Солнышко (СИ) - Григорьева Юлия - Страница 70

• Предыдущая
• 70/78
• Следующая

- Жди, мальчик, - прошептала я, оставив коня в конюшне.

Затем направилась в лабиринт коридоров. Сейчас еще они были пусты, и я быстро добралась до нужного ответвления. Дверь в казематы оказалась открыта.

- Разгильдяи, - усмехнулась я.

Прошла все крыло насквозь, чтобы взять ключи. Да здравствуют самоуверенные служаки. Вернулась к камерам, дошла до нужной и остановилась, глядя на хана. Он стоял возле высокого узкого окна, заложив руки за спину.

- Пойдем, - коротко сказала я.

- Значит, так решила Вселенная, - тихо произнес он, не обращаясь ко мне. - Идем.

Таймаз стремительно подошел ко мне, порывисто обнял, затем взял за руку и повел за собой. Интересно, кто какого спасает? Хан безошибочно угадывал направление. Мы стремительно бежали по коридорам. Из-за угла вышли двое солдат. Они изумленно замерли, глядя на светло-серые развивающиеся полы одежды повелителя степей. Потом звякнула сталь, вытаскиваемых из ножен, мечей. Таймаз повернул к ним голову, и порыв ветра снес обоих служивых с ног. В следующем коридоре нам попалась одна из женщин-военных, хан поднял руку, и она замерла, только глаза изумленно двигались вслед нам.

Мы вошли в конюшню, Шах заржал и забил копытом. Таймаз огляделся в поисках своего коня.

- Едем на Шахе, он сильный, вынесет, - сказала я.

Хан покорно кивнул, и вскочил в седло, затем подал руку, и я устроилась позади него. Шах упрямо тряхнул гривой и направился на выход из конюшни. Во дворе стоял Крайс. Он разговаривал с несколькими вояками. Они дружно повернули головы в нашу сторону. Шах пролетел мимо, и я успела увидеть глаза друга детства. Изумление в них мгновенно сменилось на ярость.

- Ана! Ана, что ты делаешь?! - отец выбежал во двор и бросился следом.

- Закрыть ворота! - заревел капитан Шеллис.

- Ана! - Ник никуда не бежал, он простер в нашу сторону руку, но тут же опустил ее, просто глядя вслед.

Решетка начала стремительно опускаться. Я поняла, мы не успеваем. Шах встал на дыбы, остановленный резко натянутыми поводьями. Я лишь крепче вцепилась в Таймаза. Шквал обрушился на крепостной двор, срывая с моих волос ремешок, который я завязала на хвост, когда не удалось обрезать волосы. Рыжее облако взметнулось, словно языки пламени вокруг моей головы. Ураган понесся к решетке, сминая ее, корежа и срывая с места, на котором она находилась не одну сотню лет. Мост, который начали поднимать, грохнулся и затрясся под копытами Шаха.

- Будет погоня, - сказал Таймаз. - До степи я не смогу ехать быстрей.

- Ничего, уйдем, - улыбнулась я, прижимаясь к его широкой и надежной спине.

Пейзаж слился в зеленую полосу, скорость моего скакуна стала запредельной. Шах рвался в степь, уходя в сторону дома. Мы миновали первые кордоны, промчались следующие, уже виднелась степь, когда рядом просвистела стрела. Затем еще одна, и еще. Скоро стрелы посыпались градом. Я обернулась. Погоня была далеко, но их арбалеты взводились снова и снова. Они пойдут за нами и в степь, подумала я. Уткнулась в спину моего хана лбом, обняла, как могла, сильно-сильно.

- Я люблю тебя, - прошептала я и спрыгнула с несущегося Шаха.

Сгруппировалась в воздухе, но все равно сильно ударилась. Конь заржал, поднятый на дыбы.

- Солнышко! - воскликнул хан.

- Уходи, Таймаз, - крикнула я. - Уходи. Один ты сможешь скакать быстрей.

- Они не простят тебя, - Таймаз протянул ко мне руку.

- Я знаю, - улыбнулась я.

- Солнышко...

- Уходи, мой хан. Если с тобой что-то случится, я жить не буду, - и я не соврала ни словом, именно так я и чувствовала.

Шах нетерпеливо закрутился на месте, лицо Таймаза стало мрачней тучи. Он бросил взгляд на приближающуюся погоню, потом на меня. В глазах отразилось такое, что мое сердце сжалось в комочек и застряло где-то в горле.

- Я вернусь за тобой, - сказал он, и Шах помчался дальше.

