Парад обреченных (СИ) - Печёрин Тимофей - Страница 26

Сразу двое лесных людей подтолкнули огромного пленника к клетке. Тот не сдвинулся с места ни на шаг.

— Значит, договориться вы не хотите, — голос человека-горы звучал угрожающе, словно не человек говорил, а лев обрел дар речи, — тогда я требую… Божьего Суда. Верните мне оружие… а если не вернете, я голыми руками любому здесь башку оторву!

И он вскинул над головой могучие руки, даром что связанные веревкой. И до чего же эта веревка показалась мне в тот момент тонкой и ненадежной. Ее, наверное, человек-гора мог вообще разорвать одним движением.

— Божий Суд? Он не для «рукоблудов»! — как помет или гнилые помидоры полетели в его сторону реплики лесных людей. Но исполина в доспехах было уже не пронять словами. И уж точно не остановить.

— Вы все! — взревел он, — найдется среди вас хоть один настоящий воин? Кто осмелится бросить мне вызов? И, быть может, победить… но если будет на то воля божья — принять смерть?! Или вы только с бабами и стариками воевать горазды? Да со святошами смиренными?

Лесные люди загомонили на разные голоса — тревожно, растерянно. Кто-то вовсе нашел неожиданный повод поскорее убраться подальше. Оно и понятно: прилюдно признать себя трусом вряд ли кому-то захочется. Но еще меньше хотелось связываться с огромным чужаком. Причем чужаком, судя внешности, отнюдь не чуждым битве.

— Ну? Что же? — вопрошал человек-гора, — неужели некому откликнуться на вызов сэра Готтарда из Фрезинбурга?

— Я готов, — вышел на поляну и выступил вперед светловолосый парень, — я, Велемир, сын Дарабора и Мавиславы, брат Драгониса, принимаю твой вызов, Готтард из Фрезинбурга. Мой брат погиб, сражаясь с «рукоблудами». Он был славный воин… и я хочу быть достойным его. Хочу тоже… пировать в Небесном Чертоге. Рядом с ним.

Ба, неужели еще один самоубийца! Определенно, пришел мой день. Оставалось выбрать, в кого вселиться. Ну, то есть, в кого — понятно: в победителя. Но в кого именно?

Ответ на сей вопрос не казался мне очевидным. Да, этот Велемир не столь могуч как Готтард. Но так и пословицу про большой шкаф никто не отменял. С другой стороны, Велемир еще молод. Чуть постарше, чем был я накануне той злополучной поездки в универ. Так что опыта боевого у него должно быть меньше.

И доспехи! Про доспехи не стоит забывать. У Велемира их нет. А с другой стороны история помнит: в моем родном мире доспехи порой не только не спасали. Но, напротив, становились причиной гибели своих владельцев.

Вопросы, вопросы… Решить их было покамест невозможно. Во всяком случае, до начала поединка.

— Готовы ли вы освободить меня и моих братьев во Хранителе? — подвел черту под вызовом Готтард, — если божий промысел дарует победу мне?

— Пожалуй… готовы, — это подал голос белый старик с посохом. Что появился на поляне внезапно, точно черт из табакерки. И никто из лесных людей не произнес ни слова поперек.

Старик обошел поляну, очертив место импровизированного ристалища. Вокруг столпились местные жители, болевшие ясно за кого. Некоторые подбадривали Велемира короткими одобрительными возгласами.

Готтарду между тем развязали руки и вернули меч — огромный, двуручный. Сделав несколько круговых движений клинком, точно примеряясь, человек-гора ступил в круг. Поступь у него была тяжелая и неумолимая.

И когда участники поединка сошлись, когда обменялись первыми ударами, мне стало ясно: они стоят один другого. А вернее, каждый из соперников хорош по-своему.

В доспехах и с огромным мечом, Готтард был подобен скале. И об эту скалу, как морской прибой, бессильно разбивались все атаки его соперника. Что касается Велемира, то он напомнил мне ветер — такой же легкий и неуловимый. Раз за разом он успешно уклонялся от атак человека-горы, кружа по ристалищу да еще выделывал пируэты мечом. Оружие у Велемира, кстати, было куда легче, чем у противника. Житель лесного поселения успешно управлялся с ним одной рукой.

