Ельцин - Колтон Тимоти - Страница 30

В те 15 месяцев 1982–1984 годов, когда Советский Союз возглавлял Андропов, в ельцинской риторике звучала особенная идеологическая непримиримость. Он метал громы и молнии на тему западных фильмов и поп-музыки, «двуликих Янусов», разлагающих уральскую молодежь иностранной культурой и идеями. Он приказывал подчиненным устно предостеречь тех членов партии, которые в прошлом давали рекомендации евреям, впоследствии попытавшимся эмигрировать в Израиль. Отдел культуры обкома, гнездо догматизма, в то время не позволил одному свердловскому театру поставить русскую пьесу и запретил прокат в местных кинотеатрах шести иностранных фильмов; отдел пропаганды и агитации усилил контроль над копировальной техникой[328]. В мае 1983 года шумиха, поднявшаяся в аппарате ЦК, привела к тому, что Ельцин вызвал на ковер главного редактора журнала «Урал» Валентина Лукьянина: он проштрафился тем, что опубликовал повесть свердловского писателя Николая Никонова «Старикова гора», описывающую социальное разложение в российской глубинке. Повесть уже была просмотрена и выхолощена цензорами Главлита, но даже в таком виде она была для аппарата как кость в горле. Ельцин заставил Лукьянина покаяться в своей ошибке перед бюро обкома, но все же оставил его на должности редактора. В июле 1983 года на пленуме обкома партии Ельцин напал на Валериана Морозова, инженера из Нижнего Тагила, которого в 1982 году заключили в психиатрическую лечебницу за то, что он писал политические письма властям и пытался переслать свой манифест за границу (в письме Генеральному прокурору СССР он называл КПСС «мафией карьеристов, узурпировавших власть в стране»). Морозов, как настрого указывал Ельцин, написал «пухлую ревизионистскую рукопись» и поехал в Горький, чтобы встретиться «с небезызвестным антисоветчиком Сахаровым»[329]. Андрей Сахаров, отец советской водородной бомбы, правозащитник и лауреат Нобелевской премии мира 1975 года, в 1980 году был сослан в Горький за то, что выступал против войны в Афганистане. Позже Лукьянин, рассказывая в интервью со мной о демагогических выступлениях Ельцина на партсобраниях, называл их очень для него типичными: «Он всегда знал заранее, какое решение нужно принять, и шел к нему как трактор, как танк… Он говорил очень авторитетно и безапелляционно… Это была самая суть партийной политики. Он был прекрасным ее исполнителем»[330].

Спустя четверть века после окончания Уральского политехнического института Ельцин достиг такого статуса и уровня процветания, о каких прежде и мечтать не мог. Но в личной жизни ему пришлось пройти через немало горьких событий, которые часто несет человеку средний возраст. В 1968 году в Бутке умер Василий Старыгин. У последней оставшейся в живых бабушки Ельцина, Афанасии Старыгиной, появились симптомы слабоумия. Она несколько раз пыталась добраться пешком в родную деревню, Басманово. В 1970 году она ушла из дома и пропала; тело ее так и не было найдено[331]. В 1973 году у Николая Ельцина случился тяжелейший инсульт. Они с Клавдией перебрались из Бутки в Свердловск и поселились у сына Михаила, в его квартире на улице Маршала Жукова. Михаил был разведен, детей не имел, работал мастером на стройке. Николай умер в мае 1977 года. Из-за семейных проблем и из-за того, кто будет ухаживать за родителями, между братьями копились обиды. Борис всегда боялся, что его обвинят в фаворитизме. Однажды он сказал собеседнику: «Я сам всего в жизни добился, вот пускай и он старается»[332]. Их сестра Валентина в конце 1960-х годов окончила УПИ, вернулась в Березники, вышла замуж (в замужестве она носила фамилию Головачева), работала строительным инженером и растила двоих детей. В 1995 году она развелась с мужем и переместилась в Москву, где во время ельцинского президентства получила незначительную должность в Кремле[333]. Михаил вышел на пенсию досрочно и остался в Свердловске. Овдовевшая мать Наины Ельциной, Мария Гирина, тоже жила в Свердловске, куда переехала из Оренбурга. Отец Наины, Иосиф, и двое ее братьев погибли в автокатастрофах, после этого ее стала мучить клаустрофобия[334].

