Дикая Ева - Райс Хайди - Страница 15

• Предыдущая
• 15/27
• Следующая

– Я не думаю, что герцог будет на этом настаивать.

– Почему же? – произнес Ник с ноткой раздражения.

– Твое визуальное сходство с его сыном не вызывает сомнений.

– Понятно, – пробормотал он.

– У меня есть фотография твоего отца, хочешь взглянуть?

– Моего отца? – переспросил Ник. Сначала он решил, что она говорит о газетной вырезке с портретом Кармина Делисантро. Лишь несколько секунд спустя до него дошло, что на самом деле она имеет в виду. – Леонардо де Росси?

– Да, я имела в виду твоего биологического отца.

– Он мне не отец! – отрезал Ник. Он хотел было добавить: «У меня нет отца», но вовремя сдержался и, не желая продолжать разговор, взял из кармана на кресле журнал и принялся листать его. Ева поняла намек и замолчала, а Ник вдруг снова почувствовал стыд. Что это он опять на нее набросился? Даже если бы и было за что, все равно нападать на нее – не лучший способ добиться поставленной цели. Он засунул журнал обратно в карман и повернулся к Еве, которая в этот момент выключала телефон.

– Де Росси в данном случае просто сыграл роль осеменителя, – произнес он, старательно следя за тем, чтобы тон был ровным. – Он для меня ничего не значит, как и его наследство. – Ник помолчал. Рассказывать Еве о том, что он поехал только ради встречи с ней, он не собирался. – Разве что мне слегка интересно, что за мужчина мог заставить мою мать нарушить свою подвенечную клятву.

Ева ничего не сказала, но Ника посетило странное чувство, что она видит насквозь все его побуждения. Понимает, что ему далеко не просто интересно, а невероятно любопытно, что за люди этот герцог и его сын, как могла его мать предать его отца и что же все-таки произошло между ней и де Росси столько лет назад.

Ник почувствовал, что под ее взглядом он краснеет, а потом она осторожно коснулась его руки:

– Похоже, ты до сих пор не простил свою мать.

Ник на мгновение потерял дар речи. Да что она вообще несет?

– Ты шутишь? – поинтересовался он.

– Вовсе нет, – серьезно ответила Ева.

Ник подпер рукой голову и внимательно посмотрел на нее:

– Моя мать умерла от рака, когда я был еще ребенком. Поверь, если бы мне и было что ей прощать, сейчас это не имело бы никакого смысла. – Ник наклонился ближе и провел большим пальцем по щеке Евы, наблюдая, как удивленно расширились ее зрачки. – Давай сменим тему.

Ева на мгновение отвела взгляд, но тут же снова твердо взглянула ему в глаза:

– Леонардо вел дневник. Еерцог обнаружил это через год после его смерти и прочел его. Так он узнал, что у Леонардо был сын. Я думаю, тебе тоже стоит это прочитать, – сказала она, сочувственно глядя на Ника, что его порядком раздражало.

– Спасибо, не надо.

– Но ты ведь хочешь узнать, как все было на самом деле? – промурлыкала она, снова касаясь его руки. – Если ты прочтешь дневник, то поймешь, что твою мать не в чем винить.

– Нет, я не хочу этого знать, – резко ответил Ник, убирая руку с подлокотника. – И никогда не хотел.

– Он на итальянском, но у меня есть перевод, – упорно продолжила Ева.

– Я знаю итальянский, просто не хочу это читать, – сердито сказал Ник.

Он говорил неправду. Будучи подростком, он смертельно хотел знать правду и мучился оттого, что его отцом оказался не человек, которого он любил и которому подражал во всем, а какой-то смазливый плейбой.

Но сейчас Нику совершенно не хотелось все это ворошить и тем более разыгрывать воссоединение семьи. И если это означает, что он «не простил свою мать», значит, так тому и быть.

– Ева, послушай, я давно вырос, и теперь мне все равно, что было между моей матерью и де Росси.

– Хорошо, – кивнула она, – я просто подумала…

– Давай-ка лучше поговорим о тебе, – перебил он ее, ощущая внезапное и острое желание не просто сменить тему, но и вернуть себе инициативу в разговоре. И герцог, и его сын, и наследство ничего не значили по сравнению с тем, как его к ней тянуло – и с каждым мгновением все сильнее. Даже когда она задавала ему все эти неудобные вопросы, он чувствовал легкий зуд возбуждения, глядя на ее вздернутый подбородок и пухлые губы.

