Гостеприимная Арктика - Стефанссон Вильялмур - Страница 43

• Предыдущая
• 43/109
• Следующая

Интересно отметить, что это растение лучше развивается на северной стороне снежных сугробов, где солнце меньше всего греет и где снег остается оледеневшим в то время, когда на другой стороне того же сугроба он уже тает. Говорят, что иногда на снегу в горах количество этой водоросли так велико, что снег сохраняет свой розовый оттенок, даже когда его берут в руки; но там, где мы проходили, розовый цвет был заметен только на расстоянии нескольких метров, яснее же всего в 30 или 40 м; при приближении снег снова принимал свой белый цвет, лишь слегка грязноватый.

Нас несколько удивило, что лед здесь доходил до дна, хотя глубина в этом месте достигала 39 м. Замерзание морской воды само по себе на какой бы то ни было широте не дает льда толще 2–3 м, но в результате его сдвигов под давлением, как мы уже говорили в другом месте, он может достигнуть любой толщины. На западном берегу Земли Бэнкса чаще, чем где бы то ни было, наблюдается такое сильное сжатие, что торосы вздымаются на 20 и больше метров над водой, в то время как основанием они упираются в дно, на 40 м ниже поверхности воды.

Впервые мы увидели землю на расстоянии около 20 миль. Эта часть пути была для нас очень тяжела. Иногда мы переходили вброд, погружаясь в воду по самую грудь, а собакам приходилось пускаться вплавь, и сани плыли за ними подобно бревну, буксируемому по реке. Но еще хуже было, когда миниатюрные озера на поверхности льда оказывались наполненными не только водой, но и рыхлым снегом. Хотя ноги доставали до дна, переход вброд был невозможен, а собаки не могли ни идти, ни плыть. В таких местах приходилось по нескольку, раз ходить взад и вперед, чтобы проложить канаву, через которую один из нас мог провести упряжку, в то время как другие два товарища подталкивали сани сзади. При самых напряженных усилиях мы подвигались всего на 6 миль в день.

Наш первый сон на берегу был необычайно спокоен. Непривычно было ощущение комфорта и безопасности, которого мы не знали в течение 90 дней. Никакой дрейф не мог отнять у нас пройденного за день пути; никакая трещина не могла открыться под нами; ни одна льдина не могла повернуться на ребро и сбросить нас в воду. Последующие годы приучили нас больше доверять морскому льду, но чувство облегчения и уюта, которое мы переживали после первого ледового путешествия, не поддается описанию. Помимо неуверенности в том, удастся ли нам достигнуть Норвежского острова вовремя, чтобы встретиться с «Полярной Звездой», в самой глубине души у нас таилось сомнение, суждено ли нам вообще достигнуть земли. Как ни сильна вера в какую-либо теорию, человеческой природе свойственно сомневаться в возможности совершить что-либо такое, что никем еще не было совершено. Мы сами несколько прониклись тем скептицизмом, с которым все население побережья Аляски, как белые, так и эскимосы, отнеслось к возможности пройти по морским льдам 500 или 600 миль на северо-запад, к Земле Бэнкса. Три месяца нас даже во сне не покидало сознание, что наши постели дрейфуют, хотя непосредственно мы этого не ощущали. Иногда дрейф благоприятствовал нам, иногда вредил, но на наших блуждающих льдинах, то приближавших нас к нашей цели, то удалявших от нее, нас никогда не оставляла настороженность азартного игрока. Теперь мы спали на земле, и ощущение безопасности было для нас как бы пуховой периной.

Мы вышли на землю 25 июня 1914 г. в 8 часов 10 минут вечера, через 96 дней после того, как оставили берег Аляски. Если измерить по карте, пройденное расстояние составляло немного больше 500 миль, а по астрономическим данным, принимая во внимание неблагоприятный для нас дрейф, мы прошли около 700 миль. Но считать ли 500 или 700, — трудность нашего пути измерялась не количеством пройденных миль. Если бы какая-либо партия исследователей предпринимала ежегодно в течение 10 лет такое путешествие, снаряженная подобно нам, но выходя на месяц-полтора раньше, чем вышли мы, то я уверен, что оно успешно осуществилось бы девять раз из десяти и потребовало бы вдвое меньше времени, чем потратили мы; наши затруднения обусловливались не расстоянием, а теплой погодой и связанной с нею подвижкой льда и ненадежными ледовыми мостами, которые, медленно формируясь, соединяли ледяные поля, разбитые бурями. Если бы нам предстояло совершить наше путешествие вторично, мы вышли бы из Аляски, кроме того, и с меньшим грузом, основываясь на этот раз уже не только на чистой теории, но на теории, проверенной опытом, и зная, что в арктических водах мы найдем и пищу и топливо.

