Мать четырех ветров - Коростышевская Татьяна Георгиевна - Страница 8

• Предыдущая
• 8/73
• Следующая

— Королю нашему сто лет в обед. — Незаметно для себя я перешла на простоватый мохнатовский говорок. — И прелести юных дев его волнуют меньше всего.

— Значит, вы найдете, чем его увлечь, и…

Собеседник запнулся, будто в последний раз что-то прикидывая. Я, в свою очередь, подавившись возражениями, навострила ушки.

Маркиз, заметив перемену моего настроения, не спешил. Он неторопливо проследовал за ширму и появился оттуда, неся в руке некий продолговатый предмет, в первое мгновение принятый мною за зеркало.

— Вот, полюбопытствуйте.

Я взглянула. Это был небольшой портрет, всего с ладонь величиной, выполненный масляной краской в тщательной манере элорийских живописцев.

— Вы узнаете изображенных здесь людей?

У меня закружилась голова, к глазам подступили слезы. Мужчина стоял за спиной хорошенькой дамы, приобняв ее за выглядывающее из пенных кружев плечико. Его черные как смоль волосы были небрежно отброшены за спину, ее — золотисто-медовые — забраны в высокую церемониальную прическу.

— Как видите, у меня есть что предложить вам взамен на наши услуги.

Я вытерла глаза тыльной стороной ладони.

— Картину?

— Информацию. Как только вы доставите мне «Мать четырех ветров», я сообщу вам, где находятся ваши родители.

Я сжала виски, в которых постукивали молоточки.

— Мои родители в фамильном склепе семейства Терра. Благородный дон Филиппе Алехандро, отказавший им в помощи при жизни, позволил поместить их тела туда.

Моя рука скользнула к затылку, освобождая гребень.

— Склеп? Восхитительная нелепица! Когда вы помиритесь с дедом, не премините посетить эту юдоль скорби. Думаю, вас там ждет немало открытий.

Я поднялась:

— Мне нужно о многом подумать. Я сообщу вам свое решение позднее.

Маркиз не возражал.

— Человек с потайным фонарем будет ждать у врат каждую ночь.

Я присела в поклоне, вежливо склонив голову.

— Обещаю не затягивать своих раздумий. Позволено ли мне будет напоследок кое о чем спросить?

— Конечно, драгоценная донья Ягг, вопрошайте.

— Кто находится у вас за этой ширмой?

Длинный нос маски качнулся в указанную сторону.

— Здесь?!

Маркиз весело рассмеялся и потянул на себя раму. Ширма отодвинулась. За ней обнаружился блестящий лаком комод и плетеная корзина с подстилкой, на которой с видом грецкого императора возлежала лохматая псина.

— Это Парус, — пояснил хозяин. — Он слишком стар, чтоб стоя приветствовать гостей, и слишком дорог мне, чтоб я мог выгнать его на улицу. Парус, попрощайся с доньей Ягг, она уже покидает нас.

Тяжело дышащий пес вяло тявкнул. Я покраснела. Маркиз вежливо сопроводил меня к двери, кликнул слугу, того самого Джузеппе.

— Буду ждать вашего решения, восхитительная донья. А пока позвольте передать вашему покровителю… эту вот безделицу.

Продолговатый сверток перекочевал из рук хозяина в мои.

— В конце концов, не зря же вы проделали этот путь. Надеюсь, никто из посторонних в подробности нашей беседы посвящен не будет?

«Чего это он под конец беседы так развеселился?» — подумала я, отвечая вслух нечто приличествующее случаю.

— Донья забыла свою мантилью? — спросил провожатый, надевая на меня повязку.

— Она мне давно не нравилась, — легко ответила я и пожала плечами. — В этом сезоне в моде другая длина.

К вопросам моего гардероба мы больше не возвращались. Джузеппе торжественно и молча сопроводил меня к вратам университета и, не прощаясь, растворился в ночных тенях.

Выбравшись из хитросплетений тайных ходов, я уверенно направилась в мужское крыло. Правда, по дороге пришлось отвлечься и оставить продолговатый сверток у двери с золоченым орнаментом. Без подробного отчета Бланка перетолчется, а вот без искомого предмета — вряд ли. Интересно, что же мы такое с ней по крупицам собираем? Амулет? Может, ту самую «Мать четырех ветров»? Вот бы посмотреть на пего хоть одним глазком! Мысли были ясными и четкими. О своем аристократическом происхождении я потом подумать успею. И про родителей — тоже, и про амулеты с артефактами. А вот завтрашний экзамен — вещь неотвратимая и близкая. О нем озаботиться придется уже сейчас.

