StarCraft: сборник рассказов - Геролд Девид - Страница 84

Зерглинги добрались до Дейва в казарме, когда сенсорная башня отказала, и выводок этих тварей сумел прорваться в центр базы на Сети. Мертвецки пьяный, он проспал и внутреннюю тревогу, и визг гиперзвуковых игл. Он проспал момент, когда проклятые зерги разнесли ворота и прорвались в казарму. Он спал до той самой минуты, пока одна из тварей не прыгнула на него, а кровать не содрогнулась под весом монстра.

Еще в полубреду, Дейв проснулся как раз вовремя, чтобы увидеть над собой саму смерть — ухмыляющегося во всю раззявленную пасть зерглинга. Как раз вовремя, чтобы почувствовать, как острые когти вонзаются в него снова и снова, раздирая на части. Вывалившиеся из его живота кишки напоминали давно отрезанные дреды.

Вирджил и Берч успели застрелить зерглинга раньше, чем он спрыгнул с Дейва. Слабое, но все же утешение.

Вирджил опустил взгляд на две маленькие сумки: туда поместилось все, с чем он собирался начать новую жизнь фермера и, возможно, отца. Все остальные свои вещи он выбросил. Тишина в их крошечной квартирке сжимала голову, как тиски. Каждый раз, закрывая глаза, он видел лишь зерглингов, гидралисков и муталисков, репортажи о кровавых бойнях и смерти. Но в основном зерглингов, потому что они всегда были самыми первыми и самыми многочисленными.

Он подскочил и резко открыл глаза, когда Руфи вошла в комнату. Следы слез на ее лице казались длинными прозрачными венами. Она вытерла нос рукавом. «Такая милая», — подумал он.

— Ох, Ру. Ты как?

— Просто тяжело прощаться, вот и все… Просто тяжело. — Вирджил поднялся и заключил ее в объятья, и Руфи улыбнулась: — Папа сказал, что навестит нас, когда все уляжется. Через год или два. Он думает, что сможет приехать под чужим именем. И я… я снова его увижу.

— Ты взяла документы?

Руфи резко отстранилась, кивнула и начала копаться в своей огромной сумке. Она извлекла оттуда две голографические карточки, служившие на Шилохе удостоверениями личности, и протянула одну ему. Вирджил нажал крохотную кнопку, и над карточкой появилась голограмма-проекция. Лицо было его, но имя и биография — нет. Объемная голографическая голова медленно вращалась, а рядом сменялись абзацы персональных данных. Руфи глядела на него сквозь голограмму, кусая губы и гадая, как он ответит.

— Дерек Дейтон? — наконец сказал он. — Прямо какой-то персонаж из кино про супергероев.

— Ну, я теперь Джосси Томас… Не слишком звучит… И я специалист по биоплазме, веришь или нет, — Руфи нажала на свою карточку, и появилось ее изображение. — Мой челнок уходит через час. Твой — через два. Папа устроил все так, чтобы не привлекать внимания. Он сказал, никто не должен заподозрить, что мы были знакомы еще до посадки. Мы должны встретиться там… может, прямо в космопорте… притвориться, что это впервые.

— Полагаю, нам вообще придется много притворяться.

— Да, пожалуй… Мне пора, Вирджил… — ее музыкальный смех был похож звук уведомления в коммуникаторе. — То есть Дерек.

— Иди сюда, Джосси, — он поцеловал ее в лоб, как делал всегда. — Я тебя люблю. Не забывай.

— И я тебя. — Руфи поцеловала его в губы.

Они целовались долго, медленно, а самое главное — тесно прижавшись друг к другу. Наконец, спустя целую вечность, Руфи отстранилась.

— Твой рейс — 3801. Не опоздай! Из-за зергов усилили меры безопасности.

— Что бы я без тебя делал! — ухмыльнулся Вирджил.

— Ой, и не спрашивай, — засмеялась она. — Увидимся там.

И Руфи ушла, оставив их квартирку и всю старую жизнь навсегда.

Вирджил снова сел и замер. Он пялился на грязную стену целый час, впервые за много лет ни о чем не думая. Когда час истек, он встал, поднял сумки и пошел к двери. Но что-то его остановило. Чего-то не хватало. Он опустил сумки на пол и оглянулся. Квартира была такой пустой… Все, что составляло их совместную жизнь, исчезло — осталась лишь безжизненная пустота, остов прошлого.