Любой успешный удар со стороны Готтарда грозил Велемиру смертью. Но чтобы нанести этот единственный удар — такой возможности парень ему не давал. Уклонялся, отскакивал… и как ни в чем не бывало, снова рвался в бой. Целил Велемир в щель шлема Готтарда. То единственное, им распознанное, уязвимое место. Целил… но успеха тоже пока не снискал.

Так удары следовали за ударами, минуты за минутами. Глазами Вилланда я внимательно следил за поединком из клетки. На пару с охотником затаив дыхание. И понемногу мне становилось понятно, что время работает отнюдь не на нашего добровольного заступника. В своем, отнюдь не легоньком, облачении он стремительно выбивался из сил. На это, видимо, и рассчитывал Велемир, понемногу изматывая Готтарда наскоками, маневрами и короткими атаками. Атаками заведомо неудачными, а по сути ложными.

Что ж. Для юноши, как самурай стремящегося к смерти, лесной человек действовал толково. Когда твой соперник — бронированная глыба, а на тебе только домотканые штаны и рубаха, лучшей стратегии и впрямь не придумаешь. Неужели взамен смерти Велемир готов удовольствоваться утешительным призом в виде славы?

А стратегия, избранная им, себя оправдала. Движения Готтарда становились все медленнее и неуклюжей. И все ближе, все чаще наскакивал на него соперник. Как петух, прям… в хорошем смысле этого слова.

Наконец, сделав неудачный встречный рывок, сэр Готтард пошатнулся. Затем припал на одно колено, пытаясь опереться на меч. Но равновесия удержать не сумел. Подоспевший Велемир ударил соперника клинком в грудь. И хотя кольчугу пробить ему не удалось, но от прямого удара человек-гора завалился на спину. Для закрепления результата лесной человек снова атаковал. Уже без всякого оружия — просто ударом ноги.

Выпуская из рук меч, сэр Готтард рухнул на траву. Шлем слетел с его головы открывая лицо. Серое, потное лицо человека средних лет. Причем выбритое наголо.

— Ха! — с презрением воскликнул Велемир, — да у тебя и усов даже нет! Как у бабы… или как у младенца.

И занес меч для финального удара.

Медлить дальше смысла не было. Оставалось надеяться, что заклинание Аль-Хашима преодолеет окружности-борозды, проделанные посохом белого старика.

Заклинание преодолело. Будучи рассчитанным, видно, и на преграды посущественней. Однако, проникнув в тело лесного жителя, я успел пожалеть об этом. Треск, яркие ослепительные вспышки, жгучий жар, чередующийся с нестерпимым холодом — вот что ждало меня в новом вместилище. А чего там не было, так это ожидаемой пустоты. Все кипело, бурлило и бушевало. Буйство первозданного хаоса, иначе не назовешь.

Хаос, противоречие, внутренняя борьба не на жизнь, а на смерть. И в пучину, в эпицентр этой борьбы я имел несчастье угодить. Не знаю, правду ли говорят насчет бессмертия души. Но… о-хо-хо, как же не хочется самому это проверять!

Но все-таки хорошая штука — память. Особенно если она не подводит в критический момент. Помню, вот меня как-то подвела… на экзамене, который я тогда завалил. За что и вынужден был переехать из общаги почти в центре города на окраину. А в универ добираться на маршрутке. Всякий раз продираясь через утренние пробки. Одна из таких поездок и порушила мне всю судьбу.

Но дважды так облажаться я не имел права. Поэтому, столкнувшись с кипящей-бурлящей душой Велемира я, за миг до гибели… теперь уже окончательной, вспомнил-таки про спасительное заклинание. И поспешно перескочил с его помощью в тело сэра Готтарда.

И вовремя. Тем более, что вселение мое пришлось кстати. Две души в одном теле не каждый выдержит. Включая Велемира.

Роняя меч, лесной житель схватился руками за голову и неуклюже попятился, спотыкаясь. Оглушенный и ослепленный, он сделался беспомощней новорожденного щенка. Чем дал возможность сопернику переломить ход поединка.

Грузно поднявшись, сэр Готтард подхватил свое оружие с земли. И на ходу, размахнувшись, снес Велемиру голову. Под разочарованные и огорченные вопли зрителей, до последнего надеявшихся на победу сородича.