Шерлок Холмс на орбите - Рьюз Гэри Алан - Страница 34

— Вы работали с лейтенантом ван Дейком, — спокойно сказал Холмс. Его высказывание прозвучало как утверждение, а не как вопрос.

— Этот негодяй!

На какое-то мгновение лицо ее исказилось гневом и утратило красоту. Затем она успокоилась.

— Пожалуйста, расскажите нам о себе, мисс Адлер, — попросил Холмс уважительно, без тени презрения или снисхождения.

— Все очень просто, мистер Холмс. Он шантажировал меня. Семейство Дэниелсов рассказало ему, кто я такая. Ему было известно, что я не хочу огласки, и он угрожал поведать обо всем моей семье, королевскому суду, моему ребенку.

— Вашему ребенку, — мягко повторил Холмс.

— Моей дочери. Ей восемь лет, и ее воспитывают сестры в монастыре за бухтой. Меня она называет тетей, — голос ее дрогнул. — Я рассказываю ей удивительные истории о матери, которая умерла много лет назад.

— Вы упомянули лейтенанта ван Дейка, — сказал Холмс. — Мне кажется, вы сказали не все. Как вы с ним познакомились?

Теперь она посмотрела на нас дерзко.

— В отличие от многих представительниц своей профессии, я откладывала деньги и хотела открыть собственное заведение. За защитой я обратилась к полицейскому. Он помнил меня по прошлым выступлениям на сцене и знал, что я могу петь и играть. Теперь он мог приступить к осуществлению своего плана. Он пообещал мне дополнительный доход и защиту — и угрожал рассказать обо мне в случае, если я откажусь.

— И так вы стали призраком, женщиной в белом, заманивающей матросов в ловушку, откуда их незаконно отправляли на корабли.

Она приподняла подбородок.

— Я умею перевоплощаться и гримироваться. При помощи рисовой пудры и помады, да еще и при ночном освещении я могу выглядеть юной и привлекательной. И у меня осталась моя гитара. Что касается мужчин, которых я завлекала… Это, конечно, не оправдание, но выбора у меня не было. Я старалась заманивать настоящих матросов, которым в любом случае пришлось бы вернуться в море. Я готова выступить перед судом и дать показания против подлого лейтенанта ван Дейка. Самое худшее — об этом деле узнают мои родные.

Холмс покачал головой.

— Сомневаюсь, что судебное разбирательство вообще будет иметь место. Вилли Грин мертв, а Джосайя Мартин с лейтенантом ван Дейком находятся в данный момент в сотнях миль отсюда и не смогут вернуться в ближайшее время. Что касается мисс Дэниелс, то я уверен — она прониклась страхом Божиим и будет хранить молчание.

Леона Адлер наконец-то разрыдалась, и Холмс положил ей руку на плечо.

— Пора вам вернуться домой, мисс Адлер.

Она с горечью посмотрела на него.

— Я не смогу убедительно объяснить своей дочери, почему я скрывалась от нее и почему у меня нет мужа. Родители мои расстроятся. В Англию, как моя сестра, я сбежать не могу. Я, конечно, могу солгать, но со временем мне придется придумывать новую ложь, чтобы объяснить старую, пока не раскроется правда. Тогда я окажусь в гораздо более худших обстоятельствах, чем сейчас.

— Ваш род занятий, — начал Холмс дипломатично.

Глаза ее вспыхнули.

— Мой род занятий, мистер Холмс? Проведя два года здесь, я поняла, что у меня нет ни профессии, ни мужа, зато есть дочка, которую нужно содержать. Мои таланты остались невостребованными. В других сферах деятельности я ничего не умела. Деньги у меня кончились. Наконец я продала единственную вещь, которая по-настоящему принадлежит каждой женщине, — честь. Такой женщине, как я, очень трудно выжить в нашем обществе. Я пробовала многое, почти ничего не оставила без внимания — включая недели забвения в опиумном притоне. Но к настоящему времени у меня есть собственный дом, и я — «мадам» в единственном городе Соединенных Штатов, который признает эту профессию. Я не стыжусь этого, хотя вам кажется, что должна бы.

— Почему бы вам не оставить эту профессию? — тихо спросил Холмс.

