Шерлок Холмс на орбите - Рьюз Гэри Алан - Страница 52

— Я сделал поправку на разницу между моей массой и массой стула, но все равно это рискованная затея.

Холмс перевел взгляд на цилиндры, нацеливавшиеся на него и заискрившиеся разрядами электрического тока. Когда неизвестный газ внутри них начал светиться, он крикнул:

— Уотсон, тяните рычаги!

Я сделал так, как он приказал — не без дрожи, — и часто заморгал, когда Холмса окутало ослепительное облако. Казалось, вся его одежда тело, даже кости и плоть — все это раскалилось добела.

Затем заработал второй комплект цилиндров, направив свои лучи на вторую платформу. Через мгновение, показавшееся вечностью, я услышал, как Холмс кричит сквозь гул:

— Отпускайте, Уотсон!

Я поднял рычаги и, когда сияние ослабло, увидел, что Холмс стоит не только на первой платформе, но и на второй. Дубликат Холмса мельком посмотрел на первого, затем спрыгнул с площадки и подошел ко мне. Следует признаться, что я отступил на шаг — не столько из страха, сколько из благоговейного трепета.

— Теперь я беру на себя управление, Уотсон, — сказал второй Шерлок Холмс, перехватывая рычаги, которые я только что отпустил. — Мне пришлось бы побывать в дюжине мест в одно и то же время, чтобы раскрыть это дело, значит, так тому и быть!

Получив утвердительный кивок от оригинала, второй Шерлок Холмс продолжил процесс, в котором я побывал ассистентом. Снова жужжание и ослепительное сияние. Через мгновения третий Шерлок Холмс спрыгнул с платформы, чтобы присоединиться ко второму, продолжавшему управлять дьявольской машиной без остановки. Шипение, огонь! Шипение, огонь! Под воздействием этих шумов и вспышек мое сознание начало путаться в окружающей меня действительности, и я не мог уже больше верить своим собственным глазам. Как Холмс это терпел, не могу сказать.

Когда наконец все прекратилось и оборудование замолкло навсегда, я поморгал и потряс головой, словно просыпаясь от тяжелого сна. Но сон не прекратился. Передо мной стояла чертова дюжина Холмсов: оригинал и двенадцать копий. Честно говоря, я не мог отличить, кто из них был настоящим.

— Пойдемте, Уотсон! — сказал хор в унисон. — Нам нужно торопиться.

Мне стало плохо, и я поразмыслил, что бы я посоветовал сам себе, как врач, в такой ситуации, но тут все они направились к двери, словно армейское отделение, все в охотничьих шляпах и плащах с капюшонами.

Я плелся в хвосте четыре квартала, пока они не остановились на углу, где можно было поймать много кебов, и сгруппировались. Один из них — как я догадываюсь, оригинал — выкрикивал команды остальным. Они незамедлительно разделились на группы по одному, по два, по три и останавливали кебы. Оставшийся последним Холмс взял меня за руку и усадил меня в последний ожидающий экипаж.

Под клацанье копыт мы прибыли прямиком в Скотланд-Ярд, где Холмс, сделав несколько предварительных замечаний офицерам и инспекторам, занял позицию у телефона. Там он ждал, пока не прошло минут пятнадцать-двадцать, хотя мне показалось — больше. Когда наконец-то телефон зазвонил, Холмс схватил трубку и стал внимательно слушать. Он быстро поговорил со звонившим и повернулся к нам.

— Мы должны послать отряд на вокзал Юстон! — заявил Холмс. — Похищенный оказался не кем иным, как президентом лондонской и северо-западной железных дорог. Его ключи и секретные пароли теперь в распоряжении профессора Роузварна и его негодяев, а не более чем через час на вокзал Юстон прибудет партия денег из Английского банка, которую собираются отправить в Ливерпуль. Там ее погрузят на корабль, отправляющийся в Дублин.

Один из инспекторов пояснил:

— Жалованье для войск, дислоцированных в Ирландии.

— Не стоит терять времени, господа.

С этими словами мы с Холмсом вышли из здания, сопровождаемые значительным контингентом столичной полиции. На служебных экипажах мы миновали Трафальгарскую площадь, проехали по Чаринг-Кросс-роуд, пересекли Оксфорд-стрит и продолжили путь по Тоттенхэм-Корт-роуд. Поворот направо и еще один поворот налево вывели нас к вокзалу Юстон.

