Врата изменников - Перри Энн - Страница 55

• Предыдущая
• 55/101
• Следующая

Генерал указал гостю на кресло и, когда тот сел, сам опустился в другое, стоящее напротив, немного подавшись вперед и скрестив ноги.

– Итак, что же привело вас сюда?

Питт немного подумал, прежде чем начать.

– Смерть сэра Артура Десмонда, – наконец решил он прямо, без обиняков, сказать о цели визита. Заметив, как застыло лицо генерала, он тем не менее продолжил: – Были проведены некоторые предварительные опросы в ходе следствия, однако я хочу знать все факты, чтобы опровергнуть и снять все порочащие предположения о нем, которые могут быть высказаны.

– Кем? Какие предположения? – немедленно потребовал ответа Энстратер. – Объяснитесь, сэр. Это весьма прискорбный случай.

– Согласен, сэр, – ответил Томас. – Тем более что ходят слухи о потере рассудка, самоубийстве или, еще хуже, убийстве.

– Боже милостивый. – Старый военный был потрясен, хотя лицо его не изменилось, и ничто не говорило о том, что он потерял свою прежнюю убежденность. Лишь глаза у него потемнели. – Это скандал! Кто посмел распускать такие слухи? Я требую ответа, сэр!

– Пока это лишь предположения, генерал, – заверил его Питт, лукавя. – Я должен иметь возможность решительно опровергнуть всякие домыслы, откуда бы они ни исходили.

– Это чудовищно! Кому нужно было убивать Десмонда? Я не встречал человека порядочнее!

– Я тоже так полагал до последнего времени, – сказал Томас, вложив в свои слова больше уверенности, чем он чувствовал на самом деле. Неприятный холодок страха заставил его призадуматься: что, если искреннее возмущение Энстратера заставит его сболтнуть лишнее? Это дойдет до ушей Фарнсуорта, и тогда Питту могут грозить серьезные неприятности. Возможно, он сгустил краски и вместо пользы причинил вред.

Но уже поздно было идти на попятный.

– Что ж… – осторожно начал генерал. – Да, между прочим… – Тут он повторил все, что говорил на предварительном дознании. – Это все, что я сказал тогда, и, в какой-то степени, это правда.

– Это меня и беспокоит, – быстро заметил Питт, опять чувствуя прочную почву под ногами. – Насколько странным вам показалось его поведение, сэр? Вы были сдержанны и осторожны на допросе, как и положено другу, когда тот говорит о близком ему человеке в присутствии посторонних. Но наша беседа носит приватный характер, это совсем другое дело.

– Что ж… Даже не знаю, что сказать, сэр. – Генерал Энстратер был растерян.

– Вы утверждали, что сэр Артур в последнее время казался рассеянным и был чем-то обеспокоен, – настаивал суперинтендант. – Вы могли бы привести примеры этого?

– Я… э-э-э… Разве такие вещи запоминаются? Мы всегда снисходительны к недостаткам друзей. Никто не пытается их запоминать.

– Вы не можете вспомнить ни одного случая? – Томас все еще надеялся. И хотя эта надежда еле теплилась, он решил не отступать: слишком уж это было для него важно.

– Это, видите ли, скорее впечатление, чем что-либо конкретное, что можно было бы зафиксировать как факт. – Казалось, что Энстратер искренне страдает.

Вдруг Питт подумал, что генерал ему врет. По сути, он ничего не знает, а лишь повторяет то, что велели ему говорить члены «Узкого круга».

– Когда вы в последний раз видели сэра Артура? – спросил Томас вежливо и тихо, не сводя глаз с собеседника. Тот смутился. Однако суперинтендант решил не давить на него. Нет смысла наживать врага, иначе он едва ли что-нибудь от него узнает.

– А… – Энстратер покраснел. – Не помню. Все эти события как-то перемешались в моей памяти. Но я точно помню обед с ним за три недели до его смерти. Бедняга. – Голос генерала стал уверенным. Он снова воспрянул духом, ибо теперь говорил о том, что знал. – Мне показалось тогда, что он очень изменился. Говорил что-то маловразумительное об Африке…

– Маловразумительное? – перебил его Питт. – Вы хотите сказать, что его речь была сбивчивой и малопонятной?