- Лети, мой гордый орел, - прошептала я. - Ты свободен.

Затем повернулась назад и вздрогнула, когда увидела острие стрелы, направленное мне в лоб. Выпрямилась, гордо вскинула подбородок и встретилась с взглядом васильковых глаз, в которых застыла затаенная боль, сменяющаяся ледяным презрением.

- Взять ханскую подстилку, - приказал Крайс и развернул коня, направившись обратно в крепость.

Двое солдат спешились, глянули на меня исподлобья и скрутили за спиной руки. Я бросила последний взгляд в степь, хана уже не было видно, улыбнулась и, подталкиваемая в спину, пошла к крепости.

Серые сырые стены давили на меня, я обняла себя за плечи и растерла их. Ну, вот я и заключена под стражу по обвинению в предательстве. Усмехнулась и тряхнула разлохмаченными волосами. Вот такое преображение из патриота в ханскую подстилку. Снова усмехнулась и расхохоталась. Смех оборвался рыданиями, а затем я и вовсе затихла. Я ни о чем не жалела, и я не боялась расплаты. Я сделала так, как посчитала правильным.

- Судьба, - прошептала я и откинулась затылком на холодную стену.

Если бы каратели не вырезали пять стойбищ, хан не позволил бы степнякам мстить и не отправил с ними своего сына. Мое село стояло бы, и я выросла рядом с любящими меня родителями. Возможно, я бы вышла замуж за Крайса, обзавелась детишками, работала в огороде, ждала мужа из кузницы или с поля, кем бы там стал Крайс. Возможно, это была бы неплохая жизнь, в которой никогда бы не появился повелитель степей великий хан Таймаз, и я не знала, каким может быть мужчина моей жизни. Я бы уважала Крайса, но вряд ли любила по-настоящему. Но каратели пришли в степь и разорили те самые пять стойбищ и открыли дорогу, по которой я прошла навстречу моему хану. Нет, я ни о чем не жалею.

Я реалист и понимаю, что Таймазу не успеть обратно. Если бы я успела подать рапорт, мои действия рассматривал гражданский суд, и тогда меня бы отправили в столицу, потом промурыжили в камере и, возможно, посадили под домашний арест или сослали на каторгу. Но я все еще кадет, и меня будет судить трибунал, представителями которого может являться непосредственное командование. Значит, уже завтра майор и несколько офицеров могут рассмотреть мое дело, вынести приговор и привести в исполнение. Предательство карается всегда одинаково - смертью. Никаких долгих заседаний и адвокатов. Обвинение, поверхностное рассмотрение причин, побудивших сделать этот шаг, приговор и петля. Мне не страшно умирать, мне лишь жаль папу, который останется жить с этим позором.

Загремела дверь, которую теперь закрывали на замок, и чьи-то шаги направились ко мне. Я порывисто встала, это был отец, но не один. Кто-то шел негромко, плавно ступая по каменному полу. Его шаги практически были не слышны за твердой отцовской поступью. Я подошла к решетке и встала, ожидая появления посетителей. С отцом пришел Ник. Они подошли к моей камере, и барон воткнул факел в подставку. Я боялась поднять глаза на генерала, страшась увидеть то же презрение, что было в глазах капитана Шеллиса, но он подошел вплотную к решетке и поднял мою голову за подбородок. Я посмотрела в добрые глаза отца и почувствовала, что слезы застилают взор.

- Ну, что же ты наделала, глупышка, - печально улыбнулся отец. - Зачем ты это сделала?

- Крайс хотел убить Таймаза, папа, - всхлипнула я. - А я не могу... Пап, я люблю его. Прости.

- Девочка моя, - генерал просунул руки сквозь решетку и обнял меня. - Не такой судьбы я хотел для тебя, не такой. Чем тебя так привлек этот степняк?

- Он особенный, пап, - улыбнулась я сквозь слезы. - Он моя судьба, настоящая. Так сказала Вселенная.

- И ты с ней согласна? - улыбнулся отец.

- Да, - я кивнула и ударилась лбом о прутья.

Папа погладил мой лоб и поцеловал, совсем как в детстве, чтобы быстрей прошла боль. Затем вытер мои слезы и провел сухой ладонью по щеке.

- Я еду в столицу, дочка, - сказал отец. - Я буду просить аудиенции у короля. Ник пока задержит трибунал. Мы сделаем все, чтобы ты избежала веревки.

• Предыдущая
• 70/78
• Следующая