Паровоз уже выпускал клубы дыма, когда мы вышли на платформу. С другой стороны появились охранники из Английского банка, несущие тяжелые чемоданы, их сопровождали чины столичной полиции. Из открытого почтового вагона за ними наблюдали около полудюжины железнодорожных охранников. Некоторые из них, в плохо сидящей форме, показались мне знакомыми. Люди из банка подошли к ним и обменялись паролями, как вдруг железнодорожные охранники заметили наше приближение. Лица их побелели. Они повернулись, чтобы завершить операцию обмена, схватили чемоданы, но банковские служащие, также заметившие нас, стали оказывать сопротивление. Последовала неуклюжая стычка между двумя группами, и, когда полицейские стати их окружать, мнимые железнодорожники бросились бежать, побросав свою добычу.

— Поймать их! — раздался чей-то крик. Нет нужды добавлять, что с таким превосходством в живой силе все шестеро бандитов были очень быстро схвачены.

Холмс присматривал за преступниками, но в то же время успевал наблюдать и за платформой.

— Профессора Роузварна здесь нет. Боюсь, Уотсон, пока мы мешали осуществлению его плана, сам главный злодей от нас ускользнул…

Прошла неделя, и мы снова приехали в Скотланд-Ярд. Холмс считал своим долгом доказать невиновность человека, арестованного Лестрейдом на основании отпечатков ботинок и обвиненного в преступлении, совершенном, скорее всего, Эдди Мэнглзом. Холмс доказал, что это был Мэнглз, не столько очевидными фактами, сколько своей настойчивостью и убедительными рассуждениями. Лестрейд высказал ему скромную благодарность за помощь, но, как я подозреваю, скрепя сердце.

— Вы предотвратили большую ошибку, мистер Холмс, — сказал Лестрейд сквозь растянутые в улыбке губы. — Какая жалость, что профессору Роузварну удалось бежать и что нам не досталось его замечательное оборудование.

— Хотя вашей вины здесь нет, — произнес Шерлок Холмс с такой же любезностью. — Роузварн, должно быть, вернулся на склад и увидел, что мы с Уотсоном исчезли. Хотя часть его людей была задействована в ограблении, другие его пособники разобрали все устройство на части и увезли их. Вернувшись с вокзала, на полу склада я заметил следы фургона. Осталась только паровая машина в яме.

— По крайней мере мы нашли двойника президента железнодорожной компании целым и невредимым, — сказал Лестрейд. — У вас есть какие-либо новости о его состоянии, Уотсон?

— Он вполне освоился, — ответил я. — Они с его, так сказать, «близнецом» уже составили план, по которому поочередно будут приходить на работу и оставаться дома. Им даже понравилось такое положение дел, насколько я полагаю.

Лестрейд захихикал.

— Интересно, а что их жена… думает об этом?

— Жюри еще не решило этот вопрос, — сказал я.

— Но стойте, — прервал меня Лестрейд, — а как же с вашими собственными дубликатами, мистер Холмс?

— Спеша поймать профессора Роузварна, — ответил Холмс, — я опустил последнюю стадию операции — зеленый луч, который стабилизирует молекулярную структуру объекта. Без такой обработки все мои копии быстро рассыпались в течение нескольких часов, оставив по всему Лондону дюжину загадочных и довольно грязноватых лужиц.

Лестрейд закатил глаза и вздохнул.

— Какая жалость.

— Да. И вот снова, — объявил я с гордостью и даже с некоторым облегчением, — на свете существует только один Шерлок Холмс!

Когда я зашел к своему другу Шерлоку Холмсу поздравить его с праздником, передо мной предстало знакомое зрелище. Он развалился на кушетке в красном халате, положив трубки, набитые табаком, на стол справа от себя и свалив все утренние тщательно изученные газеты на пол. И хотя был второй день Рождества, а не третий, и рассматривал он цилиндр, а не сильно поношенную войлочную шляпу, мне показалось, что я снова присутствую при событиях, описанных в моем рассказе «Голубой карбункул».