Ух, началось! - Янук Елена Федоровна - Страница 11
- Предыдущая
- 11/71
- Следующая
– Н-да, наверно. Спасибо.
– Готовить любишь?
Я кивнула, бутерброды – это мое все!
– Мне о твоих кулинарных талантах не раз говорила Людмила Сергеевна.
Вот загнул! Сэндвичи, что ли, мои она ему нахваливала? Я знаю, что сама все порчу, но подыгрывать и угождать – это не для меня.
– Людочка, видимо, пошутила. Она мои бутерброды с рыбой терпеть не может. С мясом тоже… Хотя нет, может, и любит, но только с маслом, – выдала я.
Мы оделись и вышли на улицу. Прошлись по аллее до выхода на центральный проспект города. Все еще оставаясь в тени заснеженных деревьев, остановились, и он, нежно улыбаясь, взял мои руки в свои.
– Ты чудесная женщина и великолепная хозяйка – по отзывам Людмилы, а мне пришло время обзаводиться семьей, женой… – прижав мою руку к своей груди, сказал Андрей, излучая чистое очарование.
– А не торопитесь ли вы? – сжав зубы, спросила я равнодушным тоном. – Мы второй раз видимся!
Я чуть не проглотила язык, пытаясь сдержать поток слов. Они что, сговорились?!
– Нет. Абсолютно! Я долго тебя искал, такую надежную, домашнюю…
Меня трясло от холода после ресторана. Не грел даже пуховик. В ответ я молча развернулась и пошла домой. Но не успела сделать и пары шагов, как навстречу, словно чертик из табакерки, выскочил Эдик, перегородив дорожку.
– А, вот вы где!
Было ясно сразу: он встал так, чтобы я не сбежала.
– Что так долго? – раздраженно бросил Андрей совсем другим тоном. – У меня дел полно, а я тут болтаюсь, как сам знаешь что!
Знакомы! Вот оно что! Как все быстро разъяснилось! Я, склонив голову, тяжело вздохнула.
– Как ты позвонил, так я и пришел, – спокойно ответил Эдик, медленно надвигаясь на меня.
– А договаривались через полтора часа! – выговаривал приятелю Андрей.
Его-то я и недооценила, он еще хуже.
– Я не виноват, что вы встретились раньше! Так о чем беседовали? – Эдик обратил внимание на меня.
Я молчала. Как все банально оказалось: обиженное мужское самолюбие – даже неинтересно!
– Я всегда знал, как привязать к себе женщин, сочетая щедрые дары и природное обаяние, – самодовольно хмыкнул Андрей, натягивая кожаные перчатки, – но сейчас, как ты и сказал, мы говорили о том, что она отличная хозяйка и прочее.
– Она и с тобой ломалась?
Вот и задуманная месть. Я тяжело вздохнула, ощущая себя зрителем в партере захудалого театра.
– Ну и куда ты без своей собаки? – Это было сказано уже мне.
– Нормально! Я не поняла, к чему все это, Эдик? – спокойно спросила я, не реагируя на его тон.
– Мне надо было вытащить тебя из дома.
– Зачем? – Это же надо, как его задело!
– Пояснить кое-что. Я ведь обещал, что ты мне за все ответишь!
– И ради этого ты такой спектакль разыграл? Из-за того, что я тебе отказала? – чуть не засмеялась я.
– Она и тебе отказала? Ну ты, мать, и сильна! Сколько самомнения в колобке, – усмехнулся Андрей абсолютно неэлегантно.
Однако Эдик повернулся ко мне, игнорируя замечание Андрея, и пафосно произнес:
– Ты должна на коленях благодарить меня за то, что я для тебя сделал. Не появись я, ты бы так и жила одна. Потому что ты отпугиваешь всех, кого встречаешь.
– Что-что? Что для меня сделал? – спросила я, пытаясь справиться с потрясением. – Наверно, недостаточно отпугиваю, раз ты прицепился, – закончила я себе под нос, но он услышал.
Эдик шагнул ко мне вплотную. Я, сдерживая дрожь, спокойным, но немного повышенным тоном сказала:
– А я думала, что хулиганы запугивают других из-за неосознанного желания попытаться компенсировать свою собственную низкую самооценку.
– Нет. Они делают это, потому что могут и потому что наслаждаются этим.
Эдик схватил меня за шею, с силой наклоняя к ширинке.
– Ты мне сейчас кое-что сделаешь!
Я упиралась изо всех сил, отталкивая негодяя.
– И со мной расплатиться придется! Я весь вечер угробил на это… – вставил свои две копейки Андрей, нагло усмехаясь.
– Я закричу!