Ельцин, как все трудоголики, тоже испытывал проблемы со здоровьем. По некоторым источникам, только вмешательство опытных врачей помогло ему в середине 1960-х годов преодолеть симптомы ревматического сердечного заболевания и острой стенокардии[335]. Еще в Свердловске Ельцин испытывал головокружения из-за гипертонии и необходимости работать в душных помещениях. Он был глух на правое ухо — результат инфекции среднего уха, осложнения после недолеченной простуды. Он страдал плоскостопием, а из-за чрезмерного увлечения волейболом и различных травм его преследовали боли в пояснице. К тому же он перенес операцию по поводу заболевания кишечника. В 1977 году Ельцин обратился в больницу № 2 — у него нарывал палец на правой ноге. Опухшая ступня не помещалась в ботинок. Но в Свердловск по делу прибыл Иван Капитонов, один из секретарей ЦК. Ельцин взял у хирурга скальпель, сделал два разреза в кожаном ботинке и похромал к служебной машине[336]. После его избрания членом Центрального комитета в 1981 году здоровьем Ельцина занималась «кремлевская больница», то есть закрытая система Четвертого главного управления при Министерстве здравоохранения СССР. Борис Николаевич говорил друзьям, что одна цыганка нагадала ему, что он умрет в 53 года. В 1984 году, когда ему исполнилось 53 года, он сильно похудел, потерял мышечный тонус, однако медицинский осмотр в Москве не выявил ничего серьезного, и он выбросил зловещее предсказание из головы[337]. Когда он оказывался во власти какой-нибудь слабости, Ельцин был способен на неожиданные поступки, чтобы скрыть ее, а они не всегда приводили к хорошим последствиям. Как-то раз, после небольшой отоларингологической операции он чувствовал себя неважно из-за анестезии. Чтобы не идти шатающейся походкой, Ельцин приказал провезти его через приемную на каталке, накрыв с головы до пят белой простыней. Эта уловка вышла ему боком: в Свердловске после этого немало дней ходили слухи о том, что он умер[338].

Превратности в жизни младшего поколения семьи Ельциных приводили к тому, что Борису и Наине редко удавалось побыть наедине в своей просторной квартире. Их дочь Елена, окончив школу, поступила в УПИ на стройфак. На первых курсах против воли родителей она вышла замуж за школьного друга, Алексея Фефилова. В 1979 году у них родилась дочь Екатерина, и вскоре после этого супруги расстались. Елена с маленькой Катей вернулась к Борису и Наине. Отец, обеспокоенный тем, что проблемы Елены могут подпортить ему репутацию, попросил совета у Павла Симонова, заведовавшего сектором по Уралу в Секретариате ЦК. Симонов успокоил Ельцина, заверив его, что московские власти считают такие вещи делом личным. «Не знал Борис Николаевич в то время о сложных отношениях в других семьях высшего руководства, иначе бы не стал беспокоиться. Больше на эту тему Борис Николаевич нигде не высказывался»[339]. Через несколько лет Елена вышла замуж за пилота «Аэрофлота» Валерия Окулова; в 1983 году у них родилась дочь Мария.

Младшей дочери Ельцина, Татьяне, было суждено стать деятельным участником политических событий в посткоммунистической России. В детстве она была «мечтательницей», хотела стать капитаном дальнего плавания и даже заранее учила азбуку Морзе, но девочек в Нахимовские училища не брали. Тогда она, как в 1940-х годах ее отец, решила заняться кораблестроением. Татьяна увлекалась фигурным катанием и унаследовала отцовскую любовь к волейболу. Учителя и одноклассники запомнили ее худенькой девочкой, как будто придавленной большими ожиданиями и болезненностью. В 1977 году она окончила школу № 9 и объявила родителям, что собирается учиться в Москве. Она не хотела идти по пути сестры, отличные оценки которой все в УПИ несправедливо обесценивали, считая, что она получает их по блату: «Я сразу хотела уехать туда, где папу никто не знает». Борис не поддержал сопротивление Наины, и Татьяна отправилась изучать программирование и кибернетику в МГУ. В 1980 году она вышла замуж за однокашника, татарина Вилена Хайруллина. В 1981 году у них родился сын Борис. Этот брак тоже оказался непрочным, и после рождения сына Татьяна год провела у родителей в Свердловске, а затем вернулась в Москву, чтобы закончить обучение[340]. Наконец-то у Бориса Николаевича появился потомок мужского пола. Он был счастлив от того, что внук носит его имя — Борис Ельцин[341].