– Обо мне? О чем конкретно? – опешив, спросила девушка.

Наклонившись вперед, Ник провел большим пальцем по краю ее нижней губы:

– Ну, например, расскажи мне, откуда у тебя тот маленький шрам на животе.

Как он и ожидал, Еву бросило в краску, но тем не менее она ответила:

– Вырезали аппендицит.

– Хочешь, поцелую, чтобы не болел?

Ева ничего не ответила, но ее глаза распахнулись от изумления и стали совсем темными. Ник придвинулся ближе и нежно укусил ее за нижнюю губу, собираясь впиться в ее рот поцелуем. Но она резко отодвинулась, прижавшись к стене:

– Нет.

– Как жаль, – усмехнулся Ник, подмечая, как часто она дышит и как дрожат ее губы. Его больше всего поражало, как ее тело реагирует на его присутствие. И эта естественная реакция больше всего его заводила – даже когда сама Ева ничего специально не делала.

«Он поцеловал меня. Почему? – Ева старательно смотрела в окно, в ее ушах стучало. – И почему я ему позволила?»

Вкус его поцелуя все еще ощущался на губах. Самолет пошел на посадку, и Еву вжало в сиденье. Это был всего лишь игривый укус, ничего серьезного не успело произойти, так что паниковать пока рано. Это просто часть его непонятной игры. Но Ева боялась признаться самой себе, что жаждет продолжения.

Эти две недели будут несколько сложнее, чем она думала, осознала девушка, обостренным слухом отмечая щелчок ремней безопасности соседа. И, несмотря на то что она не понимала, что за игру он ведет, она небезосновательно опасалась, что он намерен выиграть.

Машина маневрировала между живыми изгородями поместья д’Алегриа – ярко-красные цветы герани там и тут нарушали спокойное однообразие зелени. Ева размышляла, что наверняка требуется целая армия садовников, чтобы поддерживать все это свежим и цветущим при такой жаре. Она расстегнула еще одну пуговицу на блузке, повернувшись лицом к окну и спиной к Нику, который два часа назад устроился в автомобильном кресле и сразу же заснул.

Пиджак она сняла, как только убедилась, что Ник действительно спит, а не притворяется. Несмотря на работающий кондиционер, Еве было душно – жаркое итальянское солнце, бьющее в стекла, и присутствие Ника так близко в замкнутом пространстве заставляли ее нервничать. Ева покосилась на свое декольте, с удовлетворением отметив, что в вороте рубашки почти ничего не видно. Она собиралась держаться до конца и выглядеть настолько по-деловому, насколько это вообще возможно.

Она бросила осторожный взгляд через плечо. Ник с самого начала устроился достаточно удобно и за всю поездку практически ни разу не пошевелился.

Но почему он не проявляет вообще никакого интереса к тому, что происходит? За всю дорогу он не задал ни единого вопроса ни о герцоге, ни о ее исследовании, ни о самом поместье. В общем-то, после их разговора, закончившегося поцелуем (Ева закусила губы – она не хотела об этом вспоминать), Ник вообще не проронил ни единого слова. Он открыл маленький, но явно дорогой ноутбук и принялся что-то писать на крейсерской скорости, прерываясь только для того, чтобы заказать апельсиновый сок.

Ева вспомнила категорический отказ Ника читать дневник де Росси и раздражение, на миг прорвавшееся в его спокойном голосе. Возможно, он вовсе не был равнодушен? Может быть, его отрицание – это просто защитная реакция, и правда о его происхождении на самом деле приносит ему боль.

Ева осторожно покосилась на спящего Ника. Во сне его резкие черты смягчились, он стал выглядеть моложе. Девушка ощутила внезапный укор сочувствия, представив, что ему пришлось пережить, будучи подростком, когда он узнал, что Кармин Делисантро не его отец.

Машина резко затормозила на гравийной дороге, Еву качнуло вперед. «Так, прекрати, – подумала девушка. – Надо быть твердой, и не стоит его жалеть». Не было смысла пытаться вложить в его поведение какие-то романтические мотивы, которых наверняка там нет и в помине. Как Ник справедливо заметил, он уже не ребенок, и его личные переживания – совершенно не ее дело.

• Предыдущая
• 15/27
• Следующая