Перед уходом он решил пройтись по комнатам еще раз — проверить, не забыл ли чего.

Вирджил увидел его сразу, как вошел в спальню. На тумбочке лежал зуб зерглинга. Вирджил поднял его и провел пальцем по зазубренному краю. Кромка по-прежнему была такой острой, что он даже не почувствовал, как порезался, и осознал это, лишь заметив тонкую струйку крови на руке.

Зерглинги добрались до Берча во время захвата базы терранов на Уроне Сигма. Эвакуационные шлюпки опять опоздали — кажется, они опаздывали всегда.

Берч когда-то был школьной звездой-сломщиком с Шилоха, грязнулей-механиком, который больше ничем не интересовался. Слом был особенно жестоким спортом, родители всегда пытались запретить его в школах, но это им ни разу не удалось. Как и водители, разбивавшие машины на Старой Земле, сломщики сами строили свои машины, а затем «выбивали» ими противников с ринга. Это происходило на скорости 190 километров в час, на сыпучем щебне. Машина, пережившая наибольшее число столкновений и оставшаяся на ходу, побеждала. Каждый год куча парней и иногда девчонок оказывались в больницах с сильными ожогами, переломами и ушибами; кое-кто даже погибал. Берч был лучшим, без сомнений. Он жил этим. Все свободное от учебы время он ковырялся в двигателях машин, которые строил на тот момент, думая только о возвращении на арену. В старшей школе он держал рекорд по столкновениям и ни разу не попадал в больницу с травмой. В то время он был местной легендой.

После выпуска у него началась депрессия. Он потерял славу, почет и еженедельный всплеск адреналина школьных дней. Экзамены он сдал неважно, так что продолжил заниматься тем, что умел лучше всего. Два года прокопавшись в автомобилях, мотоциклах и прочем транспорте, он понял, что все поклонники, помнившие его успех, уехали на другие планеты или начали новую жизнь. Его возвращения на школьную арену новое поколение сломщиков встречало все с меньшим энтузиазмом, и все они думали, что рекорды Берча можно побить. С каждым днем его слава в городке угасала.

В подпольной лиге сломщиков всем заведовала мафия. Это знал каждый. Каждый знал, что работа на них — это договорные матчи, финансовое рабство и бесчестье. Как бы Берч ни скучал по гонкам, реву двигателей, вибрации неудобных кресел, которые приходилось использовать из-за их дешевизны; по тому, как замирало сердце в миг, когда он впадал в особый транс, забывая обо всем и мчась прямо на противника; он не желал передавать свои рекорды на откуп мафиозным боссам, которые будут требовать от него периодических проигрышей. Берч гордился тем, что умел, и никогда не смог бы сдаться.

Но он скучал по гонкам. Скучал по движению, по этому ощущению, что в любой момент все может рухнуть в тартарары, и все зависит только от него. Эта сосредоточенность в центре хаоса заставляла его чувствовать себя живым. Лишившись этого, он начал ощущать себя мертвым, бесполезным. Кем-то чужим. Однажды его внимание привлекла рекламная голограмма морской пехоты Доминиона. Вдохновенная речь императора Менгска и бравый вид облаченных в неосталь морпехов с тяжелыми винтовками Гаусса навели его на мысль, что бросить Шилох и завербоваться в армию было бы не так уж плохо. Человечеству грозила опасность — вдруг он сможет помочь справиться с ней?

Несколько дней спустя он был уже в лагере новобранцев на Тураксисе II. Учитывая прошлое, поначалу он думал, что ему доверят водить «стервятник» или осадный танк, но таких и без него хватало. Войскам недоставало морпехов на передовой — рядового пушечного мяса.

Вирджил Кейн и Берч поладили с первой же встречи. Кейну достался верный товарищ, который помогал в исполнении приказов, а Берчу — настоящий друг, впервые с тех пор, когда он был сломщиком. Они долго болтали по ночам за бутылкой «Скотти Болгера», делясь тем, что рассказывают друг другу только братья по оружию. Кейн как-то признался младшему товарищу, что боится никогда не найти женщину, которая его полюбит. Он слишком много отдавал армии, а женщины каким-то образом это чувствовали. Берч изо всех сил пытался его разубедить, но они оба знали, что тут есть зерно правды. Берч, в свою очередь, признался Кейну, что уже не надеется когда-нибудь снова ощутить тот триумф, который испытывал когда-то в школе, и что это пугает его до чертиков.