В последний день мы расположились лагерем на морском льду в 2 милях от берега. Нам, конечно, очень хотелось быть уже на суше, хотя, с точки зрения полярного исследователя, существенно различие не между морем и землею, но между движущимся льдом, с одной стороны, и прочным береговым льдом и сушей — с другой. Когда мы покинули движущийся пак и вышли на береговой припай, мы уже чувствовали себя на берегу.

Однако для нас все же был особый интерес в том, чтобы вступить на настоящую землю. Здесь были растения, приятные для глаза, а также звери и птицы, имевшие более практическое значение. С того момента, как мы увидели землю, наше стремление очутиться на берегу было так сильно, что мы даже не трогали тюленей, попадавшихся по пути. Поэтому, выйдя на берег, мы оказались без пищи для собак и с очень малым запасом для самих себя. Когда мы еще были в одной миле от берега, имея пред глазами южный откос Норвежского острова, мой бинокль уже позволил мне обнаружить волка, песца, восемь зайцев, несколько гаг, диких уток и трех диких гусей. На берегу мы увидели несколько белых куропаток, зуйков и два-три вида куликов. Кроме того, мы нашли погадки полярных сов и видели несколько пчел и мух. Комаров, с которыми нам недавно пришлось так близко познакомиться на материке, здесь не было.

На побережье были заметны следы карибу; поскольку на нашей стороне острова мы с моря не видели карибу, они, вероятно, находились на противоположном склоне холмов. Поэтому я предоставил товарищам устраиваться на берегу и собирать плавник для нашего первого огня на суше, а сам поднялся на вершину острова, чтобы осмотреть окрестности. Повернувшись к востоку, я увидел перед собою прежде всего 3 мили островной земли, за нею 3 -мильную полосу льда, и затем уже мог разглядеть то, что, по моим соображениям, должно было быть землею, как это подтверждалось и картой. Но земля эта оказалась островом, вдвое большим, чем Норвежский остров, и гораздо более плодородным. Этот остров мы впоследствии назвали именем капитана Питера Бернарда с «Мэри Сакс».

Для охоты на травянистых равнинах Арктики хороший бинокль и уменье им пользоваться имеют такое же значение, как хорошее ружье и пара крепких ног. Мне было бы так же трудно обучить новичка надлежащему обращению с биноклем, как и пользованию ружьем или приемам охоты в открытой местности. Такой новичок стоит прямо, сдвинув каблуки, грациозно подносит бинокль к глазам и поворачивается кругом на каблуке. Обозрев горизонт в течение одной минуты, он возвещает, что зверя не видно. Опытный охотник прежде всего находит удобное место, где сесть; достает кусок фланели, непременно чистый, как бы ни был грязен он сам и все его вещи; тщательно вытирает ею стекла бинокля до тех пор, пока не будет уверен, что не осталось ни пятнышка, ни пылинки. Если обозреваемая местность отчетливо видна в бинокль, охотник обычно упирается локтями в колени, но если расстояние велико или дует ветер, охотник ложится плашмя, опершись локтями о землю, или устраивает из камней или какого-либо другого имеющегося материала подставку для бинокля, чтобы он не качался от ветра. При сильном ветре можно еще положить достаточно тяжелый камень поверх бинокля, чтобы закрепить его неподвижно. Когда бинокль последовательно наставляется на различные поля зрения, не должно быть никакого качания или чрезмерных сдвигов вбок. Если угол зрения составляет 6 градусов, как это обычно бывает при бинокле с шестикратным увеличением, или 3 градуса — при двенадцатикратном, охотник внимательно рассматривает зону, открывающуюся при первом положении; затем поворачивает бинокль на некоторое количество градусов, меньшее, чем поле зрения бинокля, так что второе поле зрения слегка перекрывает первое. В тихую погоду в местности обычного типа требуется около 15 минут, чтобы как следует осмотреться с вершины холма, а при особых условиях на это уходит гораздо больше времени. Например, если где-то на границе видимости замечен предмет, который может быть карибу, но может также оказаться камнем или волком, то иногда требуется целый час, чтобы определить, что это такое.

• Предыдущая
• 43/109
• Следующая