Я и мой король - Никонова Ксения - Страница 48

• Предыдущая
• 48/143
• Следующая

– Успокойся, не буду я болтать. Ты же меня знаешь. А что тебе Мишка? – удивилась подруга.

– Ничего. Мне еще петь с ним на свадьбе, а мы в понедельник напились до поросячьего визга – встречу решили обмыть. Не знаю, как сейчас встречусь с ним, вспоминая, что мы вытворяли…

– Ну-ка поподробнее!

– Все тебе расскажи. Целовались мы с ним!

– Неплохо! – обалдела Наташка. – Так, может, я тебя не с тем парнем пытаюсь свести? И часто ты с ним видишься?

– То-то и оно, что первый раз встретились за четыре года. И такая фигня.

– Прогресс, однако! Чтобы ты с кем-то целовалась! Он тебе понравился?

– Наташка, прекрати мне всех подряд сватать! Сама знаешь, мы с ним сто лет знакомы. Что я ему сейчас скажу? Так стыдно! Я сильно пьяная была. И еще на Дэна злая.

– Почему злая?

– С библиотекаршей увидела. Ему надо было ускорить в библиотеке свои дела, вот и пошел знакомиться. Буквально за пару часов девицу из редкого фонда склеил.

– Обалдеть! Машка, я уже в полной прострации от твоих дел. Даже не знаю, что и сказать.

– Вот и не говори ничего. Дай настроиться на разговор с Мишкой. Мне еще с ним разбираться.

– Ладно, молчу. Посмотрю сейчас на вас с Мишкой, а завтра с Дэном твоим.

– Наташ, только ты его Данилом зови, пожалуйста. Это он мне разрешил его Дэном звать.

– Во, а говоришь, что ему нет до тебя дела, – устало махнула рукой подруга.

Наконец, прорвавшись через все пробки, автобус доставил нас до театрального училища. Ольга, вышедшая в холл, расцеловала нас обеих и спокойно провела мимо вахтера, заявив, что мы артисты. Тот только кивнул, – видимо, такое тут в порядке вещей. Я шла с колотящимся сердцем. Что мне сейчас скажет Мишка, и что я ему скажу?

Мы зашли в какую-то аудиторию, где был небольшой помост с микрофонами, колонки и другая техника. Ольга по-быстрому вытурила оттуда кучку студентов, заявив, что у нас серьезная репетиция. Едва мы разделись, подошел Мишка. Я настороженно покосилась в его сторону. Парень серьезно рассматривал меня.

– Привет, – неуверенно поздоровалась я. Может, пронесет? Спишется на пьянку? Не тут-то было. Мишка сразу решил взять быка за рога:

– Привет честной компании! Девчонки, мне Маше надо пару слов сказать, вы не против? – И почему-то посмотрел на Ольгу. Та дернула плечом:

– Говорите, только недолго, ага? И так времени в обрез. Сюда после нас еще придут на репетицию. А мы с Наташей пока жилищный вопрос обсудим.

Едва девчонки вышли, Мишка без слов попытался прижать меня к стенке и поцеловать.

– Миш, не надо, – с трудом уклонилась я от его губ. Руки задрожали, пришлось их спрятать под мышки.

– А в понедельник ты была не против, – разочарованно произнес он, опершись руками о стенку по обе стороны от моих плеч и внимательно вглядываясь в мое лицо.

– Я пьяная была – и практически больная, как домой пришла, сразу температура поднялась, – отвела я глаза, избегая настойчивого взгляда. И с трудом выдавила необходимые слова: – Прости, давай будем считать, что ничего не было. Иначе нам трудно будет встречаться и петь вместе.

– Значит, ничего не было? – Во взгляде Мишки была горечь. – Ты что, не помнишь, о чем мы с тобой говорили? Что я тебе сказал?

– Нет, вообще не помню.

Я испуганно попыталась пробудить свою память. Пусто. Когда мы успели с ним поговорить? Мишка одарил меня долгим взглядом, потом усмехнулся:

– Эх ты, кнопка! Пить меньше надо! – легонько щелкнул по моему носу и наконец опустил руки. Я с облегчением выдохнула и сразу отошла, села. – Что за мужик-то был? Ты обещала рассказать. Из-за него ведь все. Или это ты тоже не помнишь? – Мишка сел напротив, подперев кулаком лицо.

– Это помню. Я же говорила – брат.

– Что ты заливаешь? Какой брат? Я что, твоих братьев не знаю?

– Так те кровные, а этот названый. – От сердца немного отлегло, кажется, самый острый момент позади.

– Это новость! А родители в курсе о новом сыне?

