Загадка Либастьяна, или Поиски богов - Фирсанова Юлия Алексеевна - Страница 27

• Предыдущая
• 27/111
• Следующая

– Рады бы, но никак, – пожал плечами Кэлер, пряча гитару в футляр и собирая пожитки в мешок. – Спасибо за помощь, за компанию, а только пришла пора расставаться.

– Подождите, – словно на что-то решившись, попросила Сина, которая прислушивалась к разговору мужчин. – Я сейчас!

Красавица соскользнула в воду, обдав людей фонтаном холодных брызг, с силой махнула серебристым чешуйчатым хвостом и исчезла в глубине реки. Появилась русалочка, когда плоты, опять-таки без всякой видимой причины, аккуратно замедлили свое движение, и плот Трафа уже причаливал к маленькой забытой пристани. Плотогон, явственно чувствуя неловкость, переминаясь с ноги на ногу и безжалостно теребя ленточки жилета, как раз говорил лоулендцам:

– Назад мы пойдем деньков через пять, если возвращаться надумаете с нами, выходите сюда же к берегу, я парнишку на вахте поставлю, не упустим.

Малютка Зубоскал, прижавшись к ногам хозяина, мелко подрагивал и смотрел на богов печальным влажным взглядом карих глаз, будто пророчил авантюристам, рискнувшим сунуться в гиблое место, скорую и жуткую смерть. Казалось, еще чуть-чуть, и песик завоет в голос, ему явно было очень неуютно рядом с Бартиндаром. Ежился не только песик, взрослые мужики старательно избегали глядеть на берег.

– Возьмите! – раздался звонкий голосок, и из реки показалась хорошенькая головка Сины. Унизанная браслетами ручка русалочки решительно протянула лоулендцам крупную, с ноготь большого пальца Кэлера, отливающую розовым перламутром жемчужину. – Я получила разрешение на подарок от найд Куррасу, им тоже пришлись по нраву песни! Это Жемчужина Желания. Пусть она будет наградой за вашу удивительную музыку! Спасибо! Жаль, что вы не остаетесь с Трафа, ясных дней и чистой воды вам, путники!

Элегор взял у русалки жемчужину и, поблагодарив речную красавицу за дар, сунул ее в карман, не задумываясь ни о ценности, ни о предназначении презента. Мужчины по традиции плотогонов поцеловали опечаленную Сину в мокрую щечку, а Трафа от всего сердца так облапил богов на прощанье, что заскрипели кости. Плотогоны и русалки засыпали музыкантов пожеланиями удачи и счастливого пути. Если бы совокупный вес пожеланий мог влиять на череду происходящих событий, то впереди богов ожидало бы лишь бесконечное, ничем не омраченное счастье.

Лоулендцы легко перемахнули на берег, мягко приземлились на растрескавшиеся плиты песчаника, и, помахав на прощанье вновь понесшимся по реке плотам и галдящим русалкам, направились к лестнице, круто забирающей вверх.

Небольшие ступени и перила были сделаны так, что подъем не вызывал затруднений, шагающий невольно попадал в ритм неторопливого прогулочного шага. Идти было легко, но в воздухе витало нечто странное, насторожившее богов еще до того, как они сошли на берег Бартиндара. Трафа и Вук не солгали: ни шебаршения зверюшек, ни птичьего щебета мужчины не услыхали, только шелест травы да все отдаляющийся плеск реки. Даже вездесущих назойливых насекомых и тех было куда меньше обычного, словно то, что отпугивало крупных животных, пусть слабее, но действовало и на них. Кроме непривычной пустоты присутствовало и еще нечто: отчетливое ощущение чьего-то тяжелого взгляда, буквально пригибающего к земле и явственно дающего путникам понять, что они вторглись на запретную территорию. Человек со слабыми нервами давно бы уже дал деру, сам не понимая, почему пустился в бегство, и придумал бы в свое оправдание всяческих ужасов – в меру развития фантазии.

– Ты чуешь? – уточнил у принца Элегор, передернув плечами, словно сбрасывал с них невидимую тяжесть.

– А то как же, – спокойно согласился Кэлер. – Давит.

– Что это? Чары какие? – заинтересовался Элегор, довольный тем, что его ощущения – не следствие разыгравшейся паранойи. Правда, если уж говорить начистоту, по части паранойи члены королевской семейки могли бы переплюнуть любого профессионального параноика.

– Не похоже, – почесал в затылке Кэлер, оглядываясь и прислушиваясь к себе, – пошли вперед, там разберемся.