— Потому что я на самом деле такая, какая есть. Я честно признаюсь в этом. А если вы захотите преследовать меня в судебном порядке, то в Сан-Франциско у вас ничего не выйдет.

Холмс слегка улыбнулся.

— Но вы непременно оставите ее, — сказал он. — И по своей собственной воле.

Он подал мне знак, и я открыл дверь в спальню.

Она поглядела на дверь, затем снова упала бы, если бы не Холмс. Человек в дверях бросился к ней и прижал к себе.

— О Господи, Леона, сможешь ли ты простить меня?!

— Вы хорошо прятались, — сказал Холмс женщине. — Мистер Макгайр разыскивал вас целый год. Вы должны поблагодарить его за упорство — и за то, что он искал вас не там, где следовало.

Она уткнулась лицом в плечо мужчины и тихо рыдала.

— А как ты простишь меня?

Холмс вежливо проводил их до дверей. Я был поражен — не только благородством его духа, но и тем, что он намеренно проявил присущую ему доброту, которую обычно так тщательно скрывал.

— Я думаю, что они теперь всю оставшуюся жизнь только и будут делать, что прощать друг друга. Такой же хороший повод для брака, как и другие, — сказал я и добавил: — А как вы нашли его?

— Ранее я вам говорил, что это загадка характеров, Уотсон. Я расспросил полицейских, мне сказали, что год тому назад к ним обращался некий человек, разыскивающий Леону Адлер. Они, как всегда, направили его к лейтенанту ван Дейку, который занимался всем, что имело к ней отношение. Этот злоумышленник скрыл от Макгайра тот факт, что его возлюбленная до сих пор жива. Она исчезла — настаивал ван Дейк, но мистер Макгайр продолжал поиски. Не далее чем вчера я нашел его в отеле «Болдуин», в президентском номере. Между прочим, он богат, Уотсон. Наверняка открыл месторождение золота.

Но оставалась последняя часть загадки.

— Как вы узнали, что этот призрак — Леона Адлер? В этом сыграл свою роль медиатор?

Холмс одарил меня снисходительной улыбкой.

— Медиатор здесь ни при чем, Уотсон. Я начал догадываться, когда лейтенант ван Дейк рассказал нам легенду о призраке. И я сразу же узнал гитару. Она висела на стене той студии, в которой мисс Адлер сидела на фотографии, переданной нам Майкрофтом. Я был удивлен, что вы не узнали ее.

Он снова посмотрел на часы.

— Скоро придут за нашими вещами. Все ли упаковано?

Я кивнул, затем сказал:

— Представляю, как обрадуется принц и семья Адлеров.

Холмс покачал головой.

— Что я им скажу, Уотсон? Над временем и над происшедшими событиями я не властен, как и она. Леона права — ей придется лгать все больше и больше, пока не откроется вся правда. Пусть все остается, как есть. Я просто скажу, что Леона Адлер исчезла — да так оно почти и есть на самом деле, если иметь в виду ту женщину, которую знали они. Позже, если мисс Адлер проявит желание увидеть родственников, ей будет легче это сделать после нескольких лет замужества. Некоторые вещи прощаются быстрее в иных обстоятельствах. Но сейчас, чтобы защитить ее, я вынужден признаться в своем поражении.

— Какое же это поражение, Холмс! — запротестовал я.

— Ах, Уотсон, — сказал он задумчиво. — Я действительно потерпел поражение. Моя ошибка состоит в том, что я не нашел ее на десять лет раньше.

Стоял типичный лондонский весенний день, и природа вновь одаряла меня своими щедротами.

Шел дождь, и сырость, пропитавшая всю мою квартиру, как нельзя лучше напоминала мне о совершенных недавно ошибках головной болью и мучениями тела, что естественно, если тело связывают, бросают в подвал да еще затыкают кляпом рот, как во время моего последнего дела (чертовски замечательного, следует признаться). Меня зовут Малькольм Чэндлер, и если ко мне не обратятся с просьбой расследовать новое дело, то очень скоро я буду вынужден лечить свои недуги в Ньюгейтской долговой тюрьме. Как вы уже поняли, я частный детектив, сыщик, ищейка, шпик. Мои друзья прозвали меня Мышью, и, к несчастью, я действительно плохо подхожу под описание внешности, которое обычно связывается с образом великого сыщика. В результате мне всегда нужно выпрашивать работу.