Песочный человек - Тепляшина Елена Николаевна - Страница 10

• Предыдущая
• 10/20
• Следующая

Они сосредоточились на общем рисунке. Если пропадали два человека из одной семьи, то значительно возрастал риск того, что в скором времени исчезнет еще один их родственник.

Пока они занимались семьей пропавших в Соллентуне женщин, из Тюресё поступило заявление об исчезновении двоих детей. Микаэль и Фелисия Колер-Фрост. Сын и дочь известного писателя Рейдара Фроста.

Проезжая съезд на “Статойл” с заснеженной площадкой для отдыха, Йона еще раз взглянул на уровень топлива.

Он вспомнил, как говорил с Рейдаром Фростом и его женой Русеанной Колер через три дня после исчезновения их детей. Йона не сказал тогда о своих подозрениях: что дети убиты маньяком, которого полиция больше не ищет, убийцей, существование которого им с Самюэлем удалось установить чисто теоретически.

Йона просто задавал вопросы, позволив родителям уцепиться за мысль, что дети утонули.

Семья жила на Варвсвэген, в красивом доме с видом на побережье и море. Уже несколько недель стояла оттепель, и снег растаял. Улицы и тротуары – черные, мокрые. Вдоль берега чернела вода, а оставшийся лед был темно-серым, мокрым.

Йона помнил, как шел по дому, мимо просторной кухни, как сел за огромный белый стол у окна в полстены. Русеанна задернула шторы на всех окнах, и хотя ее голос был спокойным, голова ее мелко тряслась.

Детей так и не нашли. Вертолеты то и дело поднимались в воздух, водолазы спускались под воду и обследовали дно в поисках тел, в прочесывании местности участвовали добровольцы и специальное подразделение кинологов с собаками.

Но никто ничего не нашел.

У Рейдара Фроста был взгляд попавшего в капкан животного.

Все, чего он хотел, – это продолжать поиски.

Йона сидел за столом напротив родителей, задавал рутинные вопросы – не угрожали ли им, не вел ли себя кто-нибудь странно или необычно, не было ли у них ощущения, что за ними следят.

– Все думают, что они утонули, – прошептала жена, и голова ее снова затряслась.

– Вы сказали, что они иногда вылезали через окно, уже после вечерней молитвы, – спокойно продолжал Йона.

– Им запрещено было это делать, – сказал Рейдар.

– Но вам известно, что иногда они выскальзывали из дому и на велосипедах отправлялись к приятелю?

– К Рикарду.

– Рикард ван Хорн, проживает на Бьёрнбэрсвэген, семь, – уточнил Йона.

– Мы пытались поговорить с Микке и Фелисией, но… они же дети, и мы думали, это не так уж опасно, – пояснил Рейдар и мягко положил ладонь на руку жены.

– Что они делали у Рикарда?

– Сидели, играли в “Дьябло”. Недолго.

– Все так делают, – прошептала Русеанна и убрала руку.

– Но в прошлую субботу они поехали не к Рикарду, а на Бадхольмен, – продолжал комиссар. – Они часто ездили туда по вечерам?

– Вряд ли. – Русеанна беспокойно встала из-за стола, словно не могла больше сдерживать внутреннюю дрожь.

Йона кивнул.

Он знал, что мальчику по имени Микаэль кто-то позвонил и сразу после этого он и его младшая сестра покинули дом. Отследить номер оказалось невозможным.

Сидеть перед родителями было невыносимо. Йона ничего не говорил, но чем дальше, тем больше был уверен: дети стали очередными жертвами серийного убийцы. Комиссар слушал, задавал вопросы, но высказать родителям свои мысли не мог.

Если брат с сестрой действительно оказались жертвами убийцы, если они с Самюэлем правы в своих расчетах и маньяк вскоре попытается убить кого-нибудь из родителей, им придется принять какое-то решение.

Йона с Самюэлем решили сосредоточиться на охране Русеанны Колер.

Она переехала к сестре, в Ердет. В Стокгольм.

Сестра со своей четырехлетней дочкой проживала в доме на несколько семей – доме номер двадцать пять по Ланфорсвэген, недалеко от парка Лилль-Янсскуген.

Йона с Самюэлем по очереди караулили белый домик по ночам. Всю неделю то тот, то другой сидел в припаркованной чуть ниже по улице машине, пока не начнет светать.