Окончив подъем по лестнице, лоулендцы оказались среди запущенного сада, кустарники переплелись так, словно на них накладывали заклятие зарасти-дорога, а стволы старых плодовых деревьев обступали высокие травы. Захватив этот плацдарм, растения начали активно покушаться на выложенную плитками дорожку, цепляясь за трещинки в камне и неумолимо дробя его. Из-за маскировки стелющегося плюща дорожку едва не просмотрели даже зоркие боги. Решив, что она рано или поздно выведет их к дому, мужчины проследовали вперед, оглядывая заросший сад, в котором до сих пор плодоносили яблони. Яркие зеленые, красные, пестрые, полосатые плоды гнули книзу ветки своим аппетитным грузом. Часть яблок уже осыпалась, но не собранная никем, так и лежала, потихоньку прея на зеленом ковре. Терпкий сладкий дух переспелых плодов бил в ноздри.

– А что, герцог, – в шутку заметил Кэлер, сорвав с ветки приглянувшееся наливное яблоко и мимоходом продолжая собирать особенно красивые плоды и кидать их в сумку про запас. – Может, и не стоит тебе продавать Бартиндар, оставайся да гони сидр. Не пропадать же такому урожаю!

– Когда сидр будет стоить дороже виноградного вина, я так и поступлю, – выдирая сапоги из ловушки плюща, согласился Элегор и в свою очередь выбрал яблочко в мелкую желто-зеленую полоску.

Лакомясь спелыми бартиндарскими яблоками и избегая уголков, заросших какой-то клейкой ползучей дрянью и гигантскими фиолетовыми репьями, так и норовившими украсить рукава и штанины подобием экстравагантных помпонов, боги в скором времени вышли к постройкам. Проигнорировав стоявший среди деревьев маленький домик, судя по одичавшим клумбам, некогда служивший убежищем садовника, и скопление строений, состоящее из кузни, конюшни и прачечной, соединенных крытыми переходами, Элегор сразу устремился к центральному зданию. Оно было самым большим, презентабельным и наиболее подходило для хозяйской резиденции. Двухэтажный особняк, сложенный из чуть зеленоватого пористого камня, декорированный осколками пестрых ракушек, посверкивал в лучах заходящего солнца. Светило еще вовсю играло на флюгерах-птицах двух почти игрушечных башенок.

Особняк при ближайшем рассмотрении оказался совершенно заброшенным. На открытой веранде нетронутыми лежали слой прошлогодних плетей плюща и нанесенная ветром из сада листва, она же вместо ковра устилала парадное крыльцо. Окна особняка были закрыты большими ставнями, на центральной двери висел здоровенный замок.

Расшвыривая ногами слежавшуюся листву, Элегор взбежал по ступенькам, полез в карман и достал связку универсальных ключей от всех замков:

– Начнем с дома?

– Открывай, – согласился Кэлер.

Ключи и впрямь оказались магическими и универсальными. Во всяком случае, изрядно заржавевший замок открылся с легким скрипом – без напряженного пыхтения и рывков. Небрежно подвесив его за дужку на одну из петель, Элегор рывком распахнул высокую дверь и устремился в холл. Как и снаружи, внутри было пусто, безлюдно, пыльно. Стоял тот затхлый, с привкусом плесени, сыроватый запах, какой всегда присущ брошенным домам. Кэлер прищелкнул пальцами и, опережая герцога, запалил крупный магический шарик, разогнал темноту и громогласно чихнул, распугивая по углам тени.

Когда-то в особняке с огромными окнами, сейчас занавешенными изнутри тяжелыми портьерами, скрывающими легкие цветастые воланы штор, наверняка было уютно. Теперь же здесь вместо света, смеха, звука голосов, музыки и запаха стряпни поселились шорохи и пустота, а светлая мебель спряталась под серые безликие чехлы, и невольно хотелось обернуться, чтобы проверить, а не стоит ли у тебя за спиной кто-нибудь в черной хламиде, не тянет ли костлявые руки к горлу.

Да, когда-то это был приятный дом, Элегор прошелся по холлу, мановением руки сбросил чехлы с резной мебели и картин (радующих глаз пейзажей, улыбающихся лиц на портретах), с коллекций сияющего хрусталя, с резных статуэток-вешалок в виде играющих в салки проказливых девчонок. Светлый узорчатый паркет, приветствуя долгожданных хозяев, тихо поскрипывал под ногами, словно жаловался на долгое отсутствие людей.

• Предыдущая
• 27/111
• Следующая