– Нет, нет, ни в коем случае. Ничего такого я не заметил. Я просто хочу сказать, что он все время возвращался к разговору об Африке, даже когда мы все беседовали уже о другом.

– Короче, он вам надоедал?

Энстратер удивленно посмотрел на полицейского.

– Пожалуй, да. Он не мог оставить в покое эту тему. Выдвинул ряд обвинений, совершенно несправедливых… ничем не обоснованных, разумеется.

– Вы считаете их необоснованными?

– Господи, конечно! – Теперь генерал был вне себя. – Он говорил о каком-то заговоре с целью захвата земель Африки и бог знает что еще. Сущий бред.

– Вам, должно быть, хорошо знакомы проблемы Африки, сэр? – Томас сделал все, чтобы в его голосе не было сарказма, и, кажется, ему это удалось.

– Что? – встрепенулся Энстратер. – Африки? Почему вы так считаете, инспектор?

– Вы с такой уверенностью опровергаете возможность каких-либо заговоров в связи с финансированием ее освоения и заселения… Здесь замешаны огромные деньги, и, возможно, те, кто получит права на разработку ископаемых, надеются сколотить состояния.

– А… впрочем… – Генералу хотелось решительно опровергнуть подобную мысль, но он вовремя сообразил, что у него нет нужных аргументов, хотя сама мысль глубоко его возмутила.

Питт с интересом следил за тем, как менялось лицо его собеседника, и понял, что тот осуждал сэра Артура, скорее поддаваясь чувствам, чем руководствуясь здравыми размышлениями. Было ясно, что военный не верил в существование интриг и прочих недостойных действий, в которых по неосведомленности плохо разбирался. Мысли о коррупции он не допускал вообще.

– Я тоже надеюсь, что ничего такого нет, – вежливо согласился суперинтендант. – Но уверенность, что такое возможно, я бы не считал бредом сумасшедшего. Огромные богатства влекут к себе не только честных предпринимателей, но также воров и авантюристов. Перспектива огромной власти всегда развращала людей. Сэру Артуру, политику, известны громкие скандалы в истории нашей страны, и его тревога за будущее вполне естественна.

Генерал Энстратер задержал дыхание. Лицо его заметно порозовело от волнения. Без сомнения, его раздирали противоречивые чувства: верность своим убеждениям и верность Кругу. Питт, хотя и не знал этого точно, был уверен, что с ним происходит что-то подобное. После разговоров с Фарнсуортом он ясно представлял себе ситуацию. Для Энстратера это была организация образованных, просвещенных людей, готовых помочь стране и в том числе темному и глупому большинству мужчин и женщин, которые не способны сами о себе позаботиться, будучи необразованными и отнюдь не мудрыми. Долг и честь требуют помогать таким ради их же собственного блага. Генерал, очевидно, дал клятву верности именно таким идеалам, и его воспитание требовало от него неукоснительного исполнения своего долга и верности данному слову. Служба в армии научила его выполнять приказы, не задавая вопросов, а дезертирство всегда было для военного тяжким преступлением, последним грехом, какой может совершить человек.

И вот сейчас перед Энстратером – правда, которую он не может отрицать, и тут его врожденная честность и понятие о долге вступают в глубокое противоречие с обетом верности и всем его прежним образом жизни.

Томас ждал, когда бедняга примет для себя решение.

В окно было видно, как к подъезду подкатил экипаж, запряженный четверкой, и из него вышел человек невысокого роста. Расплатившись с возницей, он поднялся по ступеням крыльца. Четверка тут же тронулась и исчезла из виду.

– Все, что вы сказали, сэр, должно быть, правда, – согласился наконец генерал. Это признание, видимо, далось ему с трудом, судя по тому, с каким напряженным видом он произносил эти слова. – Странность всей ситуации не в том, что бедняга Десмонд был убежден в существовании заговора, а в том, кого он обвинял в нем. Это, сэр, не укладывалось в рамки разумного. Приличные люди, честные и всеми почитаемые, кого я знал всю свою жизнь! – Лицо его потемнело от гнева, а в голосе зазвучала непоколебимая вера в свою правоту. – Люди, служившие ближнему, стране и королеве, не требуя ни славы, ни вознаграждения, сэр!

• Предыдущая
• 55/101
• Следующая