Вечером восьмого дня Йона сидел, откинувшись на сиденье, и привычно наблюдал, как живущие в доме люди готовятся ко сну. Лампы гасли одна за другой в очередности, которую он уже успел выучить.

Женщина в серебристой стеганой куртке сделала обычный круг, выгуливая золотистого ретривера. Потом погасло и последнее окно.

Автомобиль Йоны стоял в темноте Поръюсвэген, между грязным пикапом и красной “тойотой”.

В зеркале заднего вида отражались заснеженные кусты и высокая ограда вокруг электрораспределителя.

Жилые дома перед ним тонули в спокойствии. В ветровое окно комиссар смотрел на статичный свет уличных фонарей, на тротуары и черные окна домов.

Он вдруг улыбнулся, вспомнив, как ужинал с женой и дочкой, перед тем как отправиться сюда. Люми торопилась, чтобы успеть обследовать Йону.

– Сначала я хочу доесть, – рискнул он.

Но Люми скорчила важную мордашку и через его голову спросила маму, сам ли он чистит зубы.

– Он ужасно умный, – ответила Сумма.

И она, посмеиваясь, сообщила, что когда Йона ест, его зубы уходят и сразу возвращаются. Люми прижала к его подбородку обрывок бумажного полотенца и попыталась влезть пальцами ему в рот, отчего Йоне пришлось широко зевнуть.

Мысли о Люми вдруг улетучились – в квартире сестры зажегся свет. Йона увидел, как Русеанна, во фланелевой ночной рубашке, стоя говорит по телефону.

Свет снова погас.

Прошел час, но район был безлюден.

Йона уже начинал мерзнуть, как вдруг заметил в зеркале заднего вида фигуру. Какой-то человек, согнувшись, приближался к нему по пустой улице.

Йона чуть сполз по сиденью, не отрывая взгляда от фигуры в зеркале и стараясь, чтобы лицо оставалось в тени.

Когда человек подошел, закачались ветки рябины.

В сером свете распределителя Йона увидел, что это Самюэль.

Напарник пришел почти на полчаса раньше.

Он открыл дверцу машины, забрался на пассажирское сиденье, откинулся назад, вытянул ноги и вздохнул.

– Ты такой высокий, светловолосый… Нам с тобой тут очень уютно и все такое, но я все равно предпочитаю спать с Ребеккой… и делать домашние задания с мальчишками.

– Можешь поделать домашнее задание со мной, – предложил Йона.

– Спасибо, – рассмеялся Самюэль.

Йона бросил взгляд на дом с закрытой дверью, на ржавые перила балконов и отливающие черным окна.

– Подежурим здесь еще три дня, – предложил он.

Самюэль достал серебристый термос с yoich, как он называл куриный суп.

– Я тут много думал… – начал он. – С этим случаем столько неясного… Мы пытаемся найти убийцу, которого, может быть, вообще не существует.

– Он существует, – упрямо ответил Йона.

– Он не соответствует тому, что нам известно, ни в один план расследования не вписывается…

– Это потому… потому, что его никто не видел. Мы его заметили только потому, что его тень падает на статистику.

Они молча посидели рядом. Самюэль дул на суп, на лбу его выступил пот. Йона мурлыкал танго, скользя взглядом с окна Русеанны на сосульки вдоль крыши, потом вверх, на покрытые снегом печные трубы и вентиляционные отверстия.

– За домом кто-то есть, – прошептал вдруг Самюэль. – Кажется, я видел движение.

Самюэль указал куда-то в темноту, но все оставалось неподвижным, как во сне.

В следующее мгновение Йона заметил облачко снега, поднявшееся над кустом возле дома, – словно мимо куста кто-то прошел.

Напарники как можно тише открыли дверцы и выскользнули из машины.

В уснувших домах царила тишина. Слышны были только шаги полицейских и электрическое жужжание распределителя.

Оттепель продержалась недели две, но недавно снова пошел снег.

Полицейские приблизились к торцу без окон, молча спустились по поросшему травой склону, прошли мимо магазина обоев.

Свет ближайшего уличного фонаря освещал гладкий снег на пустыре за домами. Напарники остановились, пригнувшись, на углу торца и стали рассматривать тесно растущие деревья, тянущиеся к Королевскому теннисному корту и парку Лилль-Янсскуген.

• Предыдущая
• 10/20
• Следующая