиэтиленовой упаковке.
— Это тебе! — протянул он ее Полине. — С праздником весны и приятного аппетита.
Я перевела удивленный взгляд на Шурика. Тот пожал плечами: мол, кто его знает, что это за хлеб такой. По ходу, Полина размышляла в том же направлении, но булку взяла. Даже поблагодарила некоторым подобием улыбки, после чего Богдан сразу куда-то заторопился и быстрым шагом покинул кухню. И только потом, проводив его взглядом до двери, Поля, разом помрачнев, положила еду на каменную столешницу. Звук при этом был такой, будто она бухнула на нее кирпич.
— Что будешь делать? — тихо спросила я.
Готесса ответила печальным взглядом:
— Завтракать! А у вас, к слову, есть что-нибудь, чем можно было бы ее порезать? — кивнула она на булку. — Топорик для разделки мяса, например?
Егор хохотнул:
— Есть, но он в кладовке. Искать долго. Попробуй вон тот нож с зазубринами на лезвии. Он режет все.
— О'кей, — легко согласилась готесса, профессиональным жестом занесла орудие над головой и со звуком «хек!» всадила его в булку. Ну, то есть почти всадила: раздался жалобный «дзень!», и хваленое итальянское лезвие распалось на две неравные половинки. Одна, поменьше, отлетела в раковину, на вторую с удивлением воззрилась Полина.
— Офигеть, ребята, — протянула она. — Эта буханка ведь даже не деревянная — таким ударом я бы нож в бревно вогнала. Да скелет Росомахи можно было сделать из этого теста — и на адамантий бы тратиться не пришлось!
Я хихикнула:
— А может, этот хлеб вовсе не для еды? Смотри, как красиво упакован: может, его нужно, например, повесить на стенку как украшение?
— Или использовать как орудие самообороны? — с улыбкой предположил Егор. — Положила в сумочку и носишь. А пристанет кто, как размахнешься да как врежешь с разворота! Почти как кирпич с собой таскать — всегда пригодится.
— Да уж, — хмыкнула Полина. — Прямо-таки нунчаки в хлебе. И по весу, кстати, подходит… — добавила задумчиво.
Я подошла к готессе и осторожно потыкала в булку пальчиком:
— Действительно, каменная. Может, фиг с ней? Пускай полежит до лучших времен.
— Ну да, как же! — скривилась Полина. — «Полежит»… Она и так уже лежит дольше, чем нужно. К тому же это подарок, а значит — не важно, какой у него вкус, я буду его грызть! Богдан ведь мне торт на голову не надел? Теперь моя очередь страдать — все по-честному.
— Торт? — удивленно переспросил Алекс.
— Угу, — вздохнула готесса, пытаясь отщипнуть от булки хотя бы маленький кусочек. — Сама готовила.
— Ева, а почему ты мне никогда торт не пекла? — тут же нашелся заклинатель. И добавил, заметив, как напрягся Егор: — В смысле нам! Нам всем ты почему торт ни разу не пекла?
Я мысленно чертыхнулась и уставилась на Полину: и кто ее за язык тянул?!
— Не думала, что ты — любитель мучного, — ответила Алексу. — Но если так уж хочешь, приготовлю тебе торт на следующий день рождения.
Парень хмыкнул:
— Ева, я, конечно, понимаю, что запомнить сложно, — это он сейчас так невзначай намекнул, что последний его праздник я, как бы так помягче выразиться, провтыкала. — Но мой день рождения в октябре. Долго ждать придется.
— Зато Наташка родилась двадцать второго марта! — непонятно с чего обрадовался Егор. — Вот и отпразднуем! А я еще думал, как ее заманить… в смысле убедить вернуться сюда в конце месяца. Но если мы, всей семьей, решим организовать ей праздник — она точно не устоит. Спасибо за идею, брат!
- Предыдущая
- 27/107
- Следующая
