Ельцин - Колтон Тимоти - Страница 1

В пятницу 31 декабря 1999 года, в полдень по московскому времени, накануне Нового года, в преддверии нового века и нового тысячелетия из президентского кабинета прозвучали удивительные слова. Телевидение транслировало их по всей России — от Балтийского моря, где солнце только что поднялось над горизонтом, до Берингова пролива, где оно недавно село. Борис Ельцин в темно-сером костюме с серебристым галстуком на фоне украшенной новогодней елки записал свое обращение еще утром. Хриплым голосом он сообщил, что уходит в отставку за семь месяцев до истечения срока своего президентства и передает власть премьер-министру Владимиру Путину, который будет временно исполнять обязанности президента, пока это решение не будет на выборах подтверждено избирателями. Когда краткий ролик вышел в эфир, президентский кабинет, все атрибуты власти и «ядерный чемоданчик» уже перешли к Путину, а Ельцин поднимал бокалы на прощальном обеде[1].

Большинство зрителей в этот момент не могли не вспомнить трансляцию из Кремля, которая была показана восемью годами раньше, в 19.00 25 декабря 1991 года, когда западный мир отмечал Рождество[2]. Тогда объявил о своем уходе с поста президента Советского Союза Михаил Горбачев, некогда решительно положивший конец холодной войне и железному занавесу, а затем увязнувший в нерешительных попытках реформировать коммунизм. Он с явной неохотой признал окончательный распад когда-то могучего государства и отрекся в пользу того самого человека, который станет звездой шоу 1999 года.

Кажется почти сверхъестественным то, как много общего было у победителя и побежденного, у Ельцина и Горбачева… Оба родились в 1931 году с разницей в 29 дней: Ельцин — 1 февраля, Горбачев — 2 марта. У обоих семьи жили в сельской глубинке и занимали весьма скромное положение в обществе. Ельцин родился в предгорьях Урала, почти в Сибири, Горбачев — на Кавказском перешейке, между Каспийским и Черным морями, их детство пришлось на годы, когда крестьяне жили впроголодь и страдали под гнетом коммунистического режима. Тем не менее, став взрослыми, Ельцин и Горбачев пошли на службу режиму и выдвинулись в самое ядро элиты, став аппаратчиками, то есть функционерами административной машины Коммунистической партии Советского Союза[3]. А в 1980-х они приложили все усилия к тому, чтобы реформировать эту машину: Горбачев, занимавший пост Генерального секретаря ЦК КПСС, пригласил Ельцина на руководящую должность в Москве именно с этой целью. Как ни странно, после всего этого в 1991 году они оказались по разные стороны баррикад. Их взаимная неприязнь сохранялась 16 лет, вплоть до смерти Ельцина.

В 1999 году Ельцин начал свою знаковую речь на радостной ноте. Он с гордостью отметил вполне конституционную передачу власти и достижения в области политических, экономических и культурных свобод в бытность его на посту главы государства, столь противоречащие многовековым традициям несвободы. Успехи прокремлевских кандидатов на парламентских выборах позволяли ему быть уверенным в том, что можно удалиться на покой: «…Главное дело своей жизни я сделал. Россия уже никогда не вернется в прошлое, Россия всегда теперь будет двигаться только вперед»[4].

Затем Ельцин изменил тон и сделал ход, нетипичный для политика: он признал свои ошибки и принес извинения народу:

Для любого, кто захочет от начала до конца проследить ельцинскую сагу, прощание, в котором он обнажил свою душу, вызывает вопросов не меньше, чем дает ответов. Остается неясным, как Ельцин, дитя тоталитарного строя, решился сломать его, имели ли его политические планы под собой реалистичную основу или были чистым донкихотством. В его выступлении ничего не сказано о его собственном опыте власти или об опыте других лиц. Если до сих пор процесс изменений был настолько болезненным, то непонятно, почему россияне должны были возлагать надежды на движение вперед.

Среди литературы, посвященной переходному периоду после коммунизма советского типа, книг о Ельцине немного. Почти все западные работы были написаны до его отставки, а некоторые — намного раньше; никто из авторов не беседовал с ним, и все они без исключения упускали из виду «огромную подводную часть айсберга личности» этого человека[6]. В России ни один автор так и не сделал попытки написать основательную биографию Ельцина. Как с сожалением было отмечено на предпоследнем дне рождения Ельцина в 2006 году, все публикации были «политизированы и эмоциональны» и «нередко скатывались до публицистики не самого высокого уровня»[7].

Откуда же такое равнодушие? В России жанр биографии до недавнего времени не был особенно популярен и никогда не совмещал в себе черты академического исследования и живого исторического повествования, что так распространено на Западе[8]. В коммунистические времена к этому жанру относились неодобрительно, полагая, что он не слишком сочетается с марксистской концепцией классовости и классовой борьбы. Изучение жизни и происхождения любого советского гражданина: выявление социоэкономических, религиозных и этнических подробностей, обвинения против родственников, скрываемые увлечения или высказанное когда-либо недовольство — все это могло сослужить человеку плохую службу. В постсоветской России написание биографий и поиск корней стали модным занятием, но книги о политических фигурах до сих пор тяготеют к мишурным сенсациям и пересказу газетных вырезок. После прихода к власти Путина официальное отношение к Ельцину стало прохладным, а интерес широкой публики ослабел. Россиянин дважды подумал бы, прежде чем браться за глубокое исследование жизни Ельцина, а при сборе информации о нем у потенциального биографа могли бы возникнуть серьезные трудности[9].

На Западе предполагалось, что Ельцин отпугивает авторов своим своеобразием и масштабом личности[10]. Этот аргумент не выдерживает критики. Историки же не игнорируют столь необычные и «негабаритные» фигуры, как Вашингтон, Линкольн, Черчилль или Гитлер[11].