Два ряда одинаковых дверей ввели меня в недолгий ступор. Где же он живет, романин рыжий, самой медичкой Матильдой мне в супруги на одну ночь предназначенный? Здравую мысль ходить из комнаты в комнату в поисках суженого-ряженого я отмела быстро. А если испугаю кого из студентов, если стражу кликнут? Позора же не оберешься. Я прикоснулась к брошке, вызвав легкий порыв ветра. Ну, давай, родимый, ты же свою стихию чуешь! Ветреников среди сильного пола у нас раз-два и обчелся. Вот именно что два: Игорь этот и еще один, в очках все ходит. Как его там? Данила? Вавила? Ёжкин кот! Что ж я никак своих однокашников по именам не запомню? Права, ох права Иравари! Ветер подтолкнул меня к заветной двери, из-под которой пробивался лучик света. Значит, не спят еще касатики? Мне же лучше.

Я ввалилась в помещение без стука, прерывая чинную полуночную трапезу, раздула ноздри, принюхиваясь к густым винным парам, и соколиным взором осмотрела диспозицию.

— Ты! — Мой указующий перст был грозен. — Зовут как?

— Д-д… Дементий, — постукивая зубами о край чарки, ответил тот. — Дементий Стихоплет.

— И чего, стихи пишешь? — начала остывать я.

Ветреник слегка покраснел, но утвердительно кивнул.

— Потом почитаешь. А сейчас оставь нас.

До сего момента молчавший Игорь открыл было рот.

— Ненадолго, — предвосхитила я возражения. — На половинку часика всего. Дело молодое, понимать должен.

Дементий иронично хмыкнул, но удалился, прихватив с собой какой-то манускрипт. Я перевела взгляд на Игоря.

— Ты, наконец, решилась? — широко улыбнулся тот, раскрывая объятия. — Ну, так иди же ко мне!

— Лечу! — ответила я на улыбку и резко заехала ему кулаком в ухо.

Удачно получилось, что парень еще сидел, а то пришлось бы подпрыгивать и удар получился бы скользящий. А так романин сомлел, завалившись на подушку, а я, вытащив из-под кровати его сундучок, а из порядком уже растрепавшейся прически серебряную шпильку, принялась орудовать ею в аккуратной прорези замка.

— Уж тогда сразу лучше ключи на трупе поискать, — саркастично посоветовала из зеркала Иравари. — Чего уж мелочиться? Разбой полумер не терпит.

— Какой труп? Типун тебе на язык, — сдула я с мокрого лица прядь волос. — И никакой это не разбой. Я интересы свои блюду. Или мне теперь всякого воздыхателя с эпистолами на дуэль вызывать прикажешь?

Демоница, на словах мои действия порицающая, следила за ними с азартным любопытством.

— Ну, хорошо, благородный поединок нам не подходит. Кстати, тогда не понятно, зачем кавалер Изиидо оплатил твои занятия у двух учителей фехтования.

— Чтобы было, — кряхтя, пояснила я. Механизм, кажется, стал поддаваться. — Как говорит одна моя родственница, «знания за спиной не носить» и «все в жизни пригодится». Кстати, не твоя ли была здравая мысль — конкурентов для тренировок нанять?

Шпилька провернулась, замок щелкнул, я отбросила крышку сундучка. На пол вывалился ничем теперь не сдерживаемый ворох чулочных подвязок: простецкие веревочные, атласные, шелковые, расшитые бисером и стеклярусом. Ни одной пары я среди них не заметила. Но гораздо больше меня поразило то, что обнаружилось на самом дне сундучка. А была там ночная сорочка тонкого льна, с руной ветра у ворота и безобразной дырищей на груди, прямо напротив сердца. Когда я эту сорочку две седмицы тому назад потеряла, она была целехонькая и даже свежевыстиранная. Как сейчас помню длинные рукава, прощально помахивающие мне с веревок сушильного дворика, где я ее, бедняжку, оставила.

— Ничего себе тайник! — присвистнула Иравари. — Давай приводи в чувство охламона, я сама допрос вести буду.

— Не смеши, — остановила я подругу. — Не стоит сейчас раскрываться. За вызов демона Тонкого мира меня никто по головке не погладит.

— Да любой из ваших студентов, да и магов тоже, спит и видит, как кого-нибудь из нас вызвать!

• Предыдущая
• 8/73
• Следующая