Я попыталась наступить каблуком Эдику на ногу, но тут что-то огромное промелькнуло мимо, и Эдик с размаху полетел лицом в снег. На его щуплой спине, ощетинившись, стоял Пират.
– Как?! Пиратик! – ликовала я, наклоняясь к собаке. – Ты меня нашел? Боже мой, Пиратик, как я рада!
– Убери его, а?! – попросил Андрей, медленно отступая.
– Пир, откуси этому гаду все к черту! Пусть евнухом останется!
Пират, спрыгнув со спины Эдика, направился в сторону Андрея, – видимо, выполнять мою просьбу.
– Эй, убери его! – тот, со страху отступая к деревьям, все же разговаривал чересчур нагло для такого труса.
– Зачем? Чтобы ты и другим девушкам жизнь портил? Ну уж нет! Мне все женщины благодарны будут! – с удовольствием подлила я масла в огонь. Злорадство, вот что это! Но потом, тяжело вздохнув, мягко попросила: – Пир, бросай этих уродов, пошли домой, а? Я так устала.
Пес, яростно щелкнув на Андрея зубами и как следует его напугав, обернулся ко мне. И мы победителями покинули поле боя, двигаясь по темной аллее к проезжей части, где бурлила нормальная предпраздничная жизнь.
Эдик, видимо, уже вылез из сугроба. Злой как черт, сквозь зубы сплюнул:
– Зоофилка!
– Ничтожество! – вернула «любезность» я.
Андрей разумно промолчал. Мы ведь могли и вернуться.
Мы добрались до остановки. Меня трясло. Это для меня совершенно непривычно – подобное выяснение отношений.
При нормальном освещении от фонарей я разглядела своего спасителя и увидела, на что похожа шкура Пирата.
– Боже мой! – В шоке! Я опешила, споткнувшись на ровном месте. – Что я с тобой натворила!
Поймав грязно-розовую «Нексию», я принялась уговаривать водителя. Но тот категорически отказался везти собаку, объясняя свой отказ тем, что потом придется мыть весь салон.
– Понимаете, я его потеряла и только что нашла, – не отступалась я. – Я оплачу все ваши расходы, только отвезите нас домой! Пожалуйста!
– Ладно, но с учетом ночной мойки, – уточнил шофер уже мягче.
– Конечно, конечно, только поскорее, мне еще его ранами заняться надо!
Даша припала ко мне, не обращая внимания на кровавые пятна на шкуре. Я остро чувствовал кожей ее прикосновения; одной рукой она обнимала меня за голову, другой прижимала к себе. Я замер от удовольствия.
Когда мы вошли в теплую квартиру, блаженно расслабился, ожидая, что меня наконец покормят. Но Даша, закусив губу, металась из ванной в кухню, что-то при этом тихо приговаривая:
– Перекись – есть, пластырь – тоже, а что же делать с шерстью? Сбрить?
Я замер. Сбрить?! Ни за что!
Настороженно глядя на руки приближающейся девушки, я отодвинулся.
– Пиратик, это не больно!
Что «не больно»? Шерсть брить? Я замотал головой, отступил и уперся спиной в шкаф.
– Я промою перекисью раны, и все! – обещала она, пряча в руках что-то непонятное, аптечное.
Так я и поверил. И смотрит же такими честными-пречестными глазами! Знает, что кусать не стану!
– Не хочешь? Хорошо. А кушать будешь? Сегодня мама приходила…
Я быстро двинулся на кухню, не ожидая от нее страшного вероломства. Даша как ни в чем не бывало пошла за мной, а когда я с аппетитом ел, вылила что-то ледяное мне на спину! Там зашипело. Не отрываясь от супа, я взвизгнул. С недовольством посмотрел на Дашу, присевшую рядом на корточки с ватой в руках.
– Потерпи, сейчас пройдет.
Она быстро промокнула тампоном мою кожу, со страданием осмотрела спину еще раз и тяжело вздохнула. А поднимаясь на ноги, сказала:
– Я больше тебя никуда не отпущу, съешь ты хоть весь гардероб разом!
Оторвавшись от супа, я лизнул ее руку, думая о том, что, сними она с меня этот чертов ошейник, мы бы посмотрели, кто куда денется!
Но Даша уже стояла, упершись головой в холодильник, и нервно вытирала слезы ладонью.
Да зажило все! Терпеть не могу все эти церемонии.
Я уткнулся носом в ее руку.
– Пиратик, бедный мой, как же плохо тебе из-за меня пришлось! – всхлипнула она. Я стойко сносил сырость, изредка облизывая ее руку.
- Предыдущая
- 11/71
- Следующая