Я чуть не покраснела:

– Нет, конечно. Но он меня опекает не хуже Юрки.

– Ага. Женихов гоняет? Меня чуть взглядом не убил. Сам благодарит, а в глазах – смертный приговор. Я подумал, муж, никак не меньше, – говорил Мишка шутливым тоном, но смотрел ой как серьезно.

– Он просто мой друг, причем на морали помешанный.

– На чьей морали, твоей? Сильно беспокоится? Ну-ну.

– Миш, не надо, пожалуйста! Я не хочу с тобой ссориться. Мы же дружим с детских лет. – Я уже чуть не плакала.

– Ладно, не реви, – пробурчал он. – Дружим, значит, дружим.

– Правда? Не держи на меня зла. Я просто была очень рада тебя видеть.

– И я был рад, и сейчас рад.

– Пока не забыла. Давай деньги отдам за машину. – Я полезла в сумочку.

– Ну ты вообще, Машка! Не надо мне твоих денег!

– И мне не надо. Я долгов не люблю, душа не на месте.

– Эй, вы поговорили? – с коротким стуком вошли девчонки. Ольга увидела, что сидим мы через стол, а я еще и с кошельком в руке, и удовлетворенно улыбнулась: – Репетировать будем?

Пришлось вставать и идти на сцену. Во время репетиции душевное равновесие окончательно вернулось ко мне. Когда поешь, лишние слова не нужны. Просто чувствуешь партнера и стараешься быть с ним заодно. Мне всегда нравилось петь. И в ансамбле с девчонками, и потом дуэтом с Мишкой. В такие моменты я бывала по-настоящему счастлива. И вовсе не аплодисменты зрителей главная награда для меня, а чувство единения души с тем, с кем ты поешь. А потому к концу репетиции наши улыбки были абсолютно искренними, и я бы ушла с легким сердцем. Если бы не одно «но»! Мишка ушел с девчонками – в обнимку с Ольгой. Вот не понимаю я парней, хоть убейте! Сначала чуть ли не сцену ревности мне устроил, а через полчаса уже многозначительно шептался с Ольгой. Когда я спросила ее мнения, нормально ли будет выглядеть, если я приду на свадьбу с другом, она просияла и сказала, что это же здорово, конечно, приходите. Тем более что пригласительные на две персоны рассчитаны. С Наташкой мы договорились, что она приедет завтра часам к одиннадцати.

Домой я возвращалась в одиночку и была этому рада. Подумать мне не помешает. Наташкино появление взбаламутило тщательно подавляемые в душе чувства. Неужели я правда влюбилась? И опять в кого не надо. Тогда мне все говорили, что Эдька неподходящая пара, от такого, как он, надо держаться подальше, но я не слушала. И закончилось все самым неприятным и трагическим образом. Кошмары о том моем дне рождения до сих пор мучили меня. А сейчас я сама прекрасно понимаю, что с королем мне ничего не светит. Наташка права по-своему, но она не в курсе, кто он. Да нет, ерунда. Не могу я вот так взять и влюбиться. Я же разумный человек, зачем мне терзаться из-за мужчины, который демонстрирует свое равнодушие. Да и с чего бы ему быть неравнодушным ко мне? Уж он-то, наверное, повидал при королевском дворе (при своем собственном дворе, надо заметить) сотни красавиц. Ага, а зачем он меня рисовал? Да еще в таком виде! Привычка изображать, что видит? Прихоть? Или…

До квартиры я добиралась на автомате. Сильно замерзла. Морозище страшный. И автобус был холодный. На подходе к дому уже напоминала Снегурочку! Ага, такая же холодненькая и такая же синенькая в обрамлении снежных надышанных кружев. Войдя в прихожую, оглядела королевские палаты тоскливым взглядом и поняла, что никаких разборок и отношений не желаю, а желания мои банальны и совсем не возвышенны. Хочу поскорее согреться, чтобы ледяные руки и ноги оттаяли и сковывающий все тело холод наконец отпустил меня. Подошедший Дэн внимательно оглядел меня, ахнул и бросился бегом помогать раздеться. Я непослушными пальцами попыталась расстегнуть пуговицы, он мягко отстранил мою руку и сам снял с меня шубу, одновременно выговаривая:

– Замерзла как ледышка! С остановки, что ли? С ума сошла? В такой мороз тебе ездить можно только на машине! Ты же после болезни, переохлаждаться нельзя!

«Молнию» на сапогах расстегивать пришлось тоже ему. Как и стягивать сами сапоги.

• Предыдущая
• 48